Гордость

Все гордилась юностью вольной –
И в каком таком поле нет воина? 
Хорохорилась, прихорашивалась,
Да твердила про себя скороговоркою,
Дескать, платье пусть изъедено будет молью,
Ну а я, где родилась – пригожусь еще!

Покатилось по столу, будто яблочко, имечко,
Покатилось – гулким эхом аукнулось –
По печатным по листам, по газетным,
По листам, где хлеб да квас, горечь с солью,   
От ботинка след, да свет в туалете –
Покатилось… и растаяло в хоре…
И лишь хрип да стон в певчем горле.

- Кто же тут у нас осип в стройном хоре?! -
Отзывается возней в коридоре.
В коридоре…? Эй, же, ты, коридорный!
Берегись! Я дверь открою ногами!
Пусть к твоим ногам нынче сыплются сами
Гвозди, да щеколды с замками –
Загребай гостинцы горстями!

Тихо-тихо дверь сама отворилась.
И впустила. И срослась за плечами.
А вошла, так не приметила сразу –
У того, кто был поставлен в коридоре,
У того, кто прятался там за дверями 
Нет ни глаз, ни рта меж ушами,
Нет ни глаз, ни рта…
Абы хрип ему, абы стон –
Гладко выбрито портянкой лицо.

Все гордилась зрелостью ранней –
И в каком таком поле нет раненых? 
Хорохорилась, прихорашивалась,
Да твердила про себя скороговоркою,
Дескать, платье пусть изъедено будет молью,
Ну а я, где родилась – пригожусь еще!

- У! Ау! Сюда! Посмотрите – девица!
Не годится вот так! Ой, не годится!
Не с таких еще бриллианты делывали.
Это что? Крылья, штоль? Так держи их веером!
Аль не знала – все сани с усами –
Запрягай, да учись, как мы сами,
Зимовать, аки раки во мраке,
Прозябать в коридорах зашарканных,
Да в шарашкиных конторах затасканных
Все углы подметать подолами.   

У! Ау! Зимовать? Во храме?
Нешто веруем?! –  В келью! Я с вами.
Тихо-тихо дверь сама отворилась.
И впустила. И срослась за плечами.
А вошла, так не приметила сразу –
У того, кто был поставлен в коридоре,
У того, кто прятался там за дверями 
Только уши и нос меж ушами,
И не видно ни глаз, ни рта…
Абы хрип ему, абы стон –
Гладко выбрито портянкой лицо.