фрагмент утерянной инструкции 887

черный бэтмен, черный бэтмен
что-ж ты вьешся надо мной
белы звезды, сини тряпки
черный бэтмен, я не твой!
Р.Н.П. «Тхе Бэст -Тхе Бол »

Как всегда бывало и раньше, неожиданно Алексей понял все. Небесные голоса (голосистые небеса) на миг заткнулись, и из кристальной тишины пришел ответ. Простота решения наотмашь уебала по голове. Он даже задохнулся от невыразимой красоты и обманчивой недосягаемости обозначенного варианта действия.
«Конечно! Как я раньше не догадался! – радостно захохотал он про себя – Все так просто!»
«Вперед. Алеша! Вперед, Карлсон!» – приказал он сам себе, и послушный мотор взревел, набирая обороты, унося усеченный вариант алексеевой тушки все выше и выше.
Так давно он не летал! Ласковые объятия ветра, нежный хохот сатаны прямо в рот, щекотливая сталь лебединых крыльев облаков сна памяти места. Под ним простирались просторы его Родины, его России.
« Мама ты моя родная, - катились из глаз слезы – как я люблю тебя, моя ненаглядная, моя торжествующе-спящая-сладкая Родина, мои леса и реки, и поля и озера, еб твою родимую!»
И родина ответила!
Он заметил, как модифицировался пейзаж. Исчезли вековые снега, растаяли дремучие льды. Набухли почки, проснулись ручейки.
«Весна! Весна, мамочки!» – лихорадило в голове и вливалась в уши сладкая песнь родины:
- Отрыл бы ты тайну, где она, невзрачная неприметная могилка
Штурмана Мозговой Авиации
сраных Воздушных Сил генерала Семёнова…
Цветуёчки бы принесла
посидела-покурила-поразмыслила
о жизни-сметри
о любви-ненависти
на нелётную погодку поплакалась…..
(спизжено)

На мгновение, Алексей помер.

…..Весна, и вправду, наступала вовсю: уже появились первые «подснежники» – оттаявшие трупы китайских захватчиков, смешные и раздувшиеся. Бурундучки и белочки хлопотливо перерабатывали нежданное богатство: хрумкали мягкой листвой желтых пальцев, вгрызались в нежную похоть щек и тестикулов.
Не прошло и трех секунд, после последнего, во всех смыслах, откровения, а алешкина голова уже пробивала слой перистых облаков. Земля, ненаглядная и любимая Ленка Земля, подобно выпукло-вогнутому блюдцу, обступала его со всех сторон.
«Главное – не ошибиться. – успокаивал себя Карлсон – Не начать думать, решать и взвешивать. Что, где, почему… эта ***ня может все испортить!»
В шуме мотора появились всхлипывающие звуки – «керосин» был на исходе. Полегчавшее тельце начинало носить из стороны в сторону беспощадным ветром Иного.
«Ну, где бы ; не была, ; там, где я есть! – выдохнул Алексей в разреженность стратосферы – Прощайте все! Идите все на ***, и ты, Леночка, приготовься принять меня, мой сталенело-заснеженный, отсутствующий, но присутствующий, метафизический хуй! На волю! На хуй!»
Мотор чихнул и затих. Пропеллер неохотно сделал еще два оборота и, впервые за последние три тысячи лет, замер. Алексей освобожденно засмеялся. Тело его, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее, стала притягивать земля. Наконец-то!
Как весело, как легко и весело!
- Ленка! – заглушал свист ветра крик Алексея – Я иду к тебе, Ленка!
И Ленка-Земля услышала крик, торопливо, похотливо и ласково разлепила проросшее густыми лесами и травами лобковое всхолмие, и вспенилась ее заповедная vagina могучими сибирскими реками: одноименным Енисеем-батюшкой и рекой-Кровью, называемой так же «смертное» и зашумели призывно еловые лапы, березовые почки, лишаи да папоротники, и застонало в предчувствии Неназываемое, и вздернулась сосками растаявшая, но бескрайняя сибирская тайга, и закричали призывно бурундуки, белочки, и прочая живность, и уебался Алеша об землю! И уебался Алексей еще три раза! И затмил взрыв солнце, и обозначилась в том месте потаенная страсть земли русской, не разгаданная ни Гилтером, ни Али Сорокиными, ни Свят-Гайдаром!
 ;-3-да! Да!!! Да!!! Да!!! Три раза да!
Огромная, ярко-красная пятиконечная ;-3-да раскроилась на месте падения, смерти и бессмертия Карлсона.
- Прощай, Нестоящий! – воскликнул Малыш.
- Здравствуй, Ненастоящее! – эхом откликнулся в голове Мальчиш.
- Алеша!!! Пора домой!!!
- А-а-а, Я никак не могу с вами сейчас говорить. Извините. – прошептал Маресьев - Мне что-то неhorrorшо.
Он не сказал : «мне плохо». А именно так: «Мне неhorrorшо».
Малыш понял, что через секунду разговор прервется. Но все же успел спросить:
- Может помочь чем-то нужно?
- Н-н-нет, спасибо. Ни *** не надо. У меня много разных порошков…
Малыш так и не успел с ним попрощаться. Карлсон уебался в землю.
…Последний раз он приезжал в (слово неразборчиво) октябре **, на 80-летие ***. Прежде чем войти в наш зал для голубых, попросил, чтобы А. Г. подвел его к зеркалу. Несколько минут они поправляли галстук Маресьева. И еще запомнилось: Маресьев, снимал пиджак точно гимнастерку. Только потом пошел за стол.
Он провел у нас три часа. Вместе со всеми ел вареную картошку в мундирах, соленые огурцы и сало. Пил водку из пластиковых стаканчиков. Слушал Иосифа. Может быть, даже подпевал ему…
Потом, когда поздним вечером, А. Г. провожал его, он, прижавшись к его груди, по-маресьевски скупо благодарил:
- Спасибо, на ***. Спасибо за встречу с праздником. Пока.
Он уебался в апреле 42-го, и 18 суток он выбирался из окружения.
Он пережил Ампутацию, но вернулся в струю.
Он совершил 86 боевых вылетов, и, в оконцовке,сбил-таки ***ву тучу Итого.
Он прожил большую жизнь и умер(мир) в минувшую пятницу.
Прощайте, Нестоящий Человек!
…похоронили его просто в земле. На могиле поставили деревянный круг без надписей.
- Обычно, после слова «конец», все заканчивается. – грустно начал Мальчиш – Но у нас, Леша, все наоборот, только сейчас все начнется!
Алексей, вдруг все снова понявший, не обратил на слова Мальчиша никакого внимания – ни первого, ни второго. Глаза, не отрываясь, изучали раскрывшуюся и распухшую от трехдневного плача, Ленкину ****у: все ее трещинки, ворсинки, складочки и розовато-нежные потеки слизи и невидимую глазу, но чувствуемую взглядом непомерную, до нефтеносных слоев, глубину.
«Все правильно. – думал он – Ильич сразу так хотел, но московские пидорасы все переврали, заточили его на века в пирамиду, забальзамировали молоками деревянного. Господи, которого нет! Что же будет?»
Вокруг хрустального гроба суетилась вся братия. Оживший Никто сумбурно и суетливо подавал команды, и вскоре тяжелый гроб взвалили на плечи Игоря, Мити и Малыша. Сам он, придерживая излоговье, укрепил на нем фотографию ;. Алексей и птица Жаворонок старательно выписывали в небе двукаплевидный символ бесконечности. Неназываемое так и не вышло из кабины.
- Музыка! «PLAY»!!! – воскликнул Мальчиш, и над тайгой полилась торжественно, NEOрганически-сверхчеловеческая music: «Ля-ля-ля! Ля-ля-ля! Ля-ля-ля-ля-ля! О любви давно спеты все слова!»
Напряженно звенящий гроб с телом покойного занесли в темноту Ленкиной ****ы. Ничего, кроме неясного озарения, исходящего от его(ее) прозрачных стенок, не произошло.
- Еб вашу мать! – срывающимся от напряжения шепотом, приказал Малыш.
Соратники засуетились, включили «мысленные видеомагнитофоны» в обратную сторону, (как сказал бы ***, «…нажали на «REW») и смешно переступая ногами в обратном направлении, выпятились из пещеры.
- «FF» - «REW»! «FF» - «REW»! «FF» - «REW»! – командовал Малыш, и процессия с гробом на плечах, то погружалась в слизящую темь Ленкиной ****ы, то, покрытая с ног до голов внутренними секретами паровозной страсти, оказывалась снаружи.
От отчаянья, Малыш до крови прокусил нижнюю губу. Ни *** не происходило!
- Земля! – он упал на колени – Мать моя, русская Ленка-Земля! Мне поебать, мне по хую, прав я, или нет, но я люблю тебя! Я отдаю тебе все, что у меня есть – мое сердце, мою душу, мою-чисто-чисто-чистую печень и неразгрызенное печенье! «REC»!!!
Процессия остановилась в непроглядной темноте, пытаясь запомнить, за-;-ссать этот миг навсегда. Тишину нарушали лишь мерные шлепки сочащейся со стен и потолка vestibulum vaginae, полупрозрачной слизи, капающей на братьев. В полной тишине прошло около трех минут.
- Отпускайте! – жарким шепотом приказал Малыш.
Три пары рук исчезли из-под гроба, и он, одно мгновение, повисев в воздухе, рухнул на хлопотливо-похотливый пенек-hymer. Окружающие его ****оворсинки, плотоядно разбухли, словно почувствовали свою правоту.
- Достать! – приказал Малыш.
В тот же миг, все три пасти припали, ухватили, ловко выкрутили(выгрызли) хрустальные шурупы, соединяющие крышку гроба с его основанием, «корытом». Ударом сапога, Малыш оттолкнул ее прочь. Она больно ебнулась на ногу Никто. Он протестующе взвизгнул, но тут же заткнулся под негодующими взглядами товарищей.
 Ильич лежал не шевелясь. Вековой слой пыльцы с его хитона неслышными облачками заплывал в ноздри окруживших гроб, пробуждая теплые воспоминания о детстве: гематоген, вареное сгущенное молоко, шоколадные медальки, газировка из автоматов по три копейки…
- Ленка! Он – твой! – в который раз внезапно крикнул Алексей, ловко поддел корыто и вывалил Ильича на влажный, пахнущий клубникой, sex.
- Я целую тебя! Целую! Целую и невредимую! – закричал Алексей, на лету покрывая мумию глазурью откровенных поцелуев.
Мумия липко упала, выпали из цепких лап загадочные предметы, («коси и забивай») и в одно мгновение всхлюпнуло, склепилось ****опространство, исчез маленький боевой отряд, сыто причмокнуло Неназываемое, закричали тоскливо и страшно тысячеголосые бурундучки, заплакали белочки, выпучились узкоглазые, сложились звезды в изначальный узор, и все, все-все-все, существующие на данный момент в этом ****ом мире психотронной войны, прочитали(запричитали):
«ЛЕНИН! ЛЕНИН! ЛЕНИН!» «ЛЕНИН! ЛЕНИН! ЛЕНИН!» «ЛЕНИН! ЛЕНИН! ЛЕНИН!»
Да! Свершилось предначертанное! Вернулся Ильич, после долгих скитаний и заморочек, после пыток бесконечностью, воз(раз)вратился в лоно родной Ленки-Земли, стал ее навсегда и навеки! Господи, прости!
Все!