Возвращение флудного сына

ВОЗВРАЩЕНИЕ ФЛУДНОГО СЫНА
небольшая поэма

1

Мир ли, рой насекомых копошился на дне
Плошки правды посконной, без любви, без наде…
Арестантская рота мыслей гнила в «котле»…
Так достигнуть полёта можно только в петле.
Мегаполис дремучий за окном шебуршал,
В тейпе – бэса ме мучо, за душой – ни гроша,
Ни идей, ни… ке паса? Путь один подлецу –
Или к чёрту в пампасы, иль в деревню к отцу.
Жилка сучье-мещанья жадно теплится в нас,
Ждём, а вдруг на прощанье рок ещё наподдаст,
И тогда взвоет падший ангел - раненый зверь
На икону папаши, крест и Новый Завет.

2

Будто в дебрях Урарту, я с трудом разыскал
По затрёпанной карте Белорусский вокзал
И понёсся на запад, где брутальный закат,
Предприимчивый запах и глобальность близка,
Но и как-то по-бродски в Космос дальний зовёт
Прелесть звенигородских и смоленских болот.
Вот и станция Гута. Деревянный перрон.
Остановка – минута. Я... да пара ворон.
До родимой деревни сорок восемь камэ.
Час на пазике древнем. Три часа на коне.
А мне вовсе не к спеху, вскинув лёгкий рюкзак
(Сорок вёрст ловким пехом – совершенный пустяк),
Вдоль сусальной картинки по заросшей травой
Пасторальной тропинке возвращался домой.
Между небом и небом день кружил невпопад,
Либо до- либо недовырисовывал па,
Начиная разбег от мачт-электровозниц
И ныряя за веко, в гущу влажных ресниц.
Словно после застолья, душу рвало в стерню,
Волю с миной пристойной я совал в пятерню.
Пальцы жалко дрожали, тень сдирая с плетня,
Как фальцет Окуджавы, песню фальшью пятня.

3

Затеренькали капли золотого дождя,
Наступили на грабли мокасины вождя
Бестолковых апачей, раня старого пса.
Эх ты, седенький мальчик, местных прерий гроза!
Терпкий лай завертелся в ре-минорном ладу,
Как доспех иноверца по апрельскому льду,
Закрутило спиралью звонкой ржавую цепь
Над колодезной палью с мёртвой точкой в конце –
Кашлем с привкусом стали. Оборвался ноктюрн.
За простуженным ставнем неутюженный тюль
Волновался (как школьник, видя, что в низке бус
Блузку, ровно тол штольню, рвёт учительский бюст).
Половицы – не боги, чужда им тишина.
Кукушон вислобокий чмом косит из окна.
Там, в часовой избёнке, видно побыл фашист,
Не скрипят шестерёнки, не курлыкает жизнь.
Пятна гаденьких фото жмут, как хан Тохтомыш,
С тыла, флангов и фронта. Нагло шастает мышь.
Невдомёк той норушке, что по центру стола
Зелень жирной горбушки кроет пыльный стопарь.

4

Сел. Достал четвертинку. Выпил. Совести для.
В одиночку противно. Глядь, а в спальной – петля.

5

Геометрия странствий описала свой круг.

6

Вот и свиделись.
Здравствуй,
Уважаемый крюк!