М. В. Ломоносов

     Будучи послан в гриме пилигрима в Москву из деревушки Х. продать улов своего рыболовецкого колхоза, Михаэль сын Соломонов возжаждал знаний настолько, что остался в русской столице, вырученные деньги присвоив.

     Поскольку язык московитов рыбарь знал лишь в объеме, необходимом для совершения негоций, ему пришлось в его двадцать лет заново ходить в школу, подвергаясь злым насмешкам одноклассников, но накачанные на выборе невода мышцы облегчали его школярство.
     Будущий ученый, отдадим ему должное, не роскошествовал, тратя ежедневно не более трех копеек, и то лишь на самое необходимое: покупал на копейку хлеба и кваса, на копейку книг и на копейку долларов. Мы не будем сейчас обсуждать, не тревожил ли его при сей странной диете метеоризм, равно как и восхищаться дешевизной книг в эпоху царствования Анны Иоанновны. Отметим лишь, что за несколько лет такой экономии он сумел накопить столько валюты, что купил себе не только звание академика, но и первый в России университет.

     Еще оканчивая школу, Михаэль натурализовался, анаграмматически преобразовав свое отчество в фамилию, и придумал себе правдоподобную легенду, по которой деревней Х., делегировавшей его в Москву, стали – в память о Голанских высотах - Холмогоры, а не Хайфа. Не в силах скрыть свою природную ближневосточную курчавость, академик ввел в России моду на ношение завитых париков, за которые, оных не нося, и выдавал свою прическу. Древними же языками, такими как арамейский, на котором читал Пятикнижие, и латынью (принимая в которой экзамен, так восхитился в 1748 г. познаниями Ивана Баркова, что взял его в личные секретари) он владел просто с детства. Так уж у них в Хайфе было принято.