Голуби

Из белой бумаги он вырезал голубей, аккуратно складывая их на полку. Они стояли там в ряд и иногда были очень похожи на настоящих. Он делал их только белыми, потому что любой другой цвет не доставлял ему столько удовольствия. Да и не очень-то смотрелись голуби красного, синего или зелёного цвета.
  Вечерами, он брал одного с полки и залазил с ним на окно. Окно было большим и находилось высоко от земли: было довольно таки страшно. Но он не боялся – смело перекидывал ноги на карниз и долго так сидел, молча глядя в небо. В одной руке он держал в руке бумажного голубя, а другой выводил в воздухе какие-то буквы и картинки. В такие моменты весь мир переставал для него существовать: шум моторов проезжающих под окнами машин становился всё тише и тише; голоса людей исчезали в никуда; крики птиц, мяуканье кошек, лай собак – всё переставало быть звучным. Будто весь мир был отгорожен от него слоем звуконепроницаемого воздуха.  Был только он и его бумажные голуби.
   Он не вёл дневник. Он писал свои мысли везде: на стенах, мебели, на простынях, потолке, двери, на полу, на листках, которые были разбросаны по всей комнате. Но он ненавидел цифры и поэтому не ставил нигде дат. Он помнил наизусть когда и по какому поводу поставил ту или иную надпись. Он не знал дату своего рождения, сколько ему лет, не помнил, да и не хотел помнить, свой телефон: «Если кому-то нужно мне позвонить, он узнает номер, но его старания будут напрасны…» - писал он. Итак, он не произносил вслух ни одной цифры.
   Люди шептались у него за спиной, говорили, что ненормальный. Он не слушал их: «Сами они ненормальные…» - гласила одна из фраз на стене.
   Он ненавидел людей и тысячу раз повторял вопрос, -  почему он не белый голубь? Он считал эту птицу самым совершенным существом на планете.
   Живого белого голубя, летящего высоко – высоко в небе он видел всего лишь раз (в последний раз), давно, когда был совсем маленьким мальчиком, но запомнил его на всю жизнь. И всё, ради чего он ещё жил, были белые бумажные голуби. Его единственной мечтой было то, что однажды все его птицы оживут и выпорхнут в окно – в небо. И люди узнают, почему он всё это время провёл в этой комнате. А пока… он сидел на окне и наслаждался пустотой.
  Как, вдруг, он увидел внизу знакомые лица, когда-то они были его друзьями. Он вскочил на ноги, больно ударился головой о перекладину оконной рамы и… исчезло всё: снова шум машин, голоса, крики, лай… Он спрыгнул в комнату и со злостью хлопнул окном. Стекло не выдержало его эмоций и рухнуло на пол. Он тяжело дышал, ходил из угла в угол, он хотел к людям, но ему было нельзя. Он кинулся собирать осколки, изрезая в кровь свои руки; но он продолжал, кидая их в разбитое окно с неимоверной злостью. Его не заботило, попадут они в кого-то или нет! Он швырял их, проклиная весь мир! Орал, что было силы!
  Так продолжалось минуты три. Потом он встал, посмотрел на свои окровавленные руки и чуть слышно бросил в окно: «Убийцы». И снова замолчал – он думал. Что теперь. Навсегда.
  Его друзья, будучи ими, очень его любили и дорожили им. И им было непонятно, почему в один прекрасный день он закрылся в этой комнате и перестал отвечать на звонки. Они не могли понять, почему он считает мир своим врагом, почему сразу всё вокруг стало ему так ненавистно. И каждый раз, проходя под окнами его комнаты, они поднимали головы, в надежде увидеть хоть что-то, напоминающее его. Но, увы, каждый раз на них смотрели лишь пустые глаза окон.
   Он слишком многое наобещал себе в жизни.  А обещания нужно выполнять. И он мучился оттого, что так долго не мог их исполнить.
  Каждый день он ненавидел себя за дерзкие попытки изменить ход своих мыслей. Он ходил от стены до стены, проводя так 24 часа и всю жизнь.
Однажды он сделал на стене запись: «…и умру я в движении…» . Иногда он бросал взгляд в сторону своих бумажных голубей и тут же писал на чём-нибудь: «Зачем вы здесь, зачем…».
   Он ненавидел деньги. Эти кусочки бумаги мешали ему жить также, как и звуки. «Весь мир зависит от этого дерьма…» Из последних денег, оставшихся у него, он сделал голубей, но они не просуществовали и минуты, как он сжёг их. Они были не белые. Как он мог подумать, что из несовершенного материала получатся совершенные существа.

Он любил лишь шелест взмахивающихся крыльев, разрезающих воздух…