Великое Онемение

Отрывок из будущей трилогии под общим названием "Петрушка"
(Чтиво для среднего и старшего возраста).

Девятнадцатый Бидон

Вступление

 (Пометка клиники:  поголовная идентификация)

Странствия Петрушки по русской равнине так и продолжались бы, если бы…
 Грянула  «Перестройка». Стали популярны фокусники, экстрасенсы, гадатели, предсказатели, целители, юристы и экономисты. Появились благодетели, меценаты, спонсоры, банкиры, киллеры и дилеры.
Мишка Япончик  вошел на броненосце «Потемкин» в Яузу и, смачно плюнув в коммунистический колодец, приватизировал фабрику макулатуры для печатания ваучеров.
Бывшие пионеры и комсомольцы, превратившись в пенсионеров, старательно изучали содержимое мусорных контейнеров.
И когда на улице показался нищий и отнял у бомжа, спящего на вентиляционной вытяжке среди собак, пустую бутылку, наступило то, что так долго ругало человечество, – наступил долгожданный консенсус с человеческим лицом.
Казалось, что все дружно, с приобретенным навыком к сверхзадаче и массовому энтузиазму, старались не отстать от поезда, увозящего золоченые надувные шарики надежды.
Эпидемия перемен охватила всех жителей русской равнины. Индивиды бывшего огромного «ГУЛАГА» превратились в искателей жемчуга, вскрывателей саркофага,  накрытого пирамидой. 
На лицах чиновников, милиционеров и функционеров светилось душевное здоровье.  Они, наверное, удачно тащили, раз так сияли.
Когда всем стало ясно, что саркофаг пуст, раскрепощенный инстинкт приобретения благ при минимальной затрате усилий разметал стройные колонны голодных и разочарованных гладиаторов.
Толпа бурлила у подножия пирамиды, на верху которой судорожно делили натуральное богатство, так как власть уплывала в странствия по волнам стихии. На русской равнине разбогатеть все хотели быстро и сразу. Таблица умножения была забыта. Все стали тайком делить. А с дробями не все были в ладах.
Что делать петрушкам в такой ситуации?
Подверженные синдрому «П», они, говорящие всем «пожалуйста, проходите, помилуйте», готовы были к постепенным переменам,  но профессии петрушек оказались не востребованы.
Задумались петрушки, а думать вредно, когда надо тащить. А тащить, пока они думали, стало нечего! Ориентация в пространстве и времени снова изменила петрушкам. И получилось так, что указательный палец, ранее ложившийся на большой палец для образования некой фигуры под названием «фига», оказался не у дел.
«Сколько ж нас всего?» – как бы спрашивали они,  отыскивая сострадание в глазах ближних.
Но ближние отводили взгляд. Распознать настоящего петрушку стало очень трудно, потому что они узнаются по глазам. Зато стало очень удобно прикидываться петрушками. Петрушки разбрелись по свету. На «фигу»  никто не обращал внимания, а она витала, парила над миром, как огромный дирижабль, воплощающий мужское достоинство. Старую «фигу», олицетворявшую несогласие с «торжествующей нормой», показывать стало некому, а новая – демонстрировалась публично всеми и каждым для всех и каждого. Со сцен и трибун, бия себя в грудь, вещали «псевдопетрушки»,  демонстрируя невидимый терновый венок и доказывая в очередной раз, что «жить стало лучше, жить стало веселей».
– Кому? – задавал себе вопрос наш герой.
А с экрана ему отвечали:
– Всем! – подразумевая себя, массовиков-затейников. – Мы теперь говорим, что хотим и когда хотим, мы – не индивиды, а личности! «Фига» не покупается и не продается! Она витает в воздухе. Вре-мя конкуренции способностей и талантов!

«Великое Онемение», характеризующееся обилием слов, наступило! Оно незаметно парализовало «вторую сигнальную систему», то есть речевые функции человека. Кровь переориентировала свой поток ниже головных полушарий мозга. 
Наступил тот самый благополучный период, когда супермодой стали обтянутые женские зады и оголенные пупки.
 «Перестройка» обернулась благоприятным переходом от «золотого века»  сюрреализма к натуральному реализму.
А поскольку реальность в этот шоковый период очень напоминала реабилитационную психиатрическую палату, герой сей повести прятался от грубого реализма в идеальный «сюр».
Он стал частенько посиживать у окна и вспоминать свою разнесчастную жизнь. Стал говорить сам с собой, потому что никто не слушал его. Он видел сны, объясняемые наложением прошлых и сегодняшних событий. С хорошим настроением Петрушка уже не открывал глаза по утрам.  Все в жизни шло не так. Петрушка все более походил на пациента палаты душевнобольных. Душа? Что это? Оказалось, что это есть!
Духовный голод утолялся с энциклопедическим размахом. Книги, хлынувшие изобильным потоком ротапринтных изданий, заполнили тишину «Великого Онемения». Когда подвернулся Фрейд, наступило насыщение. Петрушка завопил: «Ура! Вот и объяснение идиотизму юности! Всего три животных инстинкта правили разумным миром. И главный из них – половой», – подумал после крика «ура» бывший землемер. А, может быть, он это сказал вслух?
Когда нужно обращаться к психотерапевту?
На третью неделю плохого настроения при открывании глаз. Если их снова хочется закрыть, чтобы не видеть, а голову накрыть подушкой, чтобы не слышать, а рукам обхватить что-нибудь теплое и мягкое – вот тогда и обращайтесь.
Уважаемые читатели, если вы узнали себя по этим симптомам, не отчаивайтесь, так как человечество попрежнему не в ладах с «нормой».
По приведенной шкале, мир попрежнему состоит из ненормальных, при оговорке, что звуки скребка по асфальту, созерцание мусорного бачка и прикосновение половой тряпки вызывает неописуемую радость.
Когда вы слышите с телеэкрана: «А вот у нас, в маленькой психиатрической больничке…», – и хихикаете при этом, вы не подозреваете, насколько далеки вы от «торжествующей нормы». Вот и петрушкины пальчики разжались и обхватили, как курок, «вечное перо».
Можно писать под одеялом, с закрытыми глазами и с «вечным пером» в руках!
– Думать вредно! Поехали! – воскликнул Петрушка и написал: «Кушать подано!»

*  *  *

Двадцатый Бидон

Как я был бизнесменом
 
(Пометка клиники: клиника не работает)

«В тоске партийной, - по «Кобзону»,
Я видел сны про Аризону,-
Как, правда, вовсе не доподлинно,
А приближенье просто ведь,
К той истине, не нами созданной,
Гляди того – схватить успеть!
Виновен в том, что явь и сон,
Увы, не пели в «унисон»!»

Сочинение Петрушки

Я часто летал во сне. Но к концу сна всегда приземлялся. Земля долго была моим рабочим объектом. Землемер ходил по Земле, а по чему же еще он мог ходить?
Сновидения ассоциировались с моими странствиями. И вот объекта не стало. Силы гравитации вмешались, так как одно тело, из необходимых двух, было разрушено. Поэтому полета не получалось.
В реальности же я продолжал ходить по земле, вернее ездить по ней в общественном транспорте. Как хронический «П-синдромник», предпочитающий букву «П», я решил по(пробовать) разбогатеть, по(работать) на себя.
«Гостелерадио»  уговаривало играть в эту игру.
Бизнес без первоначального капитала – это игра в «дурака». Если бы в нее играли одни «П-синдромники», то, возможно, кто-то и мог бы выиграть, согласно правилам игры. Но «фига» стала общим орудием.
 «Петрушки, где вы? Ау!» – вопрошал я.
В ответ мне показывали круглые женские зады и зубную пасту. Кнопка телевизора – она и есть кнопка, – нажал и выключил. Я и выключал. Но кушать хотелось, а сын учился в девятом классе,  а брюки с ботинками износились.
Коллеги, соседи, друзья-товарищи воспринимали меня, как удачника и неунывающего трудоголика, в чем, конечно, помогала «фига» в кармане и вечный горизонт впереди, предлагающий к вечеру где-нибудь остановиться.
И остановился я на том, что уж с «фигой» мне и бизнес нипочем. И стал я думать: чем бы заняться на этой ниве?
Пока я думал, на ниве вокруг меня образовался вакуум, то есть одиночество и досуг. Вакуум можно заполнить разгадыванием кроссвордов или изучением «Словаря русского языка».
Занятия бизнесом подразумевают довольно свободную голову, парализуя «вторую сигнальную систему», то есть речевые функции человека. Вообще, бизнесмену надо привыкать к вакууму. Им можно без опасения делиться с кем угодно, не боясь разорения.
Так вот, вакуума было изобилие, а придумать я ничего не мог, потому что не на что было начать свой бизнес. Украсть я не мог, так как пальцы приучены были только к определенной фигуре, под названием «фига».
Никто на русской равнине в этот таинственный период не работал, кроме телевизора, а он действовал наподобие красной тряпки на быка.
Для того чтобы сосредоточиться на «вакууме», приходилось поступать с ним, как ветеринару с больным животным, – нажимать кнопку-шприц и впускать в комнату тишину.
В наступившей тишине глаза пробегали по корешкам книг. Хотелось почитать что-нибудь из жизни настоящих петрушек. Но все давно было читано. И тогда глаза останавливались на «Словаре русского языка». Но и там не было этого гнусного слова «ваучер».
– Как будто других нельзя было подобрать, – возмутился я и открыл восемнадцатую букву алфавита.
– Р-р-р-р, – зарычала она, – посмотри за раму! Даром дрыхнуть вредно!
За рамой разочарованный гражданин рукоплескал картузу Жириновского, которому импонировала простота.
Темперамент и привычная терминология притчи о простом разрешении кризиса красной империи приковывали и раздражали.
Кругом пестрели рекламы. Рынок, регулируемый мудрыми руководителями, рычал, скрежетал рычагами сгоревшего троллейбуса, ремнями и портупеями прошлых генералов, решетками камер и тюрем, резал привычную рутину, рвал «макраме» хитросплетений, рубил веревки стандартов.
Крепко вросший корнем в кремень марксизма, растерявшийся народ рушил гранит и мрамор краснозвездных рубинов напором рублевых пирамид, криминальным долларом и маркой.
Растягивая рот в радостном обжорстве, резвились румяные рвачи. Ваучер царил в струях возрождения огромным дирижаблем фрагмента «Фиги».
Директора воровали, предприятия акционировались, генералы распродавали оружие, ветераны – ордена.

* * *

В гробу мертвец – державы спрут.
Разинув рты, взревем ура!
Труп крепок – прут, и прут, и прут!
Разгул! Романтика! Игра!
Фортуна рожу повернула
Дырявым передом, – пора!

* * *

То же самое «Пора!» – прошептал мне голос свыше, и громко намекнули домочадцы.
«Хватит наслаждаться буквой «Р», - настал твой час, пора рискнуть начать бизнес без капитала.
На руках мозолей не будет, а в голове и так у всех мозоль.
И перешел  я к вольным буквенным комбинациям, поскольку слова «ваучер» в русском словаре не оказалось, оно не могло прижиться на русской равнине. Оно, при тщательном поиске, обнаруживалось, в специальном   «словаре иностранных слов». Остальные же буквы алфавита наводили тоску и  грусть.
Посоветоваться не с кем. Ау! Где вы, петрушки? Тишина!  Поумирали,  что ли? Некоторые петрушки еще бесплатно сидели за кульманами, ходили на старые работы, не веря глазам своим, потому что продавать и акционировать, кроме своих трех пальцев, было нечего. 
Я же, поскольку считался неунывающим удачником, могущим переночевать даже на ветке дерева в своих странствиях, попробовал истратить свой запас оптимизма и разбогатеть. И начал я богатеть.
Богател, богател и заработал на брюки со скидкой для пенсионеров и фетровые ботинки «прощай молодость».
А все потому, что хронический синдром «П» с трудом разжимал «фигу» в кулак. Кулак, конечно, нужен был в хаосе, царящем на русской равнине, где когда-то жили петрушки, но петрушек не обучали кулачному бою.
Досуга не убавилось, вакуума прибавилось.
«Поэзия, - вот что мне подходит для заполнения вакуума!» - воскликнул я после разгаданного кроссворда, стоя в очереди в инспекцию для регистрации безденежных бизнесменов.
Вот как сложились комбинации букв в этой истории про мой бизнес.

* * *

Депозит, накладная, кредит,
Принц и нищий, хозяин, народ,
Наркоман, алкоголик, бандит,
Человек, психопат, идиот!
Электричка, троллейбус, трамвай,
Все повернуто задом вперед,
В лодке – зайцы, а вечный Мазай –
Вспять… течения мимо плывет!

Середина, начало и край,
То ползком, то бегом, то – в полет,
То январь, то июль… снова май…
И несет нас река, и несет!
Явь и сон, и вчерашняя тень,
В испареньях свинцовая гладь,
В полюса ускользающий день,
Не вперед, а по вектору – вспять!

Декорированный теремок
Нацепил на колючки акаций,
Радиацией пышащий смог
Девальвацией, деноминацией!
И ложится на глобус дыра,
И рассвет по привычке и нехотя
Наступает, вставать уж пора
Обладателями успеха!

* * *

И он, рассвет, наступил! На улицах все пестрело рекламными плакатами, в магазинах было пусто и рубль, как итальянская лира, витал в воздухе «Возрождения».
 – Давай! – расхохоталось Солнце над крышей соседнего дома. – Валяй, землемер! Торгуй семечками!
– Верно! – провозгласили на утро мои домочадцы и знакомые. – Пора!

* * * 

В руку сон, и воскликну однажды,
Продвигаясь спиною вперед:
«Докатились в движении, граждане,
Вверх тормашками, наоборот!»
Расскажу им бывалую сказочку,
Как чумазый чистильщик сапог,
Из рекламы запомнивший фразочку,
Захотел стать богатым и смог!

* * *

Квартальный отчет, для утверждения которого необходимо было как раз три месяца, являлся новой национальной забавой. Как только закрывался предыдущий, необходимо было обходить по разным адресам инспекции, - чтобы во время закрыть следующий отчет. «Не допустим ненормальности нормы!». «Можно все, - что не запрещено!» - провозгласили устроители забавы.  Работать, если вкладывать в это понятие оказание услуг,  было некогда. Победительный плевок в себя состоялся. Забурлила русская равнина. Все стали «коммивояжерами» и «гаврошами».
Петрушки бегали и стояли в очередях, подозревая, что успех является некоей объективной реальностью, – вознаграждением законопослушным за унизительные улыбки чиновникам.

* * *

Отколоть этот славненький номер
Удалось, и почти бы он смог,
Но вдруг взял накануне и помер,
Улыбаясь ботинку у ног…

Отражаясь в нем… но не успел,
Но хотел,  бедолага, сумел бы ведь,
Потому что он очень хотел
Над ботинком не гнуться впредь!
Середина, начало и край,
То ползком, то бегом, то – в полет,
То январь, то июль, снова май…
И несет нас река, и несет.
На другом берегу каравай,
Не нашел, бедолага, в ней брод…
Похоронная медь, играй,
Развернувшись спиною вперед.

* * *

Похоронные службы вписались в бизнес:

* * *

Может, лучше спиною назад
Нам ходить, да и вверх головой?
Утро, день приведи нам впопад,
Невпопад – с похоронной трубой!

* * *

Умник, к которым я, наконец, и, слава Богу, причислил себя, понял, что назад вперед уже не получится.
И пошел я вперед назад, но спиною!

* * *

Поспешайте, заложим за грош
Мы общественный наш каравай!
Тайну вкладов,  покуда живешь,
Охраняй, не суди, не карай!
Не карай, не суди, отвернись,
Постаревший, но тот же гаврош,
Подними-ка свой ваучер ввысь:
«Чем я,  граждане не хорош?»

Мои ребра, как рельсы, в груди,
Паровоз вместо сердца, ей-ей!
Факел Данко возьму я в кредит,
Фонари разжигать вдоль аллей!
И акациями декорации –
Перспективою в акварель,
Разрисую приватизации
Грандиознейший гранд-отель!

И на первый, на свой, миллиардик я
Богатеть научу тех, кто глуп:
Богатейте игрой на бильярде,
Остальное – несите в клуб!

* * *

Помудрев и заматерев, пошел я в лес и увидел его, как и раньше в своих странствиях, спокойным, вечным и невозмутимым, и почувствовал, что он прав.
 «Пирамидки, кубики! Сникерсы, десантники! Бигудями – рублики! Доллары – романтики!», - пропел я и выбросил популярное издание «Из рук в руки», и нашел нескольких неразумных Петрушек, которые согласились с моим прогнозом за кружкой пива:

* * *

Соучастники в краже, сограждане,
Вы подумайте, что нас всех ждет:
Опасайтесь и прячьте бумажники,
Когда кончится эпизод!

Утоляя духовную жажду,
Обыграть торопясь пустоту,
Образумьтесь, не надо, отважные,
Птицу бить в перелет, на лету!

Бегуна застывая в позе,
Обогнать торопясь паровоз,
Посмотрите, на белой березе
И прогноз, и ответ на вопрос!

Не отпущено в жажде дважды
Воду пить из одной реки,
Опасайтесь потопа, сермяжные,
Про Мазая учите стихи!

* * *

Оглядываясь на прошлое, должен признать, что бизнес мой не был неудачным, - от получки до получки можно было прожить. Даже хвалили в налоговой инспекции, как стойкого предпринимателя. Но для меня самого моя деятельность представлялась как некое бюро занятости населения. Я не богател, а еле сводил концы с концами.  «Люмпен - пролетарий» с высшим образованием. «Ха!» – смеялись «Ц-синдромники». «В бизнесе нельзя не быть циниками!» – излагали они свою теорию. Вот и все про бизнес без первоначального капитала. Где уж, нам уж?