Бред

Шершавые стены и книг корешки,
Ветер трепал под глазами мешки,
Штора отбросила вязкую тень.
Сумасшедший дом, а не день.
Если я скажу “сумасшедший день, а не дом”, что изменится?

Определённо, я брежу сегодня
И никуда до следующей жизни не годна.
Лучше я не пойду на балкон –
С моего балкона упал розовый слон,
И в меня тоже, кажется, кто-то целится.

Шестерёнки растут на кусте из мозгов,
Проклюнувшемся из слоновьих рогов.
Шестерёнки – это колюще-режущие предметы.
Не пойду на балкон – упаду, превращусь в котлету,
В жуткое месиво глазастое.

Зачем я всё это пишу?
Зачем я всем этим дышу?
Я не могу дать себе права на ошибку,
Я не прощу себе себя и свою улыбку,
Я сегодня буйная и очень опасная.

В тупик ведёт эта грязная улица,
В котором никто не был, но все говорят и хмурятся,
Говорят, там растут чёрные нарциссы.
Все самоубийцы самовлюблённы, но все ли самовлюблённые – самоубийцы?
Скажи мне, цветок смерти!

Мне нечем думать самой – отупляет тоска,
Хеви-метал – ржавый гвоздь у виска,
В бесполый сморщенный страх настоящее боль превращает,
О прошлом и будущем вспоминать запрещая.
Не смейся сейчас – это звучит, будто щёлкают плети.

Апокалиптическая лень закрывает все краны,
Небрежно убитое доверие наносит раны,
Откуда-то всплыли ужасные слова.
Это уже не смешно, или я не права?
Это отравление окружающей средой.

Периодически накатывает тошнота.
Солнце село и упало в никуда,
Без записки, не прощаясь...
Впрочем, я не удивляюсь,
Что оно захлебнулось почти стоячей водой.

Конечно, мне не переплюнуть Сартра.
Моя новая жизнь начинается завтра.
Начнётся ли? Завтра ли? Жизнь ли? Может быть.
Остаётся надеяться, что напишу о чём-нибудь
Кроме чёрной желчи.

*Чёрная желчь – др.-гр. название депрессии.