Глава 1. Пассажир

Осенняя листва гонима ветром,
Танцует вальс и падает к ногам.
Кружиться взад, вперед, по тротуарам,
И шелестит несносно по ночам.

Последний день, уходит бабье лето,
И солнце слабо греет свысока.
Не описать мне ощущенье это,
Но знаю, говорю наверняка.

Из года в год меняется палитра,
И каждый раз все новые цвета.
Дарует осень страсть, кому пол-литра,
Ну, а романтикам, уютные места.

Качает детвора усердно ветви,
Пускает на прохожих «пестрый» дождь.
Смеются, беззаботно эти дети,
И верят, это самый лучший дождь.

Лазурь лежит широким покрывалом,
Ведь облака уплыли на восток.
Я знаю, что с арабским караваном,
Перегонки устроят на часок.

На лужах плавают круги бензина,
Их топчут ноги в старых башмаках.
Сидит в тени, читает тетя Зина,
И протирает стекла на очках.

Гоняет у парадной кто-то кошек,
Щебечут воробьи на проводах.
Старушки на скамейках кормят мошек,
Чирикают о своих вещих снах.

Шумит рябина, сетует шиповник,
И кроны тополей гудят в ответ.
Боярышник рыдает на крыжовник,
И корни прячут в чернозем секрет.

А вдоль забора бегают собаки,
Их забавляет жухлая трава.
Скулят, визжат и лают забияки,
Молчит от страха сор и спорынья.

Бегут от счастья резво параллели,
Ломают стекла надвое лучи.
Спешат секунды, замолчат, кто пели,
Зима берет у осени ключи.

Но этого еще никто не видит,
Туманной дымкой кутает нутро.
Последняя минута нежно гладит,
Чуть как-то стало зябко, но светло.

Никто не осуждает перемены,
Довольствоваться надо тем, что есть.
Я насчитал здесь двадцать три потери,
Но запахов осенних мне не счесть…

…Открыл глаза, и что-то вспоминаю,
Где нахожусь, в каком витал я сне.
Рябит, немеют руки, словно таю,
Дремотное забвенье, я на дне.

Но отрезвляет суетность порядков,
Реальностью пропитана земля.
Я ощущаю бытность отпечатков,
И возвращается все на круги своя.

Сижу в машине, барабаня пальцем,
Перебираю четки на весу.
Бежит через дорогу школьник с ранцем,
И ловит ртом прохладу на лету.

Виднеется проспект, сверкают крыши,
Клаксоны проезжающих машин.
Тревожат тишину, и манят выше,
В места не нарисованных картин.

Вбивают сваи, где-то на Гражданке,
И содрогают прямо небеса.
Там суета, как в центре на Фонтанке,
И там и тут, высокие «леса».

Настрою я волну на магнитоле,
Прижмусь щекой к оконному стеклу.
Как «выгорел» Спаситель на иконе,
И смотрит не вперед, а в пустоту.

Играет тихо музыка в салоне,
Перебивают ноту каблуки.
Зовут кого-то громко на балконе,
Гоняют в парке мяч озорники.

Бросает тень на грязную торпеду,
Духи летят в завесу табака…
Мне кажется, как я сажусь в карету,
И еду я домой от кабака.

Мне слышится дыхание кобылы,
Мешает думать цоканье подков.
Дома мелькают, ночь расправит крылья,
Здесь запирают двери на засов.

Мрак нагоняет страх, и манит в полы,
Тревожно бьется пламя фонаря.
Извозчик копит в легких своих смолы,
И кашляет, все трубкою дымя.

Забрезжит тусклый свет в окне мансарды,
Ложатся тени на китайский шелк.
Кружатся и ложатся наземь карты,
Летит им вслед фарфоровый горшок.

И скрип петель, и эхо из парадной,
Сбегают, босы ноги по крыльцу.
Ступают прочь с осеннюю прохладой,
И хлещут ветви рьяно по лицу.

Узда вопьется в десна алой болью,
Девичий стан бежит на перерез.
И катятся безмолвно слезы с солью,
Кнут засвистит и машет наотрез.

Взволнованный, но мягкий, нежный голос,
-Простите, Вы свободны? Что за бред.
И манит вдаль другой, какой-то голос,
Стирает память, словно ластик, след…

-Простите. Снова слышу, как-то ясно,
-Простите. Открываю я глаза.
Буравит взгляд, не нужно так, напрасно,
Зачем же разбудили Вы меня.

-Присаживайтесь, я давно свободен,
Она садится, смотрит на часы.
-Торопитесь? – Нет, нет. Не беспокойтесь,
Кольнуло где-то глубоко в груди.

-Как Вас зовут? – спросила она тихо,
-Геннадий,- молвил также я в ответ.
-А меня Вера, правда, очень странно?
-Ни чуть не странно. Сколько же Вам лет?

-О возрасте не спрашивают даму,
Уж очень щепетилен, сей вопрос.
-А направляетесь Вы в гости или к дому,
-У нас беседа, или же допрос?

-Чудесная погода. – Без сомненья.
-Прогноз на завтра слышали? – Увы.
Смотрю я телевизор так, мгновенье,
Давайте перейдем скорей на ты?

-Куда такая спешка? Хотя, ладно.
Согласен. Так куда Вас отвезти.
Улыбка расцвела ее усладно,
-Забылся, так куда тебя везти?

Ее рука скользнула к себе в сумку,
Ладонь сжимает пачку сигарет.
Я подношу ей молча зажигалку,
Она глядит, и ловит солнца свет.

И все-таки чудесное создание,
Красивый стан, зеленые глаза.
Чарует запах ландыша сознанье,
И с легкостью схватился за меня.

Слегка вздорна, застенчива, печальна,
Усталость вьется шлейфом по пятам.
Задумалась, о чем? Не специально,
И сразу видно, жизнь вся по часам.

Лежит румянец, задрожат ресницы,
Куда тебе, столь юное дитя?
А не развалиться в дороге «колесница»?
И возвращает бремя в руки палача.

-Ты знаешь, если хочешь, мы с тобою,
Поедим прямо. Так, поговорим.
Когда решишь, - но почему с такой тоской,
-Тогда решишь, - сказал. – Уговорил.

Вот это да, уговорил с собою ехать,
Совсем  с «приветом», крайнего нашла.
 -Договорились. Стартер начал охать,
И передача первая пошла.