Достал путёвочку и резво на Кавказ...

Достал путёвочку и резво на Кавказ,
Подальше  с города, поближе к вечным скалам,
Волнуюсь, еду я туда, как в первый раз,
От радости штормит, как в десять баллов.

Я взял с собою ксиву, как-будто я таможенник,
На это на курортах  надежный аппетит,
Колоду карт краплёных- заядлый я картежник
И блок презервативов, - там это дефицит.
   
Накрыли стол шикарный, набрав вина с запасом,
Свою купорку тёща, «зараза» принесла,
Как очутился в поезде, уже не помню часом,
С баулами, с купоркою и ящиком вина.

Там проводник вагона на шляхтича похож,
С простою русскою фамилией Сусанин.
Вон Иванов- ну вылитый татарин,
Как в этой жизни всё переплелось.

Из сауны вагона, я слез в парник перрона,
Давясь кипящим пивом, носильщика я ждал
И вдруг из-за колонны, подходит мент голодный,
С нашивками Омона, с улыбкою Джоконды,
Вопрос он мне задал:

«Везёте ли с собою  наркотики, взрывчатку?
Какая цель приезда? И в чемоданах, что?»
Я улыбался глупо, пока все было гладко.
Я вспомнил плохо тещу и тут произошло...

И грохнула купорка, причём, и вся, и сразу.
Нашивки взрывом сдуло, и даже и с погон,
Зелёная отрава, укропная зараза,
Варё6ными дарами, загадила перрон…      

Закованный в наручники и окружен Спецназом,
Сижу в глухой каморке, пред мною «фараон».
Читает мои корки, сверлит недобрым  взглядом
И блок презервативов, вертит со всех сторон…

.

И чувствую я попой, что кроме терроризма
Мне могут секс-маньяка с таможней приписать.
«Коллеги, люди, братья, я «жертва коммунизма»,
Я не хотел скандала. Я ехал отдыхать»…

Посыпались вопросы и вроде без причины:
«Зачем вам эта корка? И столько вот резины?
Наверно вы маньяк, мельчивший свои трупы?»
Так ласково, смешком, совсем, совсем негрубо…

«Ты рубишь на таможне. Срубил видать немало.
Ты штраф официальный в «зелёных» заплати
И мы тебя, как брата, проводим до вокзала,
Возьмем билет на поезд и Доброго пути…»

«И сколько же я должен? Родной казне российской?»
«Пять штук всего на брата, вам нужно заплатить.»
Шесть братьев оказалось- тариф совсем не низкий,
Мне вечно век горбатить, чтоб отпуск оплатить…

Потом меня пытали, признаться умоляли:
«Зачем на президента, ты дело замышлял?
И скольких просто кончил, на скольких сколько кончил?»
Так ласково, так нежно, вели под трибунал…

И я признался разом, во всём и даже сразу,
Что я шпион еврейский, заброшенный Моссадом.
Что я травил в столице, в метро инертным газом
И всех бы укокошил, да перебои с газом…

Хотел я президента, любимого народом,
Я тёщиной купорочкой по темечку огреть.
Что жизнь провел в помойке, с таким же грязным сбродом,
Чтоб с твёрдою легендою мне на таможне сесть…

И тут звонок из Центра. Мне сразу объяснили.
Маньяка-изувера, уже давно схватили.
Поймали, осудили и быстро посадили.
Меня ж как террориста, они давно простили…

 Меня предупредили и с миром отпустили,
А напоследок дали совет и свой наказ:
Отбили почки, печень и челюсть своротили
И изменился резко, мой профиль и анфас…

Купив билет обратный, конфисковав «баулы»
И нежно на носилках  внесли меня в вагон…
Я скалился беззубо, свело от страха скулы.
Мелькнул в окне прощально загаженный перрон…

А дома меня ждали. Они уже скучали
И быстренько накрыли мне хлебосольный стол,
И тут несет нам тёща  в своей затёртой шали,
Из  тайников подвала, купорку и рассол…

Мне долго будут сниться  вокзальные перроны,
Ментов российских рожи, с улыбкою Джоконд.
И пулеметной лентой висящие кондомы,
Советские  таможни и прочий разный сброд…

   Наука пошла впрок. И на следующий год…

Достал путёвочку  в Дом отдыха рвану:
Поближе к дому, подальше от Кавказа…
Из «номера»- в «столовую» я дальше не шагну-
Я тёщиной купорочкой по горло сыт, зараза…

                07. 07. 2001 год