Себя я помню на войне

Себя я помню на войне, мне ныне сорок.
О том, что истина в вине, не спорю в спорах.
И я не плачу, не зову, не причитаю,
Но после водки, я спрошу, стаканчик чая.

Бывало, помню страшно мне, да чем гордиться.
К небесной, взгляд, прижав стене, я матерился.
Молится надо о друзьях, в земле скучая,
Но водки мне ни как нельзя, без чашки чая.

Награды в бархате блестят, а ленты черны.
Нас залпы разделить хотят. Нечетных к черту.
Я значит четный, и меня в хмелю качает.
Меня несут, а я прошу стаканчик чая.

И с чем прийти к вдове седой? С тоской и скорбью?
Я, их мужей в земле сырой, прости, не помню.
Я на своих их и врагов лишь различаю.
И поминальных пирогов не надо, чая б.

Я в здравье четко помню их, хмуры и ясны.
Горячее цевье, прижав, повязкой красной.
И видя черные миры сквозь ветки вишни,
Они шептали: «Нет, не мы, сегодня лишние».

Я Бога попросить могу, об их прощении.
Солдат стреляет и цедит о мщении.
А души, смерть с войной порабощают.
За упокой я снова пью, без чая.