Литературные опыты первой любви венок

  ПРОЛОГ К "ВЕНКУ..."

Муза в покрое от рондо.
Грустный фантом во плоти.
Чувства тоскливого рода
Определяют мотив.

В топкую живопись жанра
Живо пожалуют сны.
Вызовут жалости жало
Жалобы ржавой струны.

Сноски сравнения с новью –
Как бы побочный эффект.
И возвращенье к основе –
Прииску прожитых лет.

Наново нотки нагие
Нежат сермяжную быль.
Страстно звучит ностальгия
В аранжировке судьбы.
           __________





ЛИТЕРАТУРНЫЕ ОПЫТЫ
ПЕРВОЙ ЛЮБВИ


1.

Сонатой незнакомой слуху Шуберта
Звучала ночь аккордами свиданий.
Над первыми любовными брошюрами
Корпели желторотые созданья.

Разучивали страстные сольфеджио
Безопытно, спонтанно, по наитью.
Фривольные мелодии с надеждами
Переплетались в нотностанных нитях.

И отзывалась ночь грудным регистром
В одном диапазоне с юной нежностью.
И скрадывалось школьных ласк невежество
Чутьём и пылкой жаждой страстных истин.
И складывались вздохи первой свежести
Сонетом любопытного фрейдиста.



2.

Сонетом любопытного фрейдиста,
Скандальным – в пику косности заданья,
Стихами недоучки гимназиста
Вписалась ночь в программу мирозданья.

Классические формулы рифмовки –
Как льготы безупречным ветеранам.
А время и душевные мембраны
Желали не обносков, а обновок.

И ночь плодила дерзко муры-Шуры,
Вне лексики традиций, но по нраву
И девушкам, и юношам, на равных
Верстающих любовные брошюры,
Мечтающих и жаждущих нирваны
В блестящей звёздным наворотом шубе.


3.

В блестящей звёздным наворотом шубе
Явилась Ночь на ярмарку природы.
Взамен, дневных, мирских, базарных шуток,
Она была волшбой высокой моды.

Брюнетка, манекенщица от Бога,
На подиум взошла, дразня духами,
И город затаил своё дыханье
В восторге и волнении глубоком.

Лишь шорохов загадочные ритмы.
И Месяц не замешкался в кулисах,
Блестяще приударил за актрисой, –
Красавицей, южанкой колоритной.
В наряде неразгаданной палитры
Ночь на крючке у Месяца повисла.


4.

Ночь на крючке у Месяца повисла
Произведеньем живописной спелости, 
И у неё не возникало мысли,
Что он лишь часть её волшебной прелести.

Блистательный и в области духовной, –
Поклонник  молодой не без таланта, –
Он показал ей лунную сонату,
Озвученную некогда Бетховеном.

И Ночь сияла звёздным откровением,
И отдана лирическим волнениям
Звучала, облюбованная музами.
Свободное дыханье вдохновения
В сопровожденьи ангелов – мгновение, –
И мы зависли в тайнах этой музыки.


5. 

И мы зависли в тайнах этой музыки,
Как узники гипноза виртуозов,
Как часть массовки безголосой в мюзикле,
Оцепенев от этих арий звёздных.

И мы зависли со своей программой,
Случайно очутившись в этом сайте,
Оторопели от природной саги,   
От иллюстраций к этой мелодраме.

И заполнялись памятные биты*
Подарками смуглянки самобытной:   
Очарованьем, искренностью щедрой,
Романтикой и жаждою открытий, –
Как будто Ночь шептала нам: "Любите!" –
И затопляла чувственным крещендо.



*Бит – единица количества информации

               

6.

Затопленные чувственным крещендо
Слова не выплывали из гортани.
Оставшиеся в гавани смущенья
Не ведали сокровищ страстной тайны.

Проворный экипаж был наготове.
Все ждали указаний капитана.
А он сомненьем мучился – не рано ль
Ещё отдать стыдливые швартовы.

Какая встреча ждёт его пиратов –
Разбойных рук и губ, в пылу сраженья?
А может отмолчаться, что б обратно
Не возвращаться с чувством униженья?

Увы, давилась сладострастья муза
Невысказанной чувственной обузой.

 
7.

Невысказанной чувственной обузой
Признанье тяготило наши души.
А откровенья трепетная муза
Страдала стойкой формой малодушья.

Боязнь и страсть вовсю точили лясы      
О сущности идей природных слайдов.
Голодный дым в метающихся взглядах,
Пока с трухлявым страхом не справлялся.

И стыд, и срам – любовники заочно, –
Не разбирали характерный почерк
Стихийного взаимного влеченья.
Но всё же ощущалась наша общность –
Смотрелись мы в театре этой ночи
Соавторами паузы смущенья.


8.

Соавторами паузы смущенья
Пролог был утрамбован многоточьем.
И чувствовалось перенасыщенье
Столь многообещающих отсрочек.

Порывистые возгласы и фразы
Лишь подтверждали напряженность жертвы.
Всё требовало действия, сюжета, –
Но как пройти застенчивую фазу?!

С такой боязнью страстного дурмана
Не пишутся любовные романы, –
И ночь, и сад, и жажда – бесполезны.
Когда боишься показаться пьяным –
Твой максимум – потуги графомана…

Но нас прорвало страстью строк нетрезвых!


9.

И нас прорвало страстью строк нетрезвых –
Мы вырвались из постного томленья,
Мы прокололи острой антитезой
Пузырь обременительных сомнений.

Мы с радостью шагнули в эту пропасть,
Слились в неподражаемом дуэте,
На языке любовных междометий
Мы закрутили уличную повесть!

С азартным любопытством новобранцев
Вкушали мы хмельную неизвестность.
И облака явили нам любезность,
Закрыв собой свет звёздных декораций,
Мешавший нам до срамоты надраться.

И ночь сорвалась, увлекая в бездну.


10.

И ночь сорвалась, увлекая в бездну,
Где губ и рук просящих, влажных, жадных,
Стеснительность бредовая разверзлась
И затянула страждущих от жажды.

На вдох и выдох – краткие мгновенья.
Тугим объятьям, поцелуям – вечность!
О промежутках не могло быть речи –
Мы так заждались этих дерзновений.

Всплеск! Взрыв! – и первые увечья:
Беспамятство, безумие, безвременье…
Страсть изловчилась – врезала по темени, –
Нокаут обоюдный – кода встречи, –
Нас осенило плотским красноречием…

Но не хватило на цветы и тернии.


11.

Но не хватило на цветы и тернии
Весенних страстных, праздных песнопений.
Отпел Апрель сладкоголосым тенором,
И Май ещё цеплялся к нам репейником,
Но вот июнь, на почве равнодушья,
Оправил суть любовную в кавычки:
«Последыш чувства – пресные привычки
И проза на скулёжной раскладушке.»

К шедеврам звёздных шуб мы стали глухи.
Сухая анатомия во двориках,
Скупые дозы у друзей на кухне –
Страсть уступила ханжеству порнухи.
И не осталось у былых любовников
Ни шуб, ни слов, ни музыки, ни духа.


12.

Ни шуб, ни слов, ни музыки, ни духа,
Не нужно равнодушным манекенам.
Им всё равно – они немы и глухи.
Не им Шекспиры, Моцарты, Кардены
Творят шедевры. Не из этой глины
Бог вылепил людские файлы генов.
В рутинной прозе точек эрогенных
Животные скачки адреналина.

Мы, в гардеробе, чувства и надежды
Оставили, что б не сидеть в партере
Стеснёнными высокими материями.
Спектакль окончен, распахнулись двери,
Но нам никто не возвратил одежды –
Наш номерок от вешалки утерян.


13.

Наш номерок от вешалки утерян?
Да нет же, – мы не разобрались с речью.
У плотских ощущений эзотерики
Лингвистам неизвестное наречье.

Мы намудрили с фабулой романа,
Лишив сюжет эпитетов и почвы.
На междометьях не создашь и очерк.
Но мы, с глухим упорством графоманов,
У мэтров лета выпросив отсрочку,
Осенней гаммой выверяли почерк.
И вроде ночь повисла в том же духе,
Но вдохновенья – максимум на точку.
Иль осенью мотив другой у ночи,
Иль Бог лишил нас чувственного слуха.


14.

Иль Бог лишил нас чувственного слуха,
Иль не было его у нас в помине.
Последних встреч оскомина и сухость
Ускорили наследное унынье.

Лирический, любовный слог свиданий
Заполонила страстность строк мишурная.
Мы отписались тонкими брошюрами
Для личных, путевых воспоминаний.

Зависнет ночь над нашими маршрутами,
В весеннем, расточительном орнаменте,
Напомнит о былой апрельской шуточке –
Как первая любовь учила грамоте,
Сонетами, венком повисшим  в памяти,
Сонатой, незнакомой слуху Шуберта.


15.

Сонатой, незнакомой слуху Шуберта,
Сонетом любопытного фрейдиста,
В блестящей звёздным наворотом шубе,
Ночь на крючке у Месяца повисла.

И мы зависли в тайнах этой музыки,
Затопленные внутренним крещендо,
Невысказанной чувственной обузой,
Соавторами паузы смущенья.

Но нас прорвало страстью строк нетрезвых.
И ночь сорвалась, увлекая в бездну.

Но не хватило на цветы и тернии
Ни шуб, ни слов, ни музыки, ни духа.
Наш номерок от вешалки утерян…
Иль Бог лишил нас чувственного слуха.
            ___________