Три пальца в рот. 13

Тавр в полдень прискакал,
Двор ночлежный отыскал,
Заплатил за корм в конюшне,
Заглянул в меню на кухне,
Хмель с обедом заказал,
А потом сидел и ждал,
Тупо глядя в полный зал.
Мимо шастала прислуга
Пахло хмелем, потом, луком,
Всюду звоны, топот, ругань,
Тавр слушая в пол-уха
Думал больше о звезде
Чем о стольной суете.
Но сводилось все к еде.
Да и спать хотелось жутко.
Подсчитать - не дрыхнул сутки.
И устал как с случек бык.
Но бригада половых
Походила на шальных.
Обслужила очень быстро.
Будто Тавр был министром.
А не то бы из-за глаз
Он проспал бы свой заказ.
Принесли: кувшин и миску
Кружку, хлеб, лапшу, редиску,
Пару бедрышков, омлет,
Год не ел такой обед!
Тавр зло перекрестился,
На соседей покосился,
Хмель из кружки пригубил
И к обеду приступил.
Чавкал громко, не стыдился,
Что с едою торопился.
На дворе таких полно:
Избежавших смерть, полон,
И пришедших на поклон,
В этот русский Вавилон.
Тавр наесться не успел,
Как к нему мужик подсел.
Был прилипчивым, что мошка,
Замяукал в ухо кошкой:

“Я - земляк, почти соседи,
Мы же виделись намедни.”

Тавр случай не гневил,
Земляку чуток налил.
С языков, как хмель из кружек,
Потекла беседа дружно:
О земле, зерне, о соли,
О крестьянской тяжкой доле...
Тавр размяк и стал смелее,
Земляку шепнул о деле:
“Подскажи мне, как и где
Заикнуться о звезде?”

Тот в ответ кивнул на двери:

“Здесь нельзя и стенам верить.
Выйдем, как бы по нужде,
Там скажу лишь о звезде.”

Во дворе, за нужным местом,
Безопасней, как известно.
Средь малинника густого
Зашептал земляк сурово:
Я тут, Тавр, раз в четвертый
Средь столичных держиморда,
Что калач из печки - тертый!
Знаю, где за серебро
Можно выменять добро:
Переедешь через мостик,
Там торгуют с юга гости.
Хорошенько осмотрись
И тайком перемигнись.
Состыкуйся: губы - к уху,
И предельно кратко, сухо,
Только суть шепни купцу,
Мол, хочу сменять звезду.
Все верши в его конторе.
С глазу на глаз, как бы в ссоре.
Свой товар так не сдавай,
Смело цену набивай.
Знай: любой купец с Востока
По торговле - чистый дока
Любят, черти, торговаться,
Как мужик наш, русский, драться!
А продашь - смекай на месте,
Где месить в столице тесто.
Я, торговлю завершив,
Восвояси б заспешил.
Так что, милый, ты не мешкай,
Запрягай коня в тележку
И езжай в восточный ряд.
Там уж ждут тебя, не спят.
И еще! Предупреждаю!
Я о слежке много знаю -
Берегись дворцовой дворни
И о бдительности помни!
Лишь по делу отвечай
Дым напрасно не глотай”

Тавр так и поступил.
Хмель с товарищем допил
В ряд восточный заспешил.
Шел, наверно, аки плутень,
Потому два раза люди,
При оружьи, у костров,
Вопрошали: ”Кто таков?”
Отвечал им “Тавр, смерд,
Избежавший чудом смерть,
А приехал я в столицу
Приодеться, опериться.
Ну, короче, за тряпьем.
Вы же в грудь меня копьем!
У меня от стрел есть раны,
От набегов, от поганых.
Посмотрите...” “Нет, не надо,
Заглотни-ка полстакана!”
Стопку “царской” выпивал,
Крест нательный целовал.
Отпускали. Дальше шел.
Мост широкий перешел:
“Вот так ряд! Глаза слезятся.
Можно здесь и затеряться.
Сотни две, поди, шатров,
А живут - не надо слов!”

Чтобы меньше здесь маячить
Тавр выбрал побогаче.
Подошел к купцу, шепнул:
“Есть товар...” Купец кивнул,
Пригласил, в перстнях, рукою,
Мол, входи в мои покои.
Тавр грудь перекрестил
И порог переступил:

“Боже мой! Торгуют круто.
Барахла на сто верблюдов.
Серебришка - пруд пруди,
Не сочтешь за день, поди.
Чудо зрею: средь трясин -
Ювелирный магазин!
В сундуках блестят: топазы,
Жемчуг, золото, алмазы,
Бриллианты, серьги, брошки,
Кольца, перстни... Матерь божья!
Попроси жена браслет,
Мне придется десять лет
Грех брать на душу в оброк,
Что б откладывать в чулок.
У купца же из Багдада
Драгкамней как у ... Синдбада.
Янтаря-то, ожерелий
Будто грабил побережье.
А оружие... где взял.
Пьяных воев обобрал?
Стен не видно! Шлемы, луки,
Сабли, дротики, кольчуги,
Эвон, знатный шестопер...
Арсенал, а не шатер!
Оттоманок-то, подушек...
Где он эту прорву сушит.
Или шелк, парчу, ковры?
Верить мне или не верить
По каким здесь меркам мерят?
Коль лежат поверх травы
Грабпаркетные полы.
Даже плохо стало с сердцем.
Не шатер - покои Ксеркса!
Я ж растоптался как мерин
Неудобно перед персом,
Что в лаптях. За обувь стыдно.
Снять нельзя - портянки в дырах!
А купец в чалме, в халате
И сапожки из Герата.
Не торговец - полубог,
И вдруг, нате, - вонь от ног!
Посреди оранжереи
Где разводят орхидеи
И от этих, от кальянов
Запах роз. Вдохнул, и - пьяный!
В идеале, мне пора бы
Жить вот эдак, как арабы.
Но, естественно, в избе,
Я - крестьянин, а не бей.
Не ходить же здесь кругами,
Если мерил жизнь углами.
Но их нет! И это бесит.
Где портрет царя повесить?
Печки нет! Не тот комфорт.
Не шатер - прибрежный грот.
А по совести - уютно:
Тишина, немного людно,
Персонал - всего по паре:
Янычары, девки, мавры.
Голышом . Ишь, в шароварах.
Как бы в сауне - теплынь,
Не дашь дуба - хоть все скинь!”
Тавр, понятно, растерялся,
Торг с купцом начать боялся,
Хмель, досада и усталость
Притупили в Тавре храбрость
Пришел хоть он со звездой
Был средь роскоши впервой.
И она давила, мяла,
По вискам стучала дятлом...
А хозяин, впрямь, заждался,
Лишь губами улыбался,
Слуг матерно удалил
Тавра властно усадил,
И сквозь зубы процедил:

“Чую, в горле пересохло:
Вот кумыс и кока-кола,
Виноград, халва, изюм,
Сливы, сыр, рахат-лукум,
Если этого вам мало
Поглядите: рядом сало,
Хлеб, чеснок, морковь в сметане...
Вы с дороги... Приустали?
Отдыхайте, ешьте, пейте,
Слух доверьте нежной флейте,
Очи - танцу живота.
Мы даем его всегда.
Он коронный номер в программе
Из глубин Месопотами!
И пока девица пляшет,
Гость товар мне свой покажет.
Цену, мню, обговорим.
По рукам? Начни, Рахим!”

Янычар булавой вмазал
По серебряному тазу
Руки вновь на грудь сложил
И как статуя застыл.
Заиграли инструменты:
Дудки, бубны, лиры, флейты...
Тавр крестился: “Нет здесь места
Где бы мог сыграть оркестр!”
“Как вам ритм, не много шума
И приятен ли для слуха?”
“Ритм хорош... Однако русским
Ближе ширь и плавность гуслей...”
“Да, согласен... Ваши дали
Гроз Двуречья не слыхали.
Ливень русский - шум пустой
Перед тигровой грозой.
Говорю вам для примера
О разрядах в тьму Амперов.
У коня в такой разряд
Грива, хвост трубой стоят!
В ритмах Тигра и Евфрата
Слышишь, видишь страсть ламбады,
Сексепильность, миг истомы,
Молний блеск, раскаты грома
На ковер из полумрака
Девку жирную три мавра
Притащили на щитах.
Та, в бикини и в шелках,
Стала бедрами и прессом
Изгонять излишки веса.
(Конь в жару дрожаньем кожи
Гонит так сплетней и мошек)
Тавр сплюнуть захотел
Да хозяин в рот смотрел:
“Ждет купец, сынок пустыни,
Что на торг ему я выну.
На-ка, выкуси, пострел!
Ты еще, перс, не созрел.
Половину сбавишь спеси -
Вот тогда звезду и взвесим.
Ты мне - нетто, я же - брутто.
Ох, опять ко мне, зануда!”
“Возбудил ли гостя танец,
Двух могучих рек посланец.
Перед торгом не взбодрил?”
Нагло Тавра перс спросил
(Без стесненья торопил)
И кинжал свой обнажил.

“Да, хватает здесь задора,
Что рекламы на заборах!
Много чувственного рвенья.
Но, однако, для сравненья -
Мой совет вам посмотреть,
Как у нас кровь могут греть!
На прополке, в огороде -
Все бело от женской плоти!
На морковке, на редиске...
Ох, куда же там стриптизу,
Или танцу живота.
А уж пользы - не чета!
И естественней все, чище,
Хоть работают в пылище!”

“Что ж, охотно посмотрю
На экзотику в краю.
Нет декады как в столице,
Я успел лишь заселиться.
Все дела. Торговля, друг,
Разветвляется не вдруг!
И потом, уже не лето
Где увижу я все это?”

“Да и я не тороплю.
Торопливость не люблю.
Подождите-ка полгода -
И в село, на огороды.
Только будьте осторожны:
Любопытным бьют по роже,
Если наших разъярить,
Могут запросто убить!
Так что, в битвах с сорняками
Блекнет пресс Месопотами! -
Тавр взглянул на стол устало -
Пожевать мне, что ли, сало,
Как оно сюда попало? -
Мысль такая вдруг пристала -
Ортодоксы от Ислама
Отвергают наше сало.
Отдают рабы Корана
Предпочтение барану.
Персу дай в обед шашлык -
Он по горло будет сыт.
Плов сожрет, и бешбармак.
А причем здесь сала шмат?
Предложи я персу сало,
Он проткнет меня кинжалом!
А купец винца испил
Нашим салом закусил.
Вот тебе и раб Корана
Нет..., тут пахнет, Тавр, обманом!
Есть в шатре еще шарады,
Как назло, все из Багдада,
А решать из срочно надо!
Перс похож на полиглота.
Понимаю, то работа.
Наедине, без толмача
Легче цены накачать.
Но акцент! Куда девался
Не на Тигре же остался,
Пусть семь пядей, перс, во лбу,
Но привыкнуть к языку,
Научиться за неделю
Он не мог в торговом деле.
Как служанка мягко стелет
Уши вянут от сих трелей.
Ишь, по русски матерится,
Будто родом из столицы.
А евонный персонал
Наш с пеленок изучал,
Что они все - полиглоты?
Я сижу в гостях у черта!
Глянул персу я под брови:
Лютый зверь, нечистый боров,
Стопроцентный живодер,
Не купец - гипнотизер!
Нет тепла во взгляде перса,
Только злость и жажда мести!
Матерь Божья, помоги,
Что мне делать, намекни!”

Для отважно-осторожных
Сей вопрос решить не сложно.
Тавр вино свое допил,
Храбрость в сердце разбудил.
Не таясь перекрестился,
(Перс при этом исказился)
Подобрался, изловчился,
И хозяину-купцу
Сильно врезал по лицу!
(Мигом сгинул камуфляж,
А взамен - синяк под глаз.)
Вот она метаморфоза:
Из купчишки - в бесью рожу!
Сыра Тавр кусок схватил,
Круг тем сыром очертил
На коленях крестик свой,
Поднял он над головой,
Завопил, что было мочи:

“Хватит вам меня морочить,
Чур меня, горите черти,
Верен Богу я до смерти,
Душу я вам не продам
И светило не отдам!”