Дура

Я упираюсь лбом в ледяную гладь зеркала.
Лоб оставляет на усеянном отпечатками чьих-то пальцев стекле мутный жирный след.

- Засалили все зеркало,- скажет она.

- Ну и пусть.- говорю я,- Достала!

Что-то в кармане колет и царапает мне ногу со вчерашнего
вечера.
Я достаю из кармана зубочистку - вот оно что!- и начинаю
ковырять в зубах. От моего дыхания поверхность зеркала
мутнеет и мой идиотски раскрытый рот исчезает в тумане.

На кухне в сковородке шипят, поджариваясь, пельмени...

Она решила пообедать. Опять жареное, после которого она
начинает чувствовать, что у нее есть желудок. И босается
пить кефир, "для похудания". Дура.

- Прощай мечта о стройной фигуре,а?

Она молчит в ответ. Она часто молчит в ответ.

- Кефир кончился... и денег нет. Только пельмени. И что
делать?- спрашивает она скорее себя, чем меня.

Риторические вопросы ответов не требуют. Но...

Она всегда жрет, если ей скучно. Сейчас ей скучно.
Воскресенье. 14-40.

- Делом займись. Завязывай жрать...
- У меня нерабочее настроение.Сил нет. Сонное состояние
какое-то...
- Тогда валяй, ложись, поспи!-огрызаюсь я.

Она по обыкновению молчит.
Иногда она прислушивается к моим советам.
Остановить ее почти невозможно.
Между нами стеклянная стена.

Я отрываю лоб от поверхности зеркала,трогаю его рукой -
прохладный. Я иду на кухню. Перемешиваю прилипшие ко дну сковороды пельмени. Ее пельмени.
Надо бы дать им сгореть, чтобы она осталась без обеда.

И мне приходится с ней жить!
Мне невыносимо себя жаль.
Самопонимание и самосочувствие.

Комната, которую я любезно делю с ней, по хамски завалена
ее барахлом - нижним бельем, одеждой, книгами...

Отобедав, она завалится на диван с книгой и кружкой чая.
Будет читать, пока не уснет.

А простыни и полотенца, еще вчера замоченные, будут
томиться в тазу с "Белизной" в лучшем случае до
завтрашнего утра.
В худшем - расползутся от "Белизны" и придется их
выбросить.

Ей лень.
Она - воплощение лени.
Особенно по выходным.

Иногда я просто хочу ее убить!

В два часа ночи она проснется и включит компьютер.
И будет писать всю ночь до рассвета свои статьи и
рассказы.
И всякий раз, когда она взвизгнет, захлопает в ладоши и
подпрыгнет на кресле будет означать, что ей что-то
удалось.

Надо отдать ей должное, мне нравится ее писанина.
Не вся, конечно.
Но, в целом, мне нравится.
И,может быть, это - единственное, что мне нравится в ней.

Она жует свои пельмени на кухне.
Поднимает глаза на часы.
- Надо сходить все-таки за кефиром.
- Ну-ну, сходи, отрови задницу от стула.- злобно бормочу я сквозь зубы.
Она делает вид, что не слышит.

Иногда я ее ненавижу.

Она встает из-за стола и выходит.
Возвращается на кухню с ворохом одежды. Начинает рыться в
карманах в поисках мелочи.
- Зачем в кухню-то, дура?!- кричу я,- В комнате не могла
поискать?! Опять посадишь пятно и будешь визжать!

 Она молча сгребает одежду в охапку и выходит из кухни.
На столе остается горстка найденной в карманах мелочи.

В комнате она выгребает из карманов остатки мелочи.
И начинает одеваться.

Она тратит 20 минут, не меньше, на сборы в магазин.
Кофточки и юбочки сменяют друг друга, так, как будто она
приглашена на званый обед, а не в магазин за кефиром.

Ее склонное к некоторой полноте тело  выпирает из
обтягивающих маечек, которые она носит, не потому, что ей
это к лицу, а потому,  что "потом будет нельзя" - она
имеет в виду старость.

Она словно бежит в догонку за временем, но все равно не
поспевает за ним. она чувствует себя старой, но знает, 
что со временем будет еще старше.
Поэтому одевает майки в обтяг.
Слава богу, что она перестала носить юбки мини, стесняясь
толстых , отнюдь не 16-летних, ляжек!
Она, конечно, мало походит на современный идеал.
Впрочем, лица кавказских национальностей находят ее
неотразимой.

Наконец, она определилась. Одетая, она идет на кухню и
сгребает со стола остатки мелочи.

У выхода, она вспоминает про солнечные очки.
- Где мои очки?

Моя очередь молчать.

Она рассеянна.
Постоянно теряет вещи.
И время.
Проходит еще 20 минут.

- Где мои очки? Я опаздываю! Магазин закроется в шесть!-

Она с визгом носится по квартире.
Хаотические поиски не приносят результата.

Истеричка.

- Иди без них,- не выдерживаю я.
- ****ь! Пойду без них.- зло бросает она, остановившись,

И оглядывает комнату в последний раз.
Очки лежат на столе, возле компьютера.
Она хватает их и хлопает входной дверью.

Вроде обошлось.


Я вспоминаю.

- Я потеряла серьгу! - причитает она ворочаясь на узкой 
верхней боковой полке плацкартного вагона...
- Успокойся, истеричка, "кто легко отдает, тот легко
получает". И кроме того, от твоего визга она не найдется.

От твоей истерики ровным счетом ничего не изменится.

- Кольцо которое я купила в том магазине сломалось, а
теперь еще и серьга.- продолжает она, сжимая в руке
несчастную оставшуюся серьгу,- Что мне делать с одной
серьгой? На фига она мне???

Мне с трудом удается удержать ее от попытки выбросить
оставшуюся серьгу сию же минуту... Вдруг найдется?

Утром какой-то мужик находит серьгу в проходе и
возвращает ей, она подавленно молчит...
Стыдно?

А еще она  ненавидит свою сумку, в которой также никогда
ничего не может найти.


Вернувшись, она пьет кефир на кухне и дает себе очередное
обещание ничего не жрать 3 дня - такая диета. Как-то ей
это помогло.
Но вот когда дейтвительно худеет, так это когда ссорится 
с бойфрендом!

Вот тогда она совсем перестает есть.
Не хочет.
Лежит на диване и смотрит в потолок.
Или спит.
Или пишет трагические стихи.
Плачет.

Иногда мне ее жаль.
Такая она дура.

- Куда это ты собралась на ночь глядя? Тебе не лень
вставать в 4 утра и к 5-ти плестись на метро,а? Почему бы
ему самому не приехать к тебе, ты меня слышишь,а?
Э-э-э-эй! Ему лень к тебе приехать? Ах, он устал... И это
ты называешь "ЛЮБОВЬ"?! Дура...

Она снова делает вид, что не слышит.
Напевает песенку.
Прихорашивается.

- Он устал от тебя, ты не задумывалась?- злобно шепчу я
ей,- Тебя порой бывает слишком много, даже через край...

Она молчит.
Она боится. Возразить ей нечего. Руки у нее начинают
дрожать.Ладошки мокнут. Зеркало отражает страх застывший
в черных провалах расширенных зрачков.

- Девочка с доставкой на дом. Бес-плат-но.- добиваю ее я.

Она хватает сумку и гасит свет.
Долго ищет ключи в боковом кармашке - на ощупь,в темноте,
потому, что не хочет видеть меня.
Находит.
Открывает дверь. Выходит. Закрывает.
Поворачивает ключ в замке. Дверь заперта.
Она дергает ключ. Снова застрял.
У нее ключ вечно застревает в замке.
Со слезами на глазах, матерясь полушепотом, она бьется с
замком с минуту, пока, его величество, ключ не сдастся
исключительно из уважения к ее упорству, слезам и
отборным крепким выражениям.


Впрочем...
Иногда ее парень приезжает к ней. И долго смотрит на огни
города - ему очень нравится вид из наших окон.
Он пытается прочитать вывеску горящую далеко-далеко в
ночи, но ему никак не удается.
Как-то раз он даже пытался доехать до этого места, но свернул не на той улице.
И тайна вывески так и осталась неразгаданной.

С некоторых пор она знает, что представляет собой эта
вывеска, но по рассеянности забывает ему сказать, чтоб не мучился...

В то время, как он смотрит в окно, она расхаживает по
комнате в коротеньком халате, рассуждая, чем же ей вымыть голову, если они забыли купить шампунь.

- Там есть жидкость для мытья посуды.- шутит он.
- Ты думаешь?- она задумывается,- Хотя... Ты мыл когда-нибудь голову стиральным порошком?
- Нет.
- А я - да.
- И как волосы после этого? Не вылезли?
- Нормально. Главное быстро смыть. Вообще для мытья волос подойдет все, что обезжиривает. Ну я не беру всякие там отбеливатели...
- Хм...дааааа...- задумчиво произност он.

Что тут скажешь?

- Мыло оставляет на волосах какой-то мерзкий восковой налет и они кажутся еще менее чистыми, чем до мытья. А порошок... Я думаю, он все-таки менее токсичен, чем те химикалии, которыми мне делали завивку...

Его очередь молчать.

Ей виднее.
Она безбашенная.
Она ездила автостопом.
Она поедет за ним в Сибирь.
Может быть, именно за это он ее и любит.

"Если вообще любит"- добавляю я мысленно.
Я знаю, она любит его.
Люблю ли ее я?

Перед сном она раздевается, не стесняясь, прямо перед окном.
Если, желаете, можете подсмотреть.
Вешает выстиранные трусики на ручку оконной рамы.
Раскладывает 4 пары следочков и пару носков по подоконнику.
Впрыгивает в пижаму.
Ложится, но света не гасит.
Она боится спать в темноте.
Не любит спать одна.
Боится спать одна.

Она труслива. Впрочем, она женщина.

Она сентиментальна.
Она плачет над книгами.
Она плачет по всякой вещи (по разбитым чашкам, например), но не по всякому человеку.
Странные слезы.


Иногда я почти люблю ее.


Я упираюсь лбом в ледяную гладь...
Каждое утро и каждый вечер она смотрит на меня из засаленного чьими-то отпечатками пальцев окна-зеркала.