КинзаZen

АВТОРСКОЕ ЧТЕНИЕ – в виде АУДИОКНИГИ –
http://www.realmusic.ru/songs/464855/
( РАБОТАЮЩАЯ ССЫЛКА НАХОДИТСЯ В ПЕРВОЙ РЕЦЕНЗИИ )
ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ – ТАМ ЖЕ, В ЗАМЕЧАНИЯХ



«...ИСКУССТВО УПРАВЛЯТЬ УМКЛАЙДЕТОМ, – СКАЗАЛ НЕЗНАКОМЕЦ, – ЭТО СЛОЖНОЕ И ТОНКОЕ ИСКУССТВО. ВЫ НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ДОЛЖНЫ ОГОРЧАТЬСЯ ИЛИ УПРЕКАТЬ СЕБЯ. КУРС УПРАВЛЕНИЯ УМКЛАЙДЕТОМ ЗАНИМАЕТ ВОСЕМЬ СЕМЕСТРОВ И ТРЕБУЕТ ОСНОВАТЕЛЬНОГО ЗНАНИЯ КВАНТОВОЙ АЛХИМИИ. КАК ПРОГРАММИСТ ВЫ, ВЕРОЯТНО, БЕЗ ОСОБОГО ТРУДА ОСВОИЛИ БЫ УМКЛАЙДЕТ ЭЛЕКТРОННОГО УРОВНЯ, ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ УЭУ-17... НО КВАНТОВЫЙ УМКЛАЙДЕТ... ГИПЕРПОЛЯ... ТРАНСГРЕССИВНЫЕ ВОПЛОЩЕНИЯ... ОБОБЩЕННЫЙ ЗАКОН ЛОМОНОСОВА-ЛАВУАЗЬЕ... – ОН ВИНОВАТО РАЗВЕЛ РУКАМИ...»

( Аркадий и Борис Стругацкие «ПОНЕДЕЛЬНИК НАЧИНАЕТСЯ В СУББОТУ» )


ШТАНДАРТ


Старший заглянул на кухонку к соседу:
– О, Принцев супчик!.. Наколдовал уже?
– С помощью магической поварёшки, – улыбнулся тот.
На кухне полыхали золотые секвенции аккордов Генделя – Принц колдовал над кастрюлей. «Alchemy...» – подумал старший Крестоносец.
– Но я сейчас ухожу... Ты проследишь? – Макс кивнул... Принц растворился в воздухе...
Перекрыв газ, Паладин отправился до хаты. Взглянув на зеркало, он вспомнил, что выходные закончились, почесал щетину и двинулся в санузел, твёрдо заявив себе: «Всё! Стричься, мычься, бричься!»
На улице за это время набежали тучки, выдав ливень в краткосрочной перспективе. Max аккуратненько снял с вешалки незнайкины жёлтые брюки со стрелочкой, напялил любимый оранжевый галстук и белую офицерскую рубашку, жёлтый пиджак, глянул на зеркало. Зеркало старательно отобразило его недовольную мину... а водопад весеннего окна, похоже, думал о своём – в оконном стекле едва заметно отблеснули золотые руны на доспехах. Он обернулся... Показалось. Зеркало весеннего стекла пылало радугой – на улице окончилось водотечение, и началось солнышко.
Тихо пойти подышать не случилось. Словив фронтальный поцелуйчик, Паладин отправлен был до кладовки на поиски магнитофона. Прогромыхав по крутой железной лестнице и порядком запылившись, он оказался на пороге склада на режимной территории общаги и принялся обозревать всю груду барахла. На тебе, Боже, что нам негоже...
Между тем магнитофона не оказалось. Колонки вот были, да и коляска, плюс ишо старый тостер... а маг канул, очевидно туда, куда обычно все канает. Зараза! Среди прочих бытовых экспонатов нашёлся в стиле Пикассо странный синий флаг совкового качества, перетянутый вокруг древка аптекарской резиночкой, а рядом со знаменем – набор пересекающихся жестяных плоскостей, при ближайшем рассмотрении оказавшийся вполне сюрреалистическим ведром. Движимый непонятным внутренним импульсом, Макс ухватил находку под мышку и потащился обратно – отчитываться об итогах экспедиции. Дабы избежать упреков в захламлении жизненного пространства, трофеи благоразумно оставил в коридоре. После короткой перебранки и контрольного поцелуя в щёчку, он нехотя и, так сказать, приспустя флаги, отправился выносить мусор к помойке за режимной территорией. На вахте ухахатывались над фултонскими речами будущего лица мериканской валюты, а Макс остановился у дальнейшей перспективы... После ливня узкая дорожечка к помойке – вдоль по линии обрыва у реки скрылась в огромной грязной луже, из которой возвышались две трубы. Одна – горизонтальная, очень похожая на Принцеву «тропу сумасшедших», скользящая куда надо... и вторая – вертикальная, с табличкой «объезд», грозящая увести перципиента куда-то вглубь и вдаль – за гаражи... хотя туда же уходило и болото, полностью дискредитируя саму идею объезда.
Макс не поленился – вытащил фломастер с пачкой жёлтых стикеров, приговаривая: «не тормозни, стикерсни». Табличка обрела осязаемо-жёлтую надпись «обплыв». «Программа АнтиСпам», – буркнул Макс и, нахлобучив странное ведро на голову и взяв наперевес флагшток, пошёл, балансируя, вдоль по трубе. За поворотом он чуть не споткнулся о Ворону, нахохлившегося, как на жёрдочке.
– Чегой-то тихий ты кокойте, – поздоровался Паладин, – как Южная Осетия...
А за Вороной, проворчавшей в ответ неразборчивое, он обнаружил Сёгуна с Ван Гоги Панковым.
– А и Б сидели на трубе, – сказал Макс, – здарова!


at last... the gathering... ну, или МЕСТО СБОРА

Мимо Вороньего уха, спикировав, просвистела чёрно-серая птичка – едва успел увернуться. Он выдавил:
– Ящер.
– Что, ящур? – вздрогнул Сёгун.
– Ты это о ком, – заинтересовался Паладин. И лишь Панков, услышав и поняв всё правильно, заухмылялся:
– Ты на себя посмотри.
Дежа вю... Вороне странно показалось, будто слова эти он уже где-то слышал. Вспоминать, однако, было недосуг. Основа жизни правоверного чатланина – зеленоватого металла рыцарская цепь едва поблёскивала у него на шее, а кинжал, как маятник, то превращающийся в диск, то восстанавливающий контуры он иногда метал в сыру землицу рядом со спецназовскими ботами
Внизу, под откосом, у лодочной станции, танцевала худенькая фигурка в серебряно-серых штанах капоэйриста. Свет заходящего Солнца ложился на плечи Принцу, исполнявшему комплекс с копьём.
– Индеец, – рек ВанГоги, видимо оценивая оттенок кожи ПринцА.
– Да, похож, – согласился Сёгун и принялся собираться.
Принц, похоже, их ещё не видел, а Ворона вдруг случайно встретилась глазами с Паладином
– Втыкаем на семь лун и на закат у Золотого Храма... у распустившихся бутонов Лотоса... – выдал тот – то ли своё, то ли Принца...
Ворона снова промолчал, вспомнив, как его глюкануло, когда он пришёл на откос. Ему тогда вдруг показалось – у Принца в руках Копье Судьбы... Он обалдел, великолепно помня фотографии из Сети, и судорожно перекрестился. Сложив ладони в бинокль, присмотрелся. Нет, показалось. Тонкая палка от граблей, которую тот держал как копьё (да это же настоящее ДЗЁ! – как когда-то сказал Генерал)... И тут Вороний взгляд упёрся в майку-безрукавку Принца – и его опять заглючило и показалось что на ней отображено было лицо с Туринской плащаницы...
– Софист... – почти неразличимо выдохнула Птица в ноги, мрачно-обречённо глянула на Принца, и снова уставилась вниз... Однако, Паладин расслышал:
– Только отвернёшься, он сразу самообразованием занимается... – И, поняв, что растормошить Ворону не удастся, успокоился...

Последние движения таолу, и Принц огляделся. Его глаза сверкнули в сторону друзей:

– О!! Социум!!!
– Совсем озверел со своей медитацией... – дыхнула Ворона.
Принц, сделав неопределённый жест рукой, двинулся к воде – купаться...
– А он всё там же? Та изба на курногах?.. – поинтересовался Кардинал.
– Куда он денется...
– Приехал вот на пару дней дочу в лагерь отправлять...
– Изба-то эта видела небось и сотворение Вселенной... – из глубин белой «Оки» отозвался Сёгун.
– И труб Иерихона, может быть, дождётся, – подтвердил Паладин.
– От сотворения Вселенной... – заунывным голосом начал Панков.
– Ну хватит ржать. Ты сам так посиди пару недель. Спятишь. Вот тогда и смейся... Но потом... – Ворона...
– ...пОтом, – чуть подправил Паладин.

– А, кстати, он не медитацией сейчас...
– А чем?
– Он духовиденьем... не, БогоСозерцанием увлёкся...
– Ох, психиатр его порадовался бы... прими его, Господи, в Царство Небесное...
– Да ладно вам, я тоже видел... Мы с ним вместе медитацию молитвы... – брякнул было Сёгун, распрямляясь. И сразу три башки синхронно повернулись в его сторону...
– Не, ну вы чего... Блин, и поздороваться, наверно, не успею, – совсем заторопился Сёгун, вытаскивая мобилу. Короткий обмен приветствиями – и Сёгун укатил...

– ... опять доспехами греметь!? Как хочешь... – попрощался Принц, нажал на спуск мобилы. Поправляя поясочек, он огляделся.
– Тот самый, – поинтересовался Паладин, ухватив за хвостик алый шнур. – Подарок гурукала – фехтовальщика? – По улыбке Принца прочитал ответ, – Ну... Жрецы Прекрасной... – он сказал со странной интонацией...
На штанине у Принца под логотипом фирмы – надпись RealMusic – виделись печатные буквы «delJesu», а над ними почему-то – скрипка...
Принц же вытащил из заднего кармана палочку продолговатого цилиндра, и сел.
– Маркизы, – выдохнул в ответ на изумлённый взгляд. – Забыла...
– Ааа...
Принц протянул Максику серебристую штучку.
– Фирма «Umkleidet», – прочёл тот, возвращая наличность обратно. – Тушь для ресниц?
Принц просто кивнул, аккуратно поставив цилиндрик по левую руку – на бордюрчик – на торец. На торце играл солнышком фирменный тотем конторы – золотистая корона.

Раздался колокольный «ДОНН». Ван Гоги оторвался от бутылки с пивом, протянул её Вороне. Посмотрел на мобил. СМС.
– Туранский...
– Eugene? – нехотя переспросил Ворона, непонятно зачем пытаясь влезть в бутылку... пальцем... который не преминул застлять.
– You, djinn? – пошутил Паладин. – Нах, нах, и чур меня...
А Принц добавил:
– Ноги его НЕ БУДЕТ У МЕНЯ В ПРОИЗВЕДЕНИИ!
– Нагиева не будет? – переспросил Макс, ухмыляясь.
– Они вместе с Гремлином...
– Ещё, б.., лучше!
Панков, не глядя, сел рядом с Принцом – прямо на УмклАйдет.
– АЙ!
Панковский копчик получил комплексно-коллективное сочувствие – все высказались – мол, слава богу – не заноза! Ну, и все четыре взгляда почему-то сразу обратились на цилиндрик – там стоящий, как и подобает – касаясь пола краем торца, в положении, исключающем всякую возможность равновесия... Ван Гоги чуть глотнул пивка и коснулся цилиндра. Слева от него возникла странная заплесневелая бутылка из-под пива с вытянутым горлышком, ну и белый бомж-пакет. Взглянув за упаковку – обнаружили рисунок логотипа – золотую рыбку... И три пары глаз смотрели на Панкова...
– Да ладно, ладно... – отмахнулся дядя Ваня. Пары глаз не отвернулись. Ваня опять присел на бордюр... сидели в ряд, и теперь смотреть ему в глаза мог лишь сосед...
– ПанкOFF not dead. – Max Paladin сказал за всех...

Теперь смотрели на бутылку – все, кроме Вороны. Воронье безразличие чуть дрогнуло при появлении чего-то там из ничего, но пиво после извлечения пальца больше его не интересовало...
Вжик – Максик едва успел отдёрнуть туфель в сторону от места, куда воткнулась Вороняя заточка, хмуро глянул на Ворону, отошёл в сторонку – от греха, пнув флагшток – и тот достаточно уютно оказался острием к реке.

На горлышке бутылки обнаружили халдейский знак сургучной, кажется, печати. Ваня вытащил оружие – любимое, складное и перочинное, расковырял бутылку и уставился в неё, словно в подзорную трубу. Синих заволжских далей он не увидел, потому потёр бутылку рукавом...
Тихонько – сзади раздалось покашливание. Трое обернулись, Ворона не шелохнулась, продолжая забавляться кинжалом... Шагах в пяти, как привидение, явился некий дервиш с оплывшею (возможно, по пьяни) физиономией и в немыслимом – как у бомжа тряпье. Смотря на Ваню, словно на пустое место, пролетарий церемонно, отнюдь не по-бомжовому поклонился и полез во внутренний карман хламиды. Панков поспешно выудил горсть мелочи – чтобы отстал, не успев вступить в светскую беседу.
Но индивид извлек из пиджака блокнот, разбитое пенсне, вооружил последним взор, послюнявив карандаш, чего-то записал, потом поднял глаза.
– Абдурахман... да что уж там... Могарыч – видимо, представился... – Слушаю и повинуюсь.
– Что? – челюсти Ван Гоги щёлкнули и попытались прикоснуться к основанию ботинок. Ответить дядя не успел, переведя глаза с мобильного Панкова к Паладину, только что вертевшему ведро в руках, ну а теперь держащему его за козырёк, словно фуражку. Дервиш поклонился, тихо, но подобострастно:
– Рыцарь...
Потом он глянул на Принца, его глаза расширились, и Могарыч рухнул Принцу в ноги – ниц, выдохнув, как заклинанье:
– Древний...
«Сёгун говорил, что у Маркизы были вот такие же глаза, когда мы с нею познакомились...» – подумал почему-то Принц.
– Чегой-то с ним?
Они с Паладином с трудом оторвали Абдуррахмана от земли, но тут глаза пролетария пересеклись с Вороньими...
Кто-нибудь видел когда, чтоб человек попытался нырнуть в бутылку рыбкой? А теперь вот у Панкова были глазки, как у Тонечки тогда – опять подумал Принц... Добрый Ваня же недавно перепутал две бутылки – сунул культовую пробку из-под пыва не в свою бутыль, поэтому попытка суицида и не удалась. Индивид же, ухватив свою поллитру, дёрнул так, что засверкали лет, этак, семьдесят немытые пятки...

Посмотрели на Ворону, но Ворона не подавала никаких новых признаков жизни. «Бог с ним» – подумали все. О том, о ком подумали все, тоже знал лишь Бог. А лишь спустя мгновение всё вернулось на круги своя. Кардинал запустил-таки ICQ и стал виртуально-номинальным, не замечая ничего в реале... Принц, какой-то не в пример молчаливый сегодня, совсем затих. А Максу стало интересно вдруг – его глаза нашли лежащий за бордюром флаг – он напялил старое ведро на голову и развернул флагшток... И флаг затрепетал...

Штандарт, как копие с Единорогом, пронзил пространство ввысь. Ворона глянула на наконечник и зажмурилась. Старый шлем конквистадора, забракованный когда-то Дон Кихотом, переливаясь ржавчиной и рунами, чуть отблёскивал на солнце.
В кружащейся Вороньей голове крутились странные, полупонятные цитаты из учебника по-аглицки... Принц, словно читая его мысли, еле слышно произнёс: «For I believe...»

Сумерки раскололись пополам – справа набегали тучи, заволакивая чернотой небесную голубизну, укутывая сумерками всё мрачневшую Ворону. Слева же закат заливал алым-алым сидящих вроде бы рядом с Птицей Принца и его Паладина. А вечереющее небо полыхало Млечною Дорогой, как алмазным ожерельем...


Горизонт догорает как отблеск на наших доспехах...
банка сока в руке, а не пламенный меч за спиной!
Между молний, сверкнувших раскатами нашего смеха –
под ногами бежит и струится дорога домой...




«– Лучше сказать струится!
– Но родник – он бьёт!
– Иногда бьёт, а иногда струится, в данном случае лучше чтобы он струился!»

Генрих Рамкопф – Якобина фон Мюнхгаузен