Доброе утро! Конечно доброе. Пусть только попробует...

Неразбериха царила на троне, властными жестами указывая народонаселению, куды и в каком направлении ему, народонаселению, далее двигаться. Или не двигаться. В каком. Направлении.
Многие сбитые с панталыку, так и застыли промежду вчерась и сёдни, не в силах преодолеть инерцию состояния стояния на месте и вокруг панталыка.
Разбериха же наоборот пыталась не указывать и руководить, а как-то лааасково так подсказать и успокоить взбудораженные массы, мол, ничего страшного, всё образуется, вот увидите.
В гуще масс образовывалась этакая воронка, состоящая из завихрений. Один из них попытался было неуклюже рвануться вперёд и наверх, но был предусмотрительно напоен и уложен спатеньки, о чём потом дооолго сожалел на страницах периодической печати под интригующим названием "Взашей!" в рубрике "Что-то мне ваша морда лица не глянется".
Изредка оживляемая проблесками разума тягучая атмосфера очень быстро возвращалась на круги своя, продолжая излучать привычную гремучую смесь расколбасных обрезков и плотских выделений при появлении противноположного полу.
К концу напряжённого рабочего дня всё стихало. Только отдельные несознательные продолжали уже дома мутить воду за свой счёт, выплёскивая накопившееся за день раздражение и внезапно сочинённое на пугливо озирающихся случайных захожих.
Заграничные лица российской национальности белозубо улыбаясь во все страницы, наперебой расхваливали всяк своё болото эзоповым языком и деловито соглашались посетить пенаты в самое приближающееся время, чтобы удостовериться.
К утру и они растаивали, как призраки дыма потухшего костра. Наступал час быка. В этот час даже самый прожжёный циник видел наивные детские сны, прерываемые ненадолго поползновениями дражайшей половины, и снова возникающие сразу после.
Внезапный, как нежелательная беременность, будильник прерывал сладкие предутренние минуты, оглашая окресности матраса оглашенным звяканьем, стрекотаньем и пищалью.
Ещё не пимшы и не бримшы, почёсывая и потягивая все места, народ гуськом потянулся к кнопке, мутным взглядом оценивая появившиеся за ночь сообщения и ломая почтовые ящщики. Убедимшысь, что как-то оно не так-то, грустно рассасывался по клозэтам и кухонкам, чтобы через несколько минут бодро выступать в направлении неотложных дел навстречу новому доброму утру, матерясь и втайне надеясь, что оно будет лучше, чем вчера, а завтра будет лучше, чем сегодня.
А почему бы и нет?