Мой садик и мой дворик 1 - человечек с витринки

Человечек с витринки.

(Серия-квадрига 1-2-3-4)
Коротко: Между полем и магазином. Безнаказанные злодейки и беспомощные защитники. Чистое добро. Слово не важнее дела. Худшие их врагов. Рецепты от злодейства.


Родили меня мать с отцом в 1951 году, 29 сентября.

Хотя это потом я узнал, что меня родили. А сначала мне говорили неправду, что нашли меня в капусте, а то ещё, - что купили меня в магазине. И сколько я не приставал, чтобы мне купили ещё братишку или сестрёнку, родители не соглашались, да и никто в городе мне не мог показать магазин, где можно было выбрать себе братишку.

Многих детей, как я слышал, находили в капусте, находили много и часто. По городу гуляло много молодых женщин с детьми в колясках, и после находки ребёнка этих женщин начинали называть мамами. А коляски делали несколько разных заводов и продавали в магазинах, потому что туда вновь и вновь приходили нашедшие ребёнка в капусте.

Но то капустное поле было волшебным. Его не все видели, и оно не пропадало даже зимой, но ушедшие с него с ребёнком - забывали надолго дорогу назад, не могли показать другим, долго искали сами, чтобы унести ещё одного ребёнка, и опять забывали дорогу…

Чтобы мне не попасть на какое-нибудь волшебное поле и не заблудиться, мне запрещали во время прогулок уходить со двора дома. А я не хотел хоть чем-то расстраивать маму. Мне с ней было всегда хорошо.

Но раз я сам был из магазина, то искать «брата по разуму и крови» надо было в магазине. Денег у меня не было, да я и считать не умел, не мог представить цены. В нашем дворе и в "детском садике", куда меня водили, никого больше не было из магазина, поэтому, наверное, мне легче было играть одному, а другие дети больше играли в песочнице. Капустное происхождение сказывалось.

Меня многое интересовало иначе, чем остальных детей, поэтому я уверовал, что я точно – не из капусты.

Я расспрашивал обо всех детях из магазина, искал бывавших там взрослых. Но что-то это был очень редкий магазин, никто не помнил, где его видел. Или он был таким же вошебно-заколдованным, как капустное поле. А родители всё никак не могли заработать достаточно денег, чтобы пойти туда ещё раз.

Денег у меня тоже не было, но выбрать-то себе брата я там мог бы не хуже мамы с папой! Хотя я и в другие магазины мог пока ходить только с мамой, и выбирала там тоже только она сама. И учила, как и что надо выбирать. Ведь совсем не всё, что там есть, нам нужно. А было и то, что совсем было вредно.

Странные эти взрослые. Зачем всем предлагать вредное, да ещё за деньги?

Был прямо в соседнем магазине, например, целый отдел с большим количеством разных бутылок. И тот, кто выпил из них, сильно потом болел, даже валялся на улице. И становились они противными на вид. И никому их не было жалко. Этих заболевших даже иногда наказывали, но опять им продавали эти вредные бутылки…

Этой жидкостью никто не пробовал стирать или мыть посуду и полы. Её брали именно пить! Такая сила колдовства! И все тётки в этих отделах были злодейками. Они вершили своё злодейство среди бела дня, на людях, и им никто не мешал! Я не мог понять такого смирения перед злодейством!

И они жили в домах среди обычных людей. И их нельзя было отличить, пока не увидишь этих злодеек за своим ремеслом среди этих бутылок…

Я понимал, что среди взрослых почему-то открыто и безнаказанно разрешалось делать злодейство. Почему? И поэтому взрослым нельзя доверять.

И нужны богатыри, которые отделят злодеев от обычных людей, а потом выгонят злодеев из страны или истребят. И нужны были врачи, которые бы лечили от трусости большого количества людей перед небольшим числом наглых злодеев. От смиренного терпения злодейства, от принесения себе вреда добровольно…

И не было в стране богатырей. Видно все погибли на войне. Или дрались где-то далеко. Были только милиционеры. Но они боролись с мелкими злодеями и только за деньги в зарплату. А у дерущихся за деньги всегда маленькая сила. Отец читал мне, что настоящие богатыри за свои победы над злодеями никогда денег не брали.

И почему нет чародея с такой бутылкой, после которой люди забывали бы дорогу в отделы с вредными бутылками, как забывают дорогу в магазин с детьми или на капустное поле?

Одного меня в магазины для детей (и вообще в магазины) - не пускали. Родители читали мне много книжек, и даже многие богатыри из их рассказов не всегда справлялись с чародейством. Что я буду делать, если у меня пропадёт память, и я не только забуду дорогу в магазин? Кто будет помогать взрослым? И надо же сначала вырасти богатырём, чтобы ходить на такие дела без взрослых! И я соглашался.

Вдруг того, кто мне понравится, не смогу я взять братом, потому что купят его другие, пока у нас денег не хватает? Зачем заходить и расстраиваться? И я соглашался подождать.

Хотя взрослые почти все говорили, что детей они любят и готовы отдать детям самое лучшее (об этом целыми днями твердила и чёрная "тарелка" радио на стене у нас дома), на деле получалось не так. Очень много зла делали взрослые. И очень многие взрослые не мешали делать зло, что тоже было злом.

И зачем они врали о своей доброте и желании добра, - не понятно было. Ведь в жизни всё решали не слова, а дела. Не умеющий правильно сказать – лучше, если правильно сделает. А говорящий правильно и хорошо – хуже, если поступает потом не хорошо.

Было мне легко и просто с любым человеком, который просто мог тебе сказать:

- Отстань, не люблю я детей.
Или: - Отстань, некогда мне, не нравятся мне твои вопросы.

Или ещё что-то. Даже откровенно злые люди меня не пугали и не расстраивали, если их злость была понятна. Я был вполне самостоятельным, независимым. Обошёлся бы без их помощи.

И я не обижался. Ведь я тоже не всех взрослых любил. Вернее, я обожал вообще только маму с папой, а остальные мне нравились или не нравились. "Расшибиться в лепёшку" ради кого-то из этих "остальных" совсем не хотелось. И в этом "виноваты они были" сами.

Только шесть годков с моего дня рождения прошло после окончания войны Великой. Победили такого злодея, как Гитлер, а с чародейками в отделах с бутылками – справиться не могли! Эта новость была для меня потрясением! И эти злодейки для меня остались хуже Гитлера, разрушавшего дома и убивавшего людей в войне. Худшие наши враги – творящие зло, живя среди нас!

А сам я прожил почти вполовину меньше мира без войны, пока только три года. И хоть Победителем пришёл с Войны отец мой, громивший фашистов на "Катюше", которого я тоже почитал за богатыря, да в разрухе была страна ещё, не отстроилась и зарплаты своим защитникам и строителям платила не великие. Не хватало нам денег, чтобы сходить в магазин за братишкой для меня. Хотя не денег ради работал народ, а ради возрождения страны своей после войны. По принципу богатырей.

И все мы по-своему верили: вот отстроимся заново, и всё у нас будет! Страна у нас в то время была общая, не то, что сейчас с дуру сделали: каждый "свой кусок" пытается строить, отщипывая у соседа. Соседей-то всегда в том случае больше, растащат тебя по щипку и по щепоти. И ничего ты по этому принципу не убережёшь. Начнёшь охраняться, - появится окружение из таких же соседей, как ты, чьи щипки злее прочих. И они всё равно тебя по щипку когда-нибудь растащат.

Это совсем не то, если хотеть по песчинкам - гору вместе нанести. Жить и создавать вместе - лучше, чем "каждый за себя".

Всё стало сейчас не так, как мы мечтали, потому что нас предали те, что считались «своими». Они хуже злодеек в отделах с бутылками. Но они заодно против нас. И стране нужны богатыри, чтобы их победить!

Нельзя строить жизнь на смешении хороших людей со злодеями. Надо хорошим людям отделяться от злодеев, не пускать их в свои дома, в свои магазины, в свои заводы, в свои горсоветы…

Я понял это в три года. Взрослые, которые это не поняли за последующие 50 лет, виноваты в том, что я потерял всё, что защитил для меня от Гитлера мой отец. Я хоть и придумал способ защиты[1], и почти внедрил его[2], но был побеждён ещё одним скрытым врагом – врачами[3].

Город наш начинался до войны с бараков на пустом месте, и хотя на нашей улице все дома были каменные и двухэтажные, я видел эти деревянные чёрные большие сараи с комнатами для жилья вдоль длинного сквозного коридора. Немцы в войну были в городе всего несколько дней, но разрушили его. И вот он заново вырос. И носил имя Сталина, главного руководителя страны в то время.

И я верил, что в таком городе, что сам быстро вырос заново, должен быть хороший магазин, где я выберу себе и хорошего братишку, и замечательную сестрёнку[4].

(продолжение в 2-3-4)

Справки:
[1] Мной разработан принцип и способ самоуправления населения в современных условиях, с 1981 по 1993 годы они внедрены в законы страны (в виде блока законов о самоуправлении), созданы десятки Советов и Комитетов местного самоуправления в Москве. Читайте об этом в моих книгах «Выборы и избранники», «Дума о Думе» в статьях о самоуправлении

[2] Принцип самоуправления населения при свободе объединений его «по интересам» был внедрён в виде «правового эксперимента» в городе Москве в середине 80-х годов, начавшись с моей инициативы, затем включён в пакет законов о местном самоуправлении. Но после переворота 1993 года с расстрелом здания Верховного Совета и разгоном Моссовета, принципы самоуправления населения в законах подменены созданием «управ» и других фальшивых «органов самоуправления», где вопросы территории решаются не населением территории, а подсадными людьми из разных администраций и коммерческих структур. Выборы и передача власти фальсифицируются. Об этом читайте в моей книге «Выборы и избранники»

[3] Они обеспечили начало жестоких заболеваний у меня без своевременного лечения начавшихся болезней. Часть этих проблем и историй описана в рассказе «Спасите "Скорую"!»
Врачи – это люди, которые врут, что живут ради нас, а на самом деле они «ходят на работу» ради выплачиваемых им денег. Причём получают деньги за проведённые «на работе» часы и в количестве «принятых» ими (а не вылеченных) больных. То есть для того, чтобы жить богаче и лучше, они должны или «принять» больных больше (что имеет физический предел), не отвечая за качество лечения, или «брать с больного» больше.
В исчезновении больных, в том, чтобы все были здоровы, работающие по таким правилам оплаты врачи – не заинтересованы. Чтобы они в своё оправдание не говорили. Финансовый принцип благополучия доказывает неумолимо – обратное: они – нам враги, враги по самому принципу их существования и благополучия. Враги, живущие за счёт наших бед, но имеющие свои праздники и награды, маскирующиеся во множестве ложных лозунгов и утверждений. И все титулы и звания, связанные с надеждами на помощь и здоровье, - опорочили эти лже-врачи. И умышленно в этой системе нет законов, наказывающих их за это.
Нам в помощь нужны совсем другие люди, которые бы жили тем лучше, чем лучше обеспечивали бы отсутствие у нас болезней и быструю их излечимость. Которые бы сами лечили любых встречаемых больных, не деля их на «своих» и «чужих», и в любой ситуации, а не только на своём «рабочем месте».
Этой моей идее – 50 лет. Глупо утверждать, что у нас была хорошая страна, а тем более – о её исключительности сейчас, если этот принцип правители «не слышат» и не внедряют умышленно и так долго.
Существует на свете ещё более полтораста бандитских и мошеннических правительств, живущих за счёт обмана своих народов, не желающих внедрить мою формулу работы врачей, которые 50 лет «не слышат» эту мою идею, не хотят ни внедрять её, ни обсуждать со своими народами.
В этом плане Коперник и Галилей – более счастливые люди. Ненависть инквизиторов перетекла в признание правоты учёных - наследниками инквизиторов. Я же пока горю в «печах безмолвия» современного «Освенцима на дому», созданного коварными фальсификаторами демократии. Но когда хоть один народ внедрит мою формулу обеспечения своих врачевателей, мой портрет и имя (но главное – идеи) будут во главе рода лучших врачей, хотя я лечил только умы и не имел дипломов на это.

[4] Мне так и не купили брата или сестру с тех пор. И я не смог купить брата своему сыну.
Уже более 50 лет я слушаю безнаказанное враньё разных руководителей, живущих и работающих, якобы, для осуществления чаяний своего народа. Я узнал, что у них даже нет книг, в которые они записывали бы все наши чаяния. Они не хотят это делать, хотя я их много раз просил это сделать. Так в году 1954-м в городе Сталиногорске родился не только Список Пожеланий, но и перерос в 55-56 годах в письменный Перечень Проблем, о котором написано много в моих книгах. В этом Перечне предложено уже много готовых решений многих проблем, а пролезшие в руководство по-прежнему врут о желании их решить, врут о незнании способов решения, не публикуют моих предложений, да и делают вид, что меня самого – нет.
Теперь мой Перечень Проблем и Перечень их решений появился в интернете на www.uniqum.ru/ для всех, умеющих найти нужную информацию. Но они должны стать одним из принципов справедливого управления в обществе.

(продолжение в 2-3-4)

 (см. ч.2 "квадриги" - Выходной в невыходной или
воскресенье без воскресенья.)