Mors certa, hora incerta*

         I
                Эндрю

Небо, когда я вижу небо, я вспоминаю запах намокших одуванчиков и... Эндрю.

Как только этот человек впервые переступил порог фирмы, мне показался странным его взгляд.
Немного жестковатый непроницаемый отблеск глаз и чуть расплывшиеся по периметру зрачки. В остальном, это был человек ни чем не выделяющийся: темные короткие волосы, толстоватое лицо, рост примерно 170, старые потертые джинсы, фирменные кроссовки и тонкая футболка. Представился он как Эндрю Край.
Первые его слова, которые оказались практически единственными за все наше время знакомства, были наполнены какой-то жесткостью и уверенностью.
Этот человек стоял передо мной и настойчиво требовал взять его на работу.
-У вас нет нужных качеств, а компенсировать их, увы, ни чем нельзя.
-Ну как вы не понимаете, я смогу,  это мое призвание, вы обязаны..
-Нет, не обязан. Будьте добры, освободите помещение.
В процессе разговора, лицо собеседника стало постепенно приобретать беловатый оттенок, в глазах начинали тлеть злобные искорки, собирая расплывшиеся зрачки в тугие пучки. Немного перекосившись, его рот начал приоткрываться:
-Ты еще пожалеешь об этом!



                II
                Особенный  день

Чуть помедлив, Эндрю развернулся и пулей вылетел из офиса. Он потратил гораздо больше времени, чем у меня было. К тому же, сегодня я планировал, наконец, осуществить свою мечту и преодолеть эту, уже, наверное, отпечатавшуюся на сетчатке, гору. В этот раз  она выглядела почему-то пугающе, что-то в ней было необычное. Преодолевая очередной участок гористой поверхности, я как всегда вспоминал далекие годы. В этот раз, передо мной предстал маленький мальчик в старых потертых джинсах, рваной футболке и красными струйками на лице. Мы с приятелем тогда далеко убежали от дома, маленького деревянного здания, арендованного нашими семьями на лето. Идти он не мог, так как была вывихнута нога, а на голове зияла большая красная ранка. Может, у него были и более серьезные увечья, но за его криками я с трудом мог разобрать вразумительную речь. Да и лет мне было тогда мало. Но кровь, вытекающая тонкой струйкой, как красное вино, из бочки по имени Фрэнк,  заставила меня понять, что нужна помощь. Быстрым шагом я направился в сторону дома, а потом перешел на бег. Встречный поток воздуха обдувал мне лицо, разрежевая выжимаемые солнцем капельки пота, и гулко тонул в ушах, отзываясь пугающим шуршанием. Что-то теплое и горячее поднималось постепенно вверх, именно туда, где пропадал ветер, и где барабанные перепонки повторяли каждый стук сердца. Я бежал и бежал, я уже почти не слышал истеричных криков Фрэнка, чтобы я не оставлял его. И тут я споткнулся и начал падать. Я летел вниз, воздух, казалось, совсем взбесился, но уши испытали некоторое облегчение.
Я летел, но летел не маленьким мальчиком, а взрослым, кое-где потерзаным  и начинающим понимать, что с ним происходит. На этот раз, моя привычка уходить в себя подвела в самый неподходящий момент. Так же как это было, когда из-за меня, а не обильного кровотечения, как заключил патологоанатом, умер Фрэнк. На этот раз я был рядом. Эта мысль с противной отчетливостью пульсировала у меня в голове, когда я спешил ретироваться с места неудачного покушения злодейки судьбы. Она переливалась вместе с кровью по венам, всю дорогу до работы, все время, пока этому не суждено было прекратиться.



                III
                Особенный день(часть 2)

По-дороге я, наконец, начал понимать, что произошло. Никогда я еще не был так близок к смерти. Но еще больше меня беспокоило другое, внезапное чувство стыда  заполняло меня, казалось без видимой причины, но они были. Моя жизнь начала представать передо мной совсем с другой стороны. Что я успел сделать за это время?
Риск, сплошной риск, но толку? Мне сразу вспомнился Эндрю, я ведь не дал этому парнишке никакого шанса, а ведь он мог оказаться способным учеником.  Наконец я принял решение, тут же облегчив себе состояние.
Первым делом, как приду в офис, попрошу Вику разыскать этого молодого человека. Каждому нужен шанс. За этими размышлениями, я не заметил,  как прошел нужный поворот. Пришлось обходить с другой стороны.   Как странно, правая сторона, казалось давно изученного здания, была словно из другого мира. Вообще, здание офиса ничем не выделялось. Оно разрезало, впрочем, как и сотни других кирпичных зданий, асфальтовое полотно ровно за 20 см до тротуара. Никаких деревьев, кустов или хотя бы пробивающейся травы не было. Вокруг лежала сплошная пустыня из асфальта и кирпича.
 Но здесь, с правой стороны расположилась небольшая группа одуванчиков. Этот оазис на фоне всей остальной обстановки мог показаться райским садом. И его заметил не я первый: земля вокруг одуванчиков, да и они сами, была очень мокрой. Видимо кто-то додумался их полить. Тут же пришедшая в голову мысль заставила поднять взгляд выше. Нет, окон с этой стороны не было, да и дождя давно не было, значит, кто-то их поливал – странно. С этими мыслями я обошел, наконец, здание  и направился к двери. Света в офисе не было. Это было странно, так как даже до обеденного перерыва оставался еще час. Рука потянулась к дверной ручке, и тут я услышал сильный хлопок. Что-то резко пронзило грудную клетку, и по всему телу прокатилась неожиданная слабость. Я перестал ощущать ноги и, чуть развернувшись,  начал падать. Падая, я успел заметить напротив человека: напротив, улыбаясь, стоял Эндрю.



                IV
                Больница

Последнее, что я помню – это улыбка, запах мокрых одуванчиков и километры неба.

Когда я очнулся, глаза обожгла ослепительная вспышка света. Казалось, окружающий мир превратился в большую засвеченную фотографию. Постепенно редкие краски стали прокрадываться куда-то в мозг, и картинка окончательно проявилась. Мимо мелькали белые халаты, явно как-то связанные со мной. Но это не мешало им полностью меня игнорировать. Вы никогда не задумывались, что происходит с человеком, когда он попадает на больничную кушетку? По-моему, он превращается в вещь, в обыкновенную, требующую починки, вещь. А разве она может принять решение? Нет, врач может, родственники могут, а ты уже нет. А разве с ней можно разговаривать? Если бы вы ответили да, то даже я сейчас счел бы вас психом. Вы лежите на своей полочке, дожидаетесь своей участи и лишь какая-нибудь незатейливая медсестра, обожающая безделушки, может и уделит вам капельку внимания.
А потом, после ремонта, когда вы вернетесь в мир людей, все будет по-прежнему. Если вы конечно вернетесь.



                V
                Прозрение

Свет начал снова размазывать палату, и резкий неприятный писк разорвал тишину в клочья.

Внизу на кушетке лежал я, внизу были врачи, но все моё сенсорное восприятие оказалось где-то совсем не в том месте и явно вне моего тела. Это была моя первая мысль, но немного освоившись с взвешенным состоянием, мне пришлось признать, что:
1. Я ничего не видел, скорее, чувствовал все окружающее пространство.
2. Я ничего не слышал.  Прежде чем кто-то начинал шевелить губами,
я уже понимал, что они хотели сказать. Это походило на телепатию.
В следующее мгновение, или может предыдущее, точно я сказать не мог, так как потерял чувство времени, меня посетила еще одна способность. Я мог попасть в любую точку пространства, только лишь захотев этого. Более того, я мог находиться сразу в нескольких местах. На мне по-прежнему была какая-то оболочка, но это было не мое привычное тело.
Она была более удобной, но, тем не менее, я утратил ряд привычных, и когда-то необходимых мне, функций. Вообще, все смахивало на то, что кто-то по ошибке ввел мне психоделический препарат. Но я понимал, хотя возможно я так только думал, что все происходило на самом деле. Я уже привык к метаморфозам моей оставшейся оболочки,
но новая возможность ошеломила меня. Я знал все. Это не было похоже на озарение, просто внутри меня сразу возникал ответ на любой вопрос. Как будто внутри меня поселился невидимый всезнайка.  Я знал, что со мной происходит, зачем я жил…
Я знал, что у меня еще есть время вернуться и доделать свои дела! Это удивительное открытие заставило меня вновь мыслить как обычный человек, и внутри посыпался град вопросов. Меня интересовало, есть ли рай и ад, и я знал, что они не нужны. Мне было интересно, где же великий суд, о котором я был так наслышан,  и я знал, что он происходит во мне. Меня интересовало, а как же тогда преступники, и я знал, что они будут раскаиваться все оставшееся время. Меня интересовало, почему же всегда порицалось самоубийство, и я знал, что эти люди теряют возможность  исправить  то, что их так мучает, а после смерти они вовсе не избавляются от  своей проблемы. Меня, наконец, интересовало, когда я снова вернусь обратно, и я вернулся. Но надолго ли?




                VI
                Интерлюдия

Сергей Драг, родился в семье небогатых людей. Его отец, в принципе, как и мать, работал в колхозе и с детства таскал туда же и Сергея. Потом, в их забытой глуши, объявились городские люди и увидели в его отце талантливого человека.  Они переехали в город, купили хорошую квартиру, и Сергей зажил обычной детской жизнью. По выходным, в память о былых днях,   они вместе с семьёй нового его друга, Фрэнка, ездили на природу, подальше от города. Там его отец арендовал небольшой деревянный домик, почти с удобствами и хорошим видом. Сергею с Фрэнком  не нравился этот дом. Фрэнк привык к городу, а Сергею он напоминал старые времена. Но неудобства продлились не долго, примерно на 3-ей поездке, Фрэнк погиб от несчастного случая. Это была странная смерть. Фрэнк попал в медвежий капкан, в открытом поле, где, наверное, никогда не водились медведи. Эта штуковина повредила ему ногу, к тому же падая, он расшиб голову, и кровь не замедлила воспользоваться этой лазейкой. Все это происходило на глазах Сергея, и доктор посоветовал его семье сводить мальчика к психиатру. Сергей был еще слишком мал, чтобы не согласиться с решением родителей, но достаточно взрослый для того, чтобы понять, что ему это не нравиться. После первого же визита к психиатру, Сергей узнал, что его родители этим днем погибли в автокатастрофе. Родственников у него не было,  и Сергей оказался в детдоме. Сергей любил свободу и ненавидел её ограничение. Через два года он сбежал и так и вырос во дворе. Улица научила его добиваться от людей своего, сделала его жестким. Уже когда он стал состоявшимся человеком, женился, и у него родилась дочка, не смотря на его трудное детство, он любил риск. К 30-ти годам этот человек испробовал почти все, но его голову постоянно посещали  новые идеи. После рокового случая, Сергей серьёзно изменился.  Как писали потом в газетах, он просто воскрес. Это был как будто его очередной и последний риск, риск нахождения на грани смерти. Сергей перестал глупо рисковать, адреналина ему хватило. В последствии он рассказывал всем странные переживания, но как это бывает, все лишь притворно кивали. А Сергей знал, что это правда, когда-то он вообще знал все. По возвращении к жизни в его памяти стерлось это знание, но он помнил это чувство, и радовался, что знает к чему стремиться. Нет, Сергей не жалел о случившемся. Он теперь просто искал ответы на вопросы, ответы на которые когда-то знал.




                VII
                И снова жизнь.

Сергей шел, наслаждаясь жизнью. Он теперь часто позволял себе расслабиться, покопаться в себе. Прошло всего пару дней после воскрешения. На небе бегали тучки, мимо суетливо шныряли прохожие. Это был обычный день, один из тех дней, когда ваши мысли куда-то постоянно улетают и очень не хотят возвращаться обратно. Мимо пронеслась, разрубая воздух яркими вспышками сирены, скорая помощь. Завернув за угол, она издала протяжный скрежет тормозов, и тишина заглушила сирены. Теперь Сергей заметил, что туда же, за угол, постоянно прибывает большое количество зевак.
Интересно, кто умер. Сергей был почему-то абсолютно уверен, что кто-то умер. Он относился к этому спокойно, он понимал, что так должно происходить со всеми, а когда-то знал почему.  Ему только было интересно кто это. Может, несчастный бедолага, схвативший шальную пулю или попавший под машину. Возможно, наивный самоубийца.   
Да сколько может быть еще путей туда. Сергею почему-то было это очень интересно, он вообще стал странным, хотя и ещё больше уверенным в себе и в жизни. Ему было интересно, но лишь до того, как он завернул за угол. Да, он был прав, точнее подходил один из вариантов. Это было дорожное происшествие. По середине дороги стояла истерзанная машина. Вокруг валялись осколки битого стекла, а из-под колес виднелась верхняя половина тела. Левая рука человека была неестественно вывернута. И там, где должен находиться локоть в кровавой лужице белела головка кости. Но Сергей не видел этого, его внимание захватило другое. Не смотря на страшные увечья, лицо человека осталось не тронутым. И это было лицо его 23-х летней дочери. Дочери, которая этим утром позвонила своему папочке, что  бы поделиться с ним радостной новостью. Она была беременна.
                Заключение

У Сергея в голове вновь возник, казалось навсегда покинувший его, вопрос: почему?
Когда-то он знал.
Вопрос мучил его, когда он увидел свою девочку на асфальте, когда он падал без сознания, когда он стоял на похоронах дочери, когда он лежал последние десять лет своей жизни в коме.
Но знал ли?
   
   

*самое определенное в жизни есть смерть, не определен лишь ее час(лат.)