Баллада о Мире

 Утро, решительно бросало свои войска вослед рати отступающей ночи, настигая и пленяя, пытавшиеся скрыться от него звезды, оставляя сгорать их в нестерпимых муках на очаге просыпающегося солнца. Лилово-багряные предрассветные сумерки настойчиво приходили на смену робкой темноте, и на фоне розовеющего со стороны востока неба ясно обозначились контуры форта Святого Эльма. Песочно-желтый камень его стен блаженно вдыхал свет еще не взошедшего, но уже почти явившего себя на трон своего небесного дворца, античного божества, носящего имя – солнце. Древние бойницы радостно раскрыли свои слепые глаза и воззрились, на убегающее в бесконечность, пока еще холодное море. Где-то протяжно вскрикнул альбатрос и, повинуясь его возгласу, духи ночи, последний раз взмахнув подрезанными крыльями, устремились прочь, покорять другие пространства, оставляя свои утраченные владения воле победителя. И вот, первый дерзкий луч, вырвался из объятий сладкого сна и понесся вперед, на встречу маленькому острову, заливая свой путь, расплавленным золотом. Он летел, в надежде согреть своим теплом, успевший остыть, за зиму, кусочек скалы, на котором живописно раскинулись старинные города. Никакая преграда была ни в силах остановить, это само воплощение жизни. Луч пронзил волну, и, совершив омовение в синих водах Средиземного моря, помчался дальше. На мгновение запутался в перьях крыл, падающего с небес херувима и, бросившись к стенам старого форта... остановился на лице, бредущей вдоль желтой стены, девушки. Подняло свою голову светило, и другие лучи разнеслись повсюду, а он, все не мог оторваться от красивого лица этого существа, оплакивающего свою судьбу, на заре, своей же собственной жизни. Он бессильно бился в ее светлых волосах, безудержно скользил по диамантам слезинок катящихся вниз, и вскоре, захлебнувшись в скорбных вздохах, погиб, осмеянный и ненужный. Кем была она? Она, тихо шествующая в небытие. Она не была не святой, не богиней, она даже не была жительницей этого священного острова. Ее голова была опущена к пыльной дороге, и ее слезы, падая вниз, ударялись о бесстрастную землю, а полные тоски вздохи раздирали безучастный ко всему воздух. Что привело ее в это раннее утро на отвесный утес? Может быть, ее оттолкнул от себя тот человек, которому она доверяла безгранично свою судьбу. А может, ее предал друг, или у нее умерла мать. Но, так или иначе, никто не видел ее, никто не помнил о ней. Мир, не смотрел в ее сторону, занятый своими ненужными заботами, и, копошась в своих мыслях, подобно тому, как могильные черви копошатся в свежем трупе. Было ясно одно, храм ее веры, любви и надежды рухнул, оставив после себя жалкие руины, называемые мечтами. Но вскоре и они, воплотившись в ангелов смерти, исчезли с алтаря ее жизни, уступая место всесильному мраку. Ничто, уже не способно было отогреть ее сердце, покрывшееся коркой из черного льда вселенской тоски. Что значило для нее теперь солнце? Не больше, чем источник света, который можно загасить в любое мгновение, не больше, чем старик, доживающий свои последние минуты, не больше, чем давно отзвучавшая баллада. Теперь ее жизнь превратилась в холодный прах, а смерть, засияла на ее небосклоне, ярче тысячи солнц. Она подошла к краю утеса, прошептала последнюю молитву поблекшему небу, а дальше... Дальше я, забытый покинутый бог, смотрел на то, как море, словно жалея, быстро поглотило ее исстрадавшуюся душу, положив тем самым конец тому, что еще недавно смело называться жизнью. Две капли с моего лица упали в море, подтвердив, всю безысходность этого мира.