Николаю Степановичу Гумилеву 1886-1921

Он в окаянные жил годы,
Такая выпала судьба,
И хлынули на землю воды
Потопа красного тогда.

Средь изменивших царю и вере
Стремился быть он монархистом,
Ему мечталось о Венере,
Где у деревьев синие листья.

Ту власть считал Великим Хамом,
И набожным  хоть не был, но
Крестился перед каждым храмом,
Наверно, просто ей на зло.

Господь простил ему гордыню,
Все прегрешения простил,
Но прожил он лишь половину,
Что мог прожить, но не прожил.
---
Путешественник, ученый,
Воин и поэт,
Очень многих был знакомый,
Коих тоже нет.

Жизнь в расцвете оборвала
Пуля ВЧК,
И одним поэтом стало
Меньше на века.

И одним поэтом стало
Меньше на Руси,
Как не раз уже бывало,
Господи, прости!

Кто нам скажет, что бы дал он,
И чего б достиг,
Но вздымался вал кровавый,
Что ему тот крик.

Что ему судьба поэта,
Вся культура что?
Кто ответит нам на это?
Видимо, никто.
---
…Пыль осела, остались обломки,
Средь которых теперь мы живем,
Мы – поэта прямые  потомки,
И напомнить хочу я о нем.

Мы забыли завет его давний,
Что оставил нам мудрый пиит –
Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит…
***
Упаду, смертельно затоскую…
Ах,  какие точные слова,
Видно,  смерть он видел напрямую,
И не раз, наверное, не два.

Много у него пустой породы,
Но уж если что-то заблестит,
То металл чистейшей это пробы,
Серебро иль золото на вид.

Знал огромную он силу слова,
Но не часто все-таки он мог,
Не всегда душа было готова
Подтвердить, что слово – это Бог.