Отрывок из моей книги sine titulo

Иногда по ночам я безутешно плачу. Мне жалко тех лет, что ушли на бессмысленнейшее занятие - постижение в совершенстве чуждых мне языков. Тогда в моем мозгу проплывает идиллическая картинка: любящий муж, я, дородная телка, с пяток ползающих у моих ног, один другого младше, детей. На выпасе мычат коровы, кудахчут куры в курятнике, в хлеву похрюкивают свиньи, в клетке кролики грызут листья. Тихая, простонародная жизнь, жизнь, в которой отсутствуют книги и самолеты, огнестрельное оружие и бензоколонки. Безмолвная жизнь патриархов, Иакова и Исаака, Авраама и даже - Каина. Труды и дни, как некогда сказал Гесиод. Я, обрюхаченная шестым ребенком, в тягости сижу на завалинке, вяжу что-то на спицах или просеиваю зерно. Мне незнакомы ни косметика, ни прелюбодеяния. Я - такое же животное, как корова или свинья. И муж мой таков же. Когда он, уставший, приходит с поля или с охоты, я уже наварила целый чан похлебки, которую, гнушаясь приличиями, с чавканьем пожирают и он, и я, и дети наши. Ночью муж мой озверевшим жеребцом оседлает меня, а наутро уйдет на поле. А я буду рожать ему каждый год все новых и новых детей, многие из которых умрут, едва только родившись или доживя до двух-трех-пяти лет. Но многие всё-таки выживут. И, в конце концов, очень быстро я превращусь в обезображенную этой простой и жестокой жизнью старуху, а муж мой - в беззубого, немощного старика. И рожу я ему за эти годы двадцать с лишним детей. И один из этих детей станет Дюрером, не родившим за всю свою многотрудную жизнь ни одного ребенка, но бесчисленное множество заставляющих содрогнуться, заплакать картин, гравюр, акварелей. Человечеству необходимы войны и бедствия. Они заставляют человечество остепениться. Они возвращают его к первобытному состоянию. Когда самое главное - выжить, а не прожить свою жизнь так, чтобы не было мучительно больно. Когда нужно только сеять, жать и рожать, а прочее всё - от лукавого. И только, когда выдастся свободной минута, рисовать цветной глиной на стенах пещеры охотящихся на антилопу наскальных, с копьями в руках, человечков. Потому что искренностью это искусство превосходит мастерство всех гениев Возрождения.