почему на руках не носят

Почему на руках не носят
За отчаянный в бездну прыжок.
Почему у меня не просят
Продырявить сердце ножом?
Почему не хватает духа
У людей посмотреть мне в глаза
И увидеть во мне разруху,
Безвозвратную к  ним назад.
Не хочу я слов бесконечности,
Не хочу отрезвленных мозгов.
Заломила себе конечности
Ради чертовых тормозов.
Ты хватаешься, словно сдержишься,
Ты ломаешься, как живешь.
Ты об душу мою не режешься
И открыток моих не ждешь.
И до одури в этих сетях,
Словно брошенная на песок.
Твое счастье, наверное, в детях.
А мое в том что ты не сдох.
Черт возьми, и зачем на свете?
И зачем мне еще дышать?
Я на шею так много петель.
Я в какую-то пропасть бежать.
Бесконечно бежать. Спотыкаться.
Не ровняться на ровный взлет.
Для чего мне с собой тягаться,
Если вдруг никогда не пройдет.
Почему не несут на пиках,
Не бросают как ведьму в костер
Мою душу в решетчатых дырках.
Моих мыслей один визитер.
Почему я не Мариконе?
Я бы скрипками так вдолбила,
Чтобы в храме святом икона
Пустотой светотень залила.
Словно нету во мне человека.
Только сажа и голый бред.
Резонирующая телом дека,
Издающая редкий свет.
Наплевала на все невозможности.
Наплевала на пустоту.
Пусть хотя бы большие сложности,
Чем дыхание не вмоготу.
Вот такой мой стриптиз на стеклах.
Без накидок и тошноты.
Обнажение с водостоков.
В ту страну, где заснешь сладко ты.
Под заливами, под разливами.
Не снося головы на плечах.
Обезглавленная мотивами.
Не дорубленная на мечах.
Загрустила худая сладость –
Как давно ей не видно поля,
Где когда-то она игралась
Моей треснувшей головою.
Только капнет спокойствие –На тебе.
Появляется южный крест.
Посылает к такой-то матери
Вознесенный упрямо перст.
Я глотаю соленую полночь.
Нет, уже завалилось. Под три…
Ах ты время, жестокая сволочь,
В порошок мое счастье сотри.
Мы сидим и ругаемся с часом.
Я прошу его – сядь, не спеши.
Он кивает, но новым гласом
Принимает на грудь часы.
И никто здесь не хочет слушать,
Что сорваться не так уж и лень,
Что согласна мною покушать
Потолочная липкая тень.
Что я тоже немного из плоти.
Не такой уж окрепшей, как их.
Что в рефлексы к остаточной рвоте
Превращается этот стих.
Запеку себе белой картошки.
Напою свое сердце вином.
И поплачусь надежде немножко
тишина...
в непрозрачной обложке...