жестокость рассказ

 Михаил Рубинштейн.


 ЖЕСТОКОСТЬ
 (рассказ)


 Целый день шла морось, гонимая ветром с просторов Амурского залива. Бухта Золотого Рога
радостно встречала входившие в нее рыболовные суда и сейнеры различных назначений.
Несмотря на ненастную погоду, Владивосток готовился к празднованию Дня Военно-морского Флота...
 Моя жена, Белла Моисеевна, спешила с работы домой, чтобы, как и все советские люди, в своей семье, встречать  праздник.
По пути, она решила зайти на рынок, и купить что-нибудь из свежих овощей и зелени. Уложив в сумку покупки, Белла собралась уходить, как вдруг, ее окликнула женщина- продавщица белокочанной капусты: «Не хотите ли вы купить котеночка?». Женщина улыбалась такими добрыми глазами, что Белла не смогла оторвать взгляд от маленького, пушистого, беленького комочка, уткнувшегося в пухлую ладонь продавщицы.
-Последний,- сказала женщина.- Три рубля, и эта радость ваша.Жена подумала, что это будет сюрприз для наших мальчишек, и котеночек быстро перекочевал с пухлой руки продавщицы за пазуху шерстяной кофточки Беллы.
-Антошка! Мама пришла!- крикнул Юрик младшему братишке, который с шумом и визгом катал по полу с добрую дюжину игрушечных машин.
-Мама, мама, а Юра...,- хотел что-то сказать Антошка, но не договорив, бросился к матери, помогая достать тепленького котенка.
-О!- отрываясь от телевизора, воскликнул я.- Четвертый мужик в семье,- но жена тут же успокоила.-Девочка это, так сказали на рынке.
Мальчишки разочарованно сникли, а Юра сказал: «Видишь, Антон, конечно она девочка, маленькая , как кнопка». Так у нас появился пятый член семьи- Кнопка.
 Я служил в воинской части и дома бывал редко. Не замечал, как росли мои милые сыновья, а вместе с ними и Кнопка. Дети поили ее молоком, кормили рыбой и мясом, и , через несколько месяцев, Кнопка превратилась в красивого окраса кошку. На улицу мы ее не выпускали, и поэтому все свои интимные дела, Кнопка делала в туалетной комнате, куда ей заботливая хозяйка поставила небольшой тазик с мелко нарезанной бумагой. Кнопка любила играть с катушкой от ниток, весело резвилась и гонялась за солнечным зайчиком, которого иногда для нее ловили дети при помощи маминого зеркальца. Сильнее всех она привязалась к хозяйке дома, да и немудрено, ведь лучшие кусочки мяса и рыбы доставались ей на кухне от Беллы. Когда жена задерживалась на работе, Кнопка скучала, лежала у дверей с закрытыми глазами и не обращала внимания на окружающих. Стоило нашей маме повернуть ключ в замке, как Кнопка, мяукая, бросалась встречать ее. Кошка подолгу терлась мордочкой о ноги Беллы, мурлыча и помахивая хвостом, как бы рассказывала о том, что произошло в доме в ее отсутствие. А то забиралась к кому-нибудь из детей на руки и, развалившись, требовала, чтобы ее гладили и почесывали за ушками.
 Как-то придя домой, я сообщил жене, чтобы она готовилась к переезду на новое место службы. Мне, говорю, предложили повышение, и я согласился. Но нам придется уехать из города в дальний гарнизон, в сельскую местность. Есть такое село Бабстово. Ходит легенда, что в девятнадцатом веке, когда царь заселял дальневосточные земли, в этом месте разместился военный форпост, а количество солдат было ровно сто человек. Через некоторое время на имя старшего пришла депеша, в которой Государь интересовался, как обустраиваются на новом месте солдатики. Ответ был коротким: «Сыты,обуты, одеты, но нам бы, милый Государь, баб сто».С тех пор село стало называться Бабстово.Вот туда и поедем, срок прибытия через две недели,- закончил я свое сообщение.
 Кнопка дорогу в поезде перенесла хорошо. У нее было отдельное мягкое купе -в хозяйственной сумке, и дети на остановках, по очереди выносили ее подышать свежим воздухом.
 В новой квартире, предоставленной нам командованием части, Кнопка сразу же обнюхала все углы, обошла комнаты и кухню, и нашла, место для своего туалета. Очевидно, ей квартира понравилась больше, чем хозяйке, так как она, найдя на полу солнечное место, развалившись начала дремать. Не думала наша Кнопка, что эта квартира будет последним пристанищем в ее кошачей доле.
 А наша жизнь пошла своим чередом: я занимался вопросами службы, жену взяли на работу в военный госпиталь, дети пошли в школу. Вокруг чувствовалась российская глубинка. По утрам нас будили мычание коров, кудахтанье кур, да крики петухов.
Как-то вечером, поднимаясь по лестнице на четвертый этаж, в свою квартиру , я встретился с соседом по лестничной площадке. Это был мужчина моих лет, широкоплечий, скуластый, угрюмый на вид. Несмотря на то, что одет он был в бушлат военного образца, ни одна пуговица застегнута не была, в разрезе клетчатой рубахи, видна была густая шерсть, покрывающая его могучую грудь. Штаны, давно скучающие по стирке, были заправлены в резиновые сапоги, хранящие запах навоза. Все говорило о том, что человек занимался хозяйством. Я решил заговорить первым:
-Добрый вечер,сосед, всю зиму прожили рядом, и не знакомы?- Он поднял на меня тяжелые глаза, протянул ладонь-лопату, и, выдохнув самогонным перегаром, как-бы сквозь зубы, процедил:
- Витек.
- То есть, Виктор, - уточнил я, - а по отчеству?
- Степанович.
- Ну, вот, значит и познакомились, Виктор Степанович. А меня зовут Илья Львович,- пожимая его пудовую руку, представился я .
 Из-за стеклянного балкона, приняв позу охотника, Кнопка часто наблюдала за копошащимися на траве, в поисках пищи, воробушками.Они весело чирикали, перелетая с места на место, тем самым, пробуждая в Кнопке, страсть добытчика. И вот, однажды (это остается загадкой, как воробей залетел на балкон),сработал закон природы.
Один затяжной прыжок, и бедный воробушек оказался в цепких лапах Кнопки.С воробьём в зубах, она забралась в дальний угол под кроватью.
 Несколько перышек - вот все, что осталось от бедной птички. А Кнопка, облизываясь, смотрела на меня невинным взглядом, как-будто ничего не случилось. Хорошо, что в это время в доме не было мальчишек и я им ничего не рассказал.
 В том году весна была ранняя, солнышко изрядно припекало землю, и запахи оживающей природы доносились с улицы через открытые оконные форточки. Кнопка часто останавливалась у дверей, принюхивалась и, поводя пушистым хвостом, начинала мяукать, как бы прося, чтобы ее выпустили из квартиры.Поведение ее явно нас настораживало. Она реже стала заходить на кухню и даже отказывалась пить молоко. В очередной раз, когда Кнопка сидела у дверей и мяукала, я не выдержал и открыл ей двери.Она взглянула на меня своими зелеными глазами,как бы прощаясь, и быстрыми прыжками устремилась вниз по лестнице и выбежала из дома.
 Дети, вернувшись из школы, занялись своими делами, не замечая, что кошки нет дома, а жена, открывая двери, как всегда позвала Кнопку: «Кисонька, почему ты меня не встречаешь?
Кис-кис-кис», но приветственного мяукания не последовало.
-Да я ее выпустил на улицу, уж больно она просилась,- сказал я.
Белла вроде начала сердиться, но Юрик, под предлогом поискать Кнопку, перестал делать уроки, и побежал на улицу. Примерно через час, Юрка вернулся без кошки.
-Нет ее нигде,- виновато сказал он.
А спустя минут пятнадцать мы услышали за дверью урчание Кнопки. Антошка первый бросился открывать дверь. Нашему испугу и удивлению не было предела - во рту Кнопка держала маленького желтого цыпленка. Она урчала, оглядывалась по сторонам, боясь, что у нее отберут добычу, и опять забилась в тот же угол под кроватью. Мы бурно обсуждали ее воровские штучки, чувствуя на себе вину за произошедшее. Мысль о том, что кто-то из хозяев недосчитается цыпленка, не покидала нас.
Утром, когда мальчишки уходили в школу, вместе с ними в открытую дверь прошмыгнула и Кнопка. Просьба и мольба Беллы вернуться, не оказали на воровку воздействия. Она исчезла в только ей одной известном направлении.
 Дома и деревья бросили длинные тени на восток, время перешагнуло далеко за полдень. Я с увлеченьем смотрел, как киевское «Динамо»,позорно проигрывало уже второй мяч московскому «Спартаку».Из кухни пахло чем-то вкусненьким, жена собиралась кормить детей, вдруг кто-то позвонил в дверь. Оторвавшись от телевизора, где возникла очередная потасовка у ворот «Динамо», я глянул в дверной глазок.
Закрывая своей фигурой почти всю лестничную площадку, заложив руки в карманы бушлата,с раскрасневшейся физиономией, стоял сосед Витек.
Предчувствуя нехорошее, я открыл дверь, отодвинув что-то, лежащее возле нее. Отступив на полшага назад, ухмыляясь пьяной рожей, Витек, указывая грязным пальцем вниз, сказал:
«Вот мой цыпленок, а вот ваша кошка». Кнопка лежала у дверей, подергивая задними лапами, из носа и рта стекали капельки крови, она медленно вытянулась, остекленелые глаза были широко раскрыты и неподвижно смотрели в никуда, в передних лапах был зажат желтый цыпленок.
Не поднимая глаз, я перевел взгляд на грязные сапоги соседа, правый сапог которого был в каплях густой крови.
 -Зачем же вы так, Виктор Степанович, я бы заплатил вам тройную цену за каждого цыпленка,- глядя ему глаза произнес я . Но он ничего не говоря, толкнул ручищей дверь своей квартиры и скрылся, показывая широкую спину.
 Страданиям домочадцев не было предела. Плакали дети, рыдала жена, казалось, опустело наше жилище. По иудейскому обычаю, мы завернули остывшее тело Кнопки в кусок чистой материи, выдолбили за дорогой в еще не оттаявшем грунте ямку и похоронили кошку, совсем недавно, доставляющую нам столько радости.


 Август- 2004г.
 Г.Арад.