Миниатюра. Прозаическая

Тук-тук, скрип-скрип...
Скрипичный ключ жеманно оттопырился на нотном стане, и застыл в позе непонятого гения. Басовый присоседился снизу, ревниво поглядывая исподлобья.
И зазвучала музыка. Но никто кроме него её не слышал. Да и не нужна она была никому. Ни барашковой продавщице из ларька, ни льняному бизнесмену, ни маленькой девочке с огромными васильковыми глазами, подбрасывающей шарик своей такой коротенькой пока ещё жизни вверх, к облакам, лениво проплывающим в мареве внезапно наступившего разнузданного лета.
А музыка росла и ширилась, наполняя мозг и седьмое чувство невыразимой тоской. Так волчий вой зимней колючей ночью пробирает насквозь хлипкое тело, заставляя содрогаться и восхищаться одновременно.
И луна. Огромная, подслеповатая, полная, улыбающаяся сама себе в гордом одиночестве с высоты поднебесья, мол, знаем мы всё про всех, и нечего тут усложнять. Всё вижу, но никому не скажу. И на том спасибо.
Лунная дорожка на подёрнутой рябью озёрной поверхности разделила мир на две неравные части: на тех, которые правы, и на остальных идиотов, ищущих смысл жизни в стихах, нежных мелодиях и красках.
Никогда не соединиться им, разновеликим. Никогда не праздновать вместе.
Да что там праздновать?! Никогда даже не приблизятся они, не соприкоснутся душами, даже утонув в глазах друг-друга, враг-врага... Не дано. Априори не дано понимания. И слава Богу.
Что за проблема, найти близкого человека на планете? Нет человека - нет проблемы. Так и повелось испокон. Так и грызём свои сухарики в уголке под аккордеон в дрррабадан пьянющего гения, запивая их горьким вином сочувствия и сопереживания, поливая сладкими от махровой туши слезами незаслуженных обид, и кем-то тщательно спланированных предательств. Только мы сделаем всё же вид, что и не предполагали, как оно обернётся. Обманем ещё разочек самоё себя. А с завтрашнего дня ни-ни. Только правде в глаза. Мужественно и стойко. Но завтра. А сегодня укрываемые густым туманом самообмана, угорающие в углекислом дыму всепоглощающей страсти, прикроем тяжёлые веки, сквозь трепещущие ресницы разглядим колеблющиеся в пламени свечи отражения в огромном зеркале, и вздохнём глубоко и свободно. В последний раз. В эту ночь.
Ведь завтра ещё не скоро. Ещё не занимался рассвет, ещё замерли птицы на деревьях, ещё не все преступления совершены.
До завтра, до следующего за ним счастливого воскрешенья из небытия лжи и страданий. До утра.