В анюйской тайге
Рюкзак нещадно плечи гнул,
Но счастлив. В отпуск! За здоровьем!
Морозной ночью дотянул
В тепло таёжного зимовья.
Палатка. Жестяная печь.
Видны залатанные дыры.
Здесь рядом трое могут лечь,
А если боком, то четыре.
В углу дрова и котелки,
А на полу кабаньи шкуры,
Поверху спальные мешки -
Вот всё от мировой культуры.
Владелец, кряжистый мужик,
Большой знаток родного края,
Борис Яговкин. Зверовик.
Тайги рачительный Хозяин.
Он никогда не пустит пал.
Не тронет матку и телёнка.
Он бьёт медведя наповал,
Но не обидит медвежонка.
Наутро, рано разошлись.
Я - вверх по речке. На о-хо-ту!
В низовья двинулся Борис,
В свою привычную работу.
Здесь сказка с былью заодно.
Предельно остро ощущаю,
Что я лишь часть, одно звено
В живой цепи природы края.
Рука с ружьём напряжена,
На спусках коченеют пальцы,
Ведёт по следу кабана
Азарт, инстинкт неандертальца.
Под кроной кедра вепрь взрыл
Морозом схваченную хвою
И здесь же кровью обагрил
Снег, перемешанный с землёю.
Вокруг следы тигриных лап.
Перегрузив желудок тяжко
В снегу оставил эскулап
Две недоеденные ляжки.
По всем долинам вдоль реки
Тигриный род давно гуляет,
Золотоносные пески
С палеолита охраняя.
Вниз по распадку ключ бежит,
Где не пройдёт и оморочка,
В нём россыпь платины лежит
В крупнейших в мире самородках.
Вот струй кристальных красота
Под водопадом обнажила,
Прорезав твёрдый стан хребта,
Руды серебряные жилы.
Там в синих сопках с давних пор,
В тайге безлюдной и бескрайней,
Сеть неизведанных пещер
Хранит тысячелетий тайны.
Изюбрь, взобравшись на отстой,
Застыл изящным изваяньем.
Ему ли знать, что под ногой
Гора с рудою оловянной.
Под сопкой, уходящей ввысь,
Сырьё индустриальных центров -
Руда, в которой запеклись
Железа шестьдесят процентов.
Медведь под выворотнем-пнём,
Разрыв поглубже твердь земную,
Устлав травой и мягким мхом
На угле каменном зимует.
Восьмиметровой толщи пласт,
Видать, неплохо Мишку греет,
Коль с ноября уснувши всласть
Храпит до самого апреля.
Где кедров вековая тень,
Где редкий луч пройдёт сквозь хвою,
Укрыт живительный женьшень
И спит под шубой снеговою.
Заросшим берегом реки,
В ночную пору, под луною,
Зайчишки грызли тальники,
Питаясь горькою корою.
Вон соболь рябчика трепал.
Тропой прошли недавно козы,
А здесь глухарь под снегом спал,
Нырнув в сугроб с ветвей берёзы.
Вот продырявленный бугор,
Дуршлаг, как будто, к верху днищем,
Здесь лабиринт барсучьих нор -
Семьи наследное жилище.
Там на суку прижалась рысь
Над зверем выбитой тропою.
Стой кабарга! Не торопись
Пройти тропою к водопою!
Кто в кроне кедра выше всех,
Как будто часовой на вышке?
То белка щёлкает орех,
Бросая вниз пустые шишки.
Оставив вольные края
Кета идёт сюда на нерест
И свадьбы шум до декабря,
И в околевших парах берег.
Ленок и хариус снуют
В пиру незванными гостями,
И выдра тоже тут, как тут -
Кету на лёд. Запас не тянет.
Орланы, вороны кружат
Над вдруг подаренной поживой,
А ночью тризну довершат
Медведь, кабан - копилки жира.
Подняться к солнцу ближе рад,
Зажав в лианные объятья,
Гроздей узором виноград
У яблони украсил платье.
Лимонник, свой не пряча пыл,
Ко всем посвататься не промах,
Как лентой свадебной обвил
Стволы доверчивых черёмух.
Крепчайший в мире здесь гранит
И руды всяческих металлов,
Моя тайга в себе хранит
Сто двадцать видов минералов.
Здесь вечность дышит каждым пнём.
В краю сокровищ и реликтов
Спит родиола под кустом
Доледниковой коломикты.
Здесь время поймано в капкан
И замер бег тысячелетий,
Цивилизаций ураган
Как будто на другой планете.
Вот-вот увижу пред собой
Доисторических скитальцев,
Вон там, наверно, за скалой
Горит огонь неандертальцев.
Хлопочет кто-то у костра
И верится - по этим тропам,
Быть может только лишь вчера
Прошла семья питекантропа.
Здесь быль и небыль заодно -
Живое царство Берендея,
А под тайгой погребено
Богатство жадного Кащея.
Жаль только сказка не на век,
Как через стенку перелезу
Назад, к себе в двадцатый век,
В дым, грохот, камень и железо...
Через лесной аэропорт,
Затерянный в просторах где-то,
Вернёт меня ревущий борт
В "цивилизацию" планеты,
11. 93.
Свидетельство о публикации №104072900381