Муза глава 6. Бомжи
Голова приятно закружилась, и ощущение лёгкости доставило удовольствие. Вспомнилось старое, когда он был не бизнесменом Андреем Владимировичем, а простым Андреем, Андрюшей, весёлым парнем. В те годы он работал в одном из закрытых КБ, а потом наступила пора, когда все начали создавать кооперативы. Словно некая эпидемия овладела людьми. Он также, поддавшись соблазну, открыл торгово-производственный кооператив. Занимался ремонтом бытовой аппаратуры. Однажды ему, на выгодных условиях, предложили закупить партию зарубежной, бытовой техники. Вспомнилось, как он влез в долги и собрал необходимую сумму денег. Аппаратура быстро разошлась, он расплатился с кредиторами, и появился небольшой капитал. За первой сделкой последовала вторая, третья, после чего он сам в первый раз съездил за рубеж и привёз солидную партию телевизоров и магнитофонов. Тогда и стал Андреем Владимировичем. В те дни он почти не ел и не спал, домой приползал поздней ночью, и валился на кровать. Дальше всё пошло по накатанной колее. Фирма постоянно росла, а его, с подчёркнутым уважением, принимали в банке. Теперь он был солидным клиентом. Многие стремились с ним познакомиться. Напряжённый график работы постепенно спадал, и появилось свободное время. Тогда и стали рядом с ним мелькать женщины, начались регулярные посещения ресторанов.
Сейчас Андрей пытался вспомнить, когда он был счастливым. В те далёкие, почти забытые дни или живя Андреем Владимировичем, который мог себе позволить удовольствия, о которых Андрюша и не смел мечтать? Но лучше и не стоит сравнивать, копаться в себе. В те годы он был очень молод, и интересовало совсем иное. Хотелось стать хорошим специалистом, подниматься по служебной лестнице. Он помнил свою радость, когда одно из спроектированных им изделий было одобрено техническим советом, и начался их серийный выпуск. Как постоянно находился в командировках, и был всецело поглощён новыми идеями. Может, тот Андрей и был счастливее? Проблемы, которые приходилось тогда решать, носили иной характер. В те годы он и не думал, что есть шанс стать богатым, благодаря непредсказуемым изменениям конъюнктуры рынка, и по тем же причинам возможно разориться. Как все, он получал небольшую зарплату, и вёл жизнь обычного молодого парня, для которого посещения ресторана являлось роскошью, а подарок женщине – какое-либо украшение из золота и бриллиантов был недостижимой, сказочной мечтой. Для Андрея Владимировича всё подобное давным-давно стало обыденным и приевшимся.
***
Наступил и понедельник. Пересилив себя, он пошёл на работу. Весна набрала темп и чувствовалась во всём. Громко каркали вороны, текли ручьи, кое–где виднелись первые ростки травы, и даже старушки выглядели как–то по–особому. Бизнесмен поздоровался с ними и продолжил путь. Те хотели было заговорить, но выражение его лица не располагало к общению.
***
Юлия уже присутствовала. Необходимо было подобрать комнату для её кабинета и оборудовать его. К середине дня вопрос был решён, однако Юлия, после долгих упрашиваний, договорилась с Андреем, что в кабинете она будет находиться только в его отсутствие, а, в остальное время, будет сидеть там же, где и раньше. Из-за, подобной мелочи, она выдвинула ему ультиматум, с которым пришлось согласиться.
Вскоре позвонил Валерий Львович и сообщил, что Ферапонтию Пантелеевичу в ближайшее время, надо заехать к ним, чтобы просмотреть гранки, так как через день намечается отправка книги в печать.
Андрей позвал Юлию и предупредил, что из-за срочных дел часа на три должен покинуть офис.
Он быстро доехал до дома, переоделся, приклеил усы, наложил грим, и опять на свет появился Ферапонтий. Когда спустился вниз, появилось ощущение, что старушки давно поджидают его.
– Здравствуйте, товарищ писатель, – приветствовал Андрея разноголосый хор. – Как ваше здоровьичко? Как дела?
Он подошёл к ним. За недолгое время общения со старушками Андрей привык перевоплощаться в Ферапонтия и не боялся, как раньше, смехом выдать себя.
– Какие вы все сегодня хорошие, – улыбнулся он. – Давайте раз и навсегда договоримся. Никакой я не товарищ писатель, а Ферапонтий. Ферапонтий Пантелеевич Закадыкин.
– Бог мой! – воскликнула одна старушка. – А имя-то какое, Ферапонтий! Последнего Ферапонтия я видела у нас в деревне ещё до войны. Сильный был мужик, и девок очень любил. Да и они его не сторонились.
– А вы женщин любите? – хитро улыбнулась одна из старушек.
– Кто же их не любит... рассмеялся Андрей.
– Женщин надо любить! – Вот, ваш друг, Андрей Владимирович, страх как любит баб, – вмешалась другая старушка. – В последнее время ещё ничего, а несколько месяцев назад прямо какая-то карусель была. Одна за другой, одна за другой...
– А, любовь к женщинам помогает писать товарищ писатель?
– Ферапонтий, – поправил он.
– Ох, простите меня. Ферапонтий Пантелеевич.
– Конечно, помогает, – кивнул Андрей. – Я, в своих произведениях, часто использую тему любви.
– Когда же про грузина-то напишите?
– Обещаю, что в самое ближайшее время освобожусь и послушаю вашу историю.
– Вы и представить себе не можете, Ферапонтий Пантелеевич, какая была любовь. Я вот недавно фильм смотрела, «Ромео и Джульетта» называется, так подумала, что про меня и про него он снят. Ну, прямо, точь-в-точь всё совпадало. Хороший был мой Реваз. Тогда тоже весна была. Первые подснежники появились.
– Вы меня простите, – заспешил Андрей. – Мне надо срочно по делам...
– Конечно, Ферапонтий Пантелеевич. Мы, старушки, здесь сидим. Нас уже никто не ждёт, разве что та, безносая, что с косой ходит, а у вас дел много. Так что, храни вас Господь. Хороший вы человек, добрый. С нами парой слов обмолвитесь, внимание окажете, а нам, старушкам, большего и не надо. Идите-идите. А то и без того мы вас задержали.
***
Вскоре он был у здания комиссии. Быстро взбежал по ступенькам и открыл дверь.
– Бог мой, – чуть не присвистнул Андрей. – Серафима Ильинична, вас ли я вижу?
Однако, он не ошибся. Пышные формы женщины прикрывало облегающее платье, состоящее из сплошных рюш и оборочек, которые то сплетались, то вновь расходились. Столь дивное и безвкусное одеяние, словами невозможно было описать. Щёки Серафимы Ильиничны покрывал толстый слой румян, а на шее красовался огромный, оранжевый платок, перевязанный бантом. На узле банта красовалась чудовищных размеров заколка-валентинка. Грудь покрывали ожерелья из дерева, ракушек, персиковых косточек, металлических кусочков и ещё чего-то непонятного. При каждом вздохе хозяйки данное великолепие колыхалось, немного поскрипывало и позванивало.
Увидев Ферапонтия, Серафима Ильинична, неестественно вскрикнула. Казалось, что от восторга она потеряет сознание. Глаза её закатились, и стали видны одни белки.
– Вы посмотрите, нет, вы посмотрите, кто к нам пришёл? Кого я вижу? Фера, Вы ли это? Женский сердцеед и роковой мужчина. Ваши усы сведут с ума любую женщину. Вы – гений, Фера!
Она бросилась обнимать Ферапонтия.
В этот миг платок на её шее чуть сдвинулся, и обнажились следы жарких поцелуев. Но, Серафима Ильинична была в таком экстазе, что не заметила взгляда Ферапонтия. Он наклонился и поцеловал ей руку Та зарделась и воскликнула: «Как вам не стыдно покорять сердце беззащитной и слабой женщины? Вы, очевидно, хотите соблазнить меня, но вам не удастся, Фера. Я навеки принадлежу другому. Он тоже роковой мужчина. Не побоюсь сказать, что люблю современного Григория Распутина. Мы так вас ждали Фера! Так ждали! Валерий Львович с утра спрашивал, не появился ли наш гений. Можете свободно располагать его временем. Отныне Фера, вы почётный член Комиссии и почётный член нашего небольшого, но очень дружного коллектива. Проходите!» – и Серафима Ильинична настежь распахнула дверь, ведущую в кабинет Валерия Львовича.
Его хозяин был самой любезностью. Он, показывая гранки, подробно описывал, как будет оформлена книга, параллельно информируя, что успел договориться с магазином о её продаже. За столь короткий срок проделан был немалый объём работы.
– Он неплохой исполнитель и организатор, – отметил про себя Андрей Владимирович. – Ему бы не здесь сидеть, в Комиссии, а руководить большой издательской фирмой.
Андрею впервые пришла мысль, что неплохо бы и самому иметь типографию. При правильном ведении дел можно неплохо заработать.
Вскоре вошла Серафима Ильинична и принесла кофе. Разговор проходил в непринужденной, дружеской и меж тем деловой атмосфере.
– Вспомните, Ферапонтий Пантелеевич, – улыбался Валерий Львович. – Как всё начиналось. – Конкурс, потом опять конкурс, а теперь издаётся ваша книга. Я уверен, что она - первая ласточка.
– Валерий Львович, когда я в последний раз видел Андрея Владимировича, он со мной поделился, что в планах по диверсификации работ фирмы намечается организация структуры для издания широкой номенклатуры книг и прочих изделий полиграфии, – как бы невзначай бросил Ферапонтий. – Сейчас, как вы знаете, есть большой спрос на всевозможные каталоги, буклеты и прочую рекламную продукцию.
– Учитывая, что у шефа имеются огромные связи за границей, о чём вы вероятно догадываетесь, есть мнение, что подобный бизнес может сулить немалые прибыли. Мне даже показалось, ибо разговор возник при обсуждении вашей энергичной деятельности, что он что-то имел в виду, связанное лично с вами.
Валерий Львович переглянулся с Серафимой Ильиничной, и у женщины грудь стала вздыматься настолько сильно, что вся комната наполнилась перестуком и перезвоном её ожерелий.
– Видите, Валерий Львович! – воскликнула она. – Как я была права, часто говоря, что наступит день, и вас по достоинству оценят. Признают ваш талант руководителя. Вы получите свою дань за труды, свершённые во благо культуры и литературы России.
Серафима Ильинична не выдержала и прослезилась. Тушь ресниц смешалась с румянами, и она стала похожа на лубочную картинку, когда не поймешь, то ли это Василиса Прекрасная, то ли Баба Яга в молодости.
– Простите меня, – всхлипывая, произнесла она и вышла.
Валерий Львович сидел и ни на что не реагировал. Казалось, будто им овладел ступор. Через некоторое время он пришёл в себя, в глазах появился блеск.
– Ферапонтий Пантелеевич, душечка, вы ничего не путаете?
– Нет, – уверенно произнёс Андрей. – Я дословно повторил слова Андрея Владимировича. Уверен, что вскоре вы с ним обсудите объёмы работ по организации издательского дела.
Валерий Львович покраснел. Его глаза забегали с такой скоростью, что Андрей испугался, как бы они не выскочили из орбит.
– Мне надо идти, Валерий Львович.
– Конечно, конечно, – механически ответил хозяин кабинета.
Чувствовалось, что ему не терпится остаться наедине с Серафимой Ильиничной.
Когда Андрей вышел в приёмную, та уже привела себя в порядок.
– Фера! – воскликнула она. – Вас к нам послал ангел с небес. Нет. Вы сами и есть ангел. Когда я вас увидела впервые, так и подумала: «К нам спустился ангел». И не ошиблась.
Её грудь вновь стала вздыматься, и бурный поток слёз покатился из глаз.
– Успокойтесь, Серафима Ильинична. - Всё будет хорошо, и труды Валерия Львовича не останутся незамеченными. Однако сейчас мне пора идти, очень спешу. Необходимо зайти ещё в пару мест.
– Идите, Фера, идите наш ангел, наш гений. Да хранит вас Бог!
Андрей спустился, сел в машину, но ехать домой не хотелось. И, хотя он увидел свою книгу почти готовой, подавленное настроение сохранилось. Ему всё было безразлично. Не хотелось никого видеть, точило единственное желание побыть наедине с собой. Он постоянно думал о Любе, и любое общество, отвлекающее его от подобных мыслей, раздражало.
– Где она сейчас? Помнит ли его? И, если вспоминает, с любовью или с неприязнью?
С подобными размышлениями он более часа медленно колесил и, въезжая на мост, заметил, что под ним, у костра, сидят несколько человек и греются.
– Видимо, бомжи, – подумал Андрей. – А были нормальными людьми. Имели свой дом, возможно, и семью, теперь же они не нужны никому. Но и я мог быть одним из них. Не продалась бы начальная партия аппаратуры столь удачно, пришлось бы, для покрытия долгов, распрощаться с квартирой, и, где обитал бы сейчас, лишь одному Богу известно.
Андрей припарковал машину, вышел и направился под мост. Подошёл к сидевшим. Те, ничего не спрашивая, подвинулись, чтобы и он мог присесть поближе к огню. Прерванный при его появлении разговор продолжился.
– Так вот, как закрыли нашу контору, я остался без работы. А жена волком стала смотреть на меня. Пошла череда скандалов, а потом, в один день, она мне и говорит: «Или деньги приноси, или убирайся отсюда!»
Я сначала подумал, что жена ссоры ищет, словами угрожает, а, когда вечером пришёл, сунул ключ в замок, он и не лезет. Посмотрел внимательно. Оказалось, что эта стерва замок поменяла. Начал звонить. А она из-за двери спрашивает: «Деньги принёс?» Я говорю: «А откуда мне их взять? Не банк же грабить или магазин?» А она отвечает: «Хотя бы и банк. Стань мужчиной и решай, откуда деньги возьмёшь. И, предупреждаю, опять постучишь – милицию вызову».
Что мне оставалось делать? Пошёл к товарищу. Говорю, вот, мол, так и так. Можно я у вас переночую? Он – нормальный мужик, всё понял. Оставайся, говорит.
Ночью проснулся, и слышу, жена ему выговаривает: «Ты чего разрешил бомжу у нас ночевать?»
Еле дождался утра. Ушёл, даже не попрощавшись.
– Да... – вздохнул один из собеседников. – У всех у нас похожая судьба. Кому жена-стерва досталась, у кого дети – стервецы.
А что дальше было? – поинтересовался Андрей.
– А дальше ничего. Жена кому нужно дала в лапу. Меня из квартиры выписали, она её продала и уехала. Ищи свищи теперь… вот и остался на улице.
– Мужики, может, хватит о грустном, – хлопнул рассказчика по плечу Андрей. – Давайте выпьем!
Сидящие у костра усмехнулись.
– На что выпьем-то? У кого это бабки есть?
Андрей достал деньги. При виде купюры глаза мужчин заблестели.
– Давай... Я мигом сбегаю, – предложил один из них.
Андрей протянул деньги, и мужчина рванулся в сторону магазина.
– Ты-то кем будешь? – спросил тот, кто рассказывал.
– Я тоже, как вы, остался без дома, – усмехнулся Андрей. – Вот, на улице, друга встретил, он и дал немного бабок.
– Хорошо, что дал. Мог бы сделать вид, что и не узнаёт тебя. У меня раньше часто так бывало. А теперь сам отворачиваюсь, будто и не знаю их.
Вскоре тот, кто бегал в магазин, вернулся с водкой. Бутылку открыли, и, ввиду отсутствия стаканов, пустили по кругу. Настроение греющихся немного приподнялось. Вскоре подошло ещё три человека.
– Эх, гулять, так гулять, – рассмеялся Андрей и опять достал деньги.
Вскоре очередная бутылка пошла по кругу.
– Ну, что? Не нашёл работы? – спросил сидевший у одного из вновь подошедших.
– Где я её найду, Вася? Кому сейчас артисты нужны?
Андрей внимательно пригляделся к мужчине.
– Может, кому-то и нужны артисты… – тяжело вздохнул Вася.
Андрей ещё раз внимательно осмотрел Ваню. По комплекции тот был чуть худее Андрея. Но лицом на него похожий.
– Если немного подгримировать, он вполне сойдет за Ферапонтия, – пронеслось у него в голове. Да к тому же ещё и артист.
– А ты сможешь меня, к примеру, скопировать? – поинтересовался он.
– Тебя? – удивился Вася. – Проще простого. Тут особых проблем нет. Труднее всего роль ментов играть. У них взгляд какой-то особый и походка, не как у людей. А тебя – запросто.
– Моему товарищу, кажется, актёр был нужен, – подбодрил Ваню Ферапонтий. – Могу адрес дать. Завтра сходи, посмотри.
– Странный ты какой-то, подозрительно посмотрел Вася. – Один друг тебе бабки дает, другому артисты нужны. А специалист по спутниковым антеннам твоим друзьям не нужен?
– Может, и нужен, не знаю, – похлопал по плечу Василия Андрей. – Ты завтра с артистом пойди к моему знакомому, может, и для тебя что-нибудь найдётся.
– Пойду! – усмехнулся Вася.
– Ну, ребятки. С вами хорошо, но мне пора, – стал прощаться Андрей.
Он встал и направился в сторону машины.
– Может, это мент был? – услышал он за своей спиной.
– Какой мент? Мент себе скорее горло перережет, чем кому-то денег на водку даст, – послышалось в ответ.
– Тогда очередной писатель, – махнул рукой Вася.
***
Вскоре Андрей подъезжал к своему дому. По дороге он думал: «Выходит, что правы старушки, когда говорят, что о многом писатели узнают, общаясь с бомжами, слушая их истории. За спиной каждого из них стоит огромная жизнь со своими радостями и горестями. Если разобраться, многие стали бомжами не потому, что не хотят работать, а потому, что им своевременно никто не помог. Затем наступает период безразличия, апатии ко всему, человек впадает в депрессию, механически продолжая жить. Протяни многим из них руку помощи, -ещё можно им помочь, вытащить человека из болота, куда его постепенно, каждый день засасывает».
И опять у него в голове прошла мысль: «Я тоже мог быть одним из них. Чем я лучше? Тем, что мне повезло, а им – нет? И они кого-то любили, были нормальными людьми.
Но всё же, где Люба? Он должен её разыскать. Он непременно обязан найти её, хотя бы для того, чтобы вымолить прощение за «слепоту» своей души. Возможно, она и не простит его… Проблемы и только одни проблемы кругом… А у него нет ни сил, а, главное, - желания их решать. Хочется спрятаться от всех, никого не видеть и, чтобы никому от него ничего не было нужно. Он чувствовал, что внутри начался какой-то непонятный процесс. Всё потрескивало и медленно разрушалось. Началась ломка души, которая имеет начало, но не имеет конца. Андрей понимал, что не найди он Любу – депрессия всё больше и больше овладеет им. То, что он перестанет писать, у него не вызывало сомнения. Но, если перестанет заниматься творчеством, если не сможет остаться Ферапонтием-писателем, непременно умрёт и бизнесмен Андрей Владимирович. Может, пока не поздно, продать фирму, бросить всё к черту и уехать куда-нибудь? Хотя бы в ту же Испанию или любую другую страну Европы? Денег хватит, чтобы уединённо провести остаток жизни. Но что будут делать его сотрудники? Среди них есть те, с кем он начинал бизнес. Прийти и сказать: «Мне всё надоело – расходитесь по домам»? А Юлия?.. Что, побыла несколько дней вице-президентом и хватит? Нет, так нельзя. Это – не выход. Как ни крути, надо найти Любу, и тогда всё станет понятно, все точки окончательно расставятся по местам. Дорого же мы платим за свои ошибки. Порой мы бываем глухи и слепы, не замечая чувств других людей. Почему-то хотим, чтобы нам никто не доставлял душевной боли, однако редко думаем о том, как сами ведем себя».
Андрей и не заметил, что давно подъехал к дому, но продолжает сидеть в машине. Что наступил вечер, и вокруг темно.
Он поднялся домой, и начал бесцельно бродить по комнатам не зная, чем занять себя. Уселся перед компьютером, поставил рядом коньяк и принялся читать свои эссе и новеллы. И, чем больше погружался в текст, тем яснее осознавал, что в каждой строчке, написанной им, присутствует Люба. Он пишет про женщину, а получается описание внешности Любы. Вот строки про голос и смех женщины. И снова всё принадлежит Любе. Как же он не понимал столь простых вещей. Неужели Любе надо было уехать, чтобы его душа, его нутро прозрело?
Он пил рюмку за рюмкой и продолжал читать. Потом почувствовал, что буквы поплыли перед глазами, и он не воспринимает текста. Понял, что сильно пьян. Лёг на диван и сразу заснул. И опять ему снилась Люба. Будто они гуляют по улице, а она ему что-то рассказывает и смеётся. Потом они подходят к цветочному магазину. Он хочет ей купить розы, но продавца нет, и только непрерывно звонит телефон. Сквозь сон он понял, что находится не в цветочном магазине, и звонят у него дома.
Пришлось встать. На проводе была Юлия.
– Андрей Владимирович. Здесь… В офис пришли два каких-то бомжа. Уверяют, что ваш друг их прислал. Они говорят правду, или меня розыгрывают?
– Знаю, Юленька, всё знаю. Ты задержи их, а я скоро подъеду.
Андрей наспех побрился и вышел из дома.
Свидетельство о публикации №104090900991