Ночной охотник

           Кончается июль, он на излете, спадет занудная жара и скоро, незаметно осень подкрадется, вдруг, сразу, мягко на кошачьих лапах и... словно невзначай, так незаметно, враз, мгновенно, споро, придет ему на смену новая пора. На грани лезвия грядущих снега, льдин и холодов... уже и канувшего в лету минувших дней тепла свечой истаявшего ныне лета. И лучше время для охоты не сыскать. То благостное время не бывает лучше для охоты на царя зверей и рыб, великого сибирского тайменя.

"Ночной охотник".

           В обнимку с искривленным ветром древом, прижавшись к черной, древней коже своей шершавостью морщин, среди змеящихся замшелых трещин, висящих над главой причудливым убором крепостных бойниц, уступами, по валунам, камням - ступеням, по бурелому, по балконам  козой игривой скачет резво вниз среди шипов акаций, срываясь водопадным щебнем, свергается и вьется меж корений ниц  едва приметная тропа в подножьи царственного трона, древнее времени скалы.
           По заомшелым булыганам, шипящих пеной, несется вскачь вперед гремучая, бурливая река. Мой компас верный, путеводная звезда, мой путь - дорога в космос, в никуда... чрез ветви и кусты, коряги, сучья, хлам... туда, к алькову бога. Туда, к моей мечте, за этим долгим скальным поворотом.
           Там дух моей земли. Где по тропе, по брегу, местами просто прямо в брод... ручьями льется и клокочет пот... трава чуть ниже головы, а может в рост, заоблачно, высОко, сыро, мокро, росно... Обжав тисками сапоги, вода теснит, сжимает, давит их в своих оковах и тут же норовит, вползти в ботфорты вслед, ужалить хладною змеею, - не лед, а огнь и пламя, яд, - а может быть... моею же наивною мечтою... Уже и сам сейчас не рад... Зачем я здесь... и для чего такая мне награда...
           Вчера... сегодня днем была жара и тень... отрада... а под развесистою лапой черной ели такая нежная и женственная сень... Мой слух и взгляд ласкают пряной негой шелковые травы, жужжанье пчел, шмелей, поклоны ив и стройный ряд уже слегка желтеющих берез, да кедров вековечных кроны над главою. Вечереет, последний солнца луч - укор прощания за сопкой, скользит по облакам приветственным повтором - узором вышивки на небе из облаков и звезд, желаний и моих наивных детских древних мечт и грез.
           Шаги по ускользающему дну, как на луне в прыжке, чу... - оторвался, полетел и понесли тябя потоки в неизвестность... в далекий звездный дождь, космическую пыль и бесконечный холод.
           То август, вскоре осень, за ним сентябрь, уж скоро пожелтеет лист, он опадет златым покровом в ноги, долу, ниц, хоть пусть и с сожаленьем, но все ж с воспоминаньем долгим о тепле и о прошедшем лете, оставив на прощание покровы ожерелия ветвей, да хвойных кружевных уборов в прозрачности и невесомости своих границ, теней, логов, урманов, сопок и полей среди чернеющих ковром зеленым сосен, кедров, пихт и лап размашистых елей.
           Биеньем сердца в ноги струй речных, неровные толчки, удары волн, о валуны, об эти... чертовы каменья, бревна - топляки и лежаки... мнут скользью и содрогают без того измученное тело, но устоять, ни пяди, не упасть, стоять, держаться, драться. то поединок, схватка, турнирный блиц и бой на время. Здесь кто кого. И не бояться. Проспишь, - подхватит, унесет, не устоишь...
           Шуршит, шипит над галькою струя. Какая тишь... Добрел, дошел. Почти. Без сил. Назло себе и всем... сейчас, кто на диване в теплом доме... Изнеможденье...  уж все равно, обратно нет дороги... долго, трудно, очевидно поздно. Теперь уж я на яме за этим дьявольским порогом. Еще мгновения тому назад он грохотал, ревел, гремел седым в своем безумии Сварогом в биеньи белопенных струй, а ныне он вдали, там за излучиной, за дальним скальным тронным поворотом.
           Глаз выколи, ни зги. Какая черень, темнота... Зачем себе... тебе... в ночи я обещал тайменя, зачем я здесь на этом диком берегу реки... Зачем и я, хотя б как все мои друзья, не сплю в палатке, иль у костра огня на берегу в тепле со всеми мирно чай не пью, и не веду о том, о сем беседы...
           Пыль звездных ливней, травная поляна. Там, вдалеке чернеют копнами кусты, за ними явно зазеркалье глади плёса, яма. Петляет, кружится и тает серебром моя туманная дорога. Прямо вдаль... Еще чуть, чуть.... немного, и наконец, - пути заслуженный венец... и вот я у алькова... Какая прихоть, чудь... уйти так далеко от дома... вот надо ж... тоже... молодец...
           Струной гитарною натужьем вдруг оборвался... вскрик испуга.  Хлопот, аханье и топот, клекот, трепетанье крыльев, хрип и тонкий, свиристящий долгий сип, рывки, удары и толчки, погоня, всхлип, предсмертья крик, хруст громом листьев и травы, ветвей и слабый писк, шипенье, с придыханьем рык, кипенье, вал страстей вдали, в кустах за лугом, ползущий шорох, шелест. И мягко отголоском тишь. Лишь черный мрак и темень...
           В космической глуби едва мерцают, шают нервной дрожью звезды. Неровное сияние ледяных алмазных искр в чернеющей тиши до глухоты в ушах, до звона. Штормит. Волнами бьет и туго кровь гуляет, трясет, озноб предательски колотит.
           Мурашки мокрыми скользящими улитками, червями ползут под сморщенную кожу. Неотвратимо крючьями паучих лап, впиваясь в жилы по обнаженным нервам, лезет пьяно в душу страх, сжимая и сминая в пыль и прах, закручивая в кокон волю, бьет неожиданно под дых и в пах с неимоверной и тягучей болью. Ох. Мья. Ух, да. Не плохо... Еще не много и наверно б в клочья разнесли... пока ж терпи, еще живи...
           Ревущим комом в горле вырастает, жжет, горит, волнами пенится и бьется, клокочет, из таинства глубин, наружу к небу рвется мой древний нестерпимо долгий и протяжный вой и рык. Я зверь. Теперь, сейчас я есмь. Я дикий вепрь, я тигр, пантера, волк и ярый бык... Тугой стрелой на тетиве взьерошенное тело, саднящий сгусток пьяной крови, клубок всклоченных и обнаженных нервов, стали мышц и устремленной воли к цели, напруженной до ярости, до боли. Я здесь сейчас в борьбе за жизнь, за долю, пусть хотя б одной, но капельки везенья под луной и за любовь под солнцем. Я есть. Вернулся, я пришел. Из сумрачных веков и из пещер. Спустился с гор, с дерев. Я есть ночной охотник.
           Я воин, продолжатель и защитник рода. Я в ответе, что на этом свете кто то есть, так на меня, хоть в чем то, но похожий. Кто мне почти подобен. Мой сын. Мой младший. Мой юный несмышленыш. Мой малыш...

           На спининге обманка, - мышь. Стою на бреге, на галечной косе, на плесе. Расплылась мокрой мелкой дрожью сигарета. Скукожился, пожух огонь, растаял дым... Зачем... - конечно, будет без ответа...
           Журчит вдали ручей, занудьем вездесущий писк в ушах мошки. Там, надо мною то, что так еще недавно было небосводьем, не видно ничего, ни зги. Ну, разве кроме может, только кромки едва свисающего неба над дальней гранью леса, да серебра кипящих струй, мерцающих тропинкой зыбкой по воде, скользящей угасаньем тонущего света.
           Млеют звезды в туманном мареве глухой ночи, колеблются, плывут, качаются, то вспыхнут, то угаснут нови отраженья дум, желаний, мечт и чаяний, надежд на скорую и близкую удачу. Попасть бы только на раздачу славы... медалей, орденов... гм-м, хм, удача, да "пирожки" еще скажи... Стальной клинок с неровным блеском... зачем он обнажен... скользит за пояс чресел в кожанные ножны...
           Хруст гальки под ногами, берег сонный... Чу... Под дальним тем кустом, в подножии травы вдруг глухо тяжким вздохом... ворох таянье в ночи, и лишь потом, чуть слышно, почти на грани слуха, тихо, тихо всплеск. Совсем едва... Усы - волна, слегка приметная дорога на черном зеркале искрящихся доверием небес. Кому то там не спится... интересно... Полёвка - мышь... пищуха... крот... ондатра... выдра... лемминг... белка... норка... Однако... риск...
           Блеск водопадья искр. Сорвались с небаводья млечной нити ожерелья звезд, рассыпались и фейерверком поскакали бус алмазы, слепого фейервека дождь, вниз, в чёрный омут стразы. Стокот... Удары, грохот. Молот. И ходуном пошла, заволновалась, загуляла, забурлила, закачалась вмиг один тайга. Заверещала сойка, ухнул филин, там - сям наперебой поднялся птичий гам. Все встрепенулось и проснулось... понеслось...
           Но. Не... долго... угасло враз. Запуталось в кустах ночи. Утих в тумане грохотанья гром, едва ли чуть не захлебнувшись трясины мертвым, сонным, эхом - киселем. Почти. Усталая волна лизнула краем брега гальку, омыла камни, еще пришла, еще... заснула, да канула, ушла, пропала и... утонула в мирозданьи. Звезда на черном бархате скользнула в безпроссветность, в тишь. Летит, летит, летит... Успеть бы загадать желанье... хотя б одно... и лишь...
           Победный клич, иль вой, иль рык... сипенье... шип... Как то еще назвать... Ааа... Нуу... жжж - яа, рра е-есть, да есть же, есть... услышь... Стон, визг и свист струны, причудливый чертеж скользящих линий - искр. Тугая тяжесть упруго и упрямо тянет буром тупо вниз. Винтом вибрирует, поет скрипичная струна. Органными аккордами в висках по наковальне гулко бьется кровь. Басовою иглою дятел долбит ударом барабанным в темя. Время... время... Кто знает, сколько... Вечность, иль мгновенье...
           Вот, вот он... Да, ты уж... здесь... Иди сюда, гигант - малыш... Лопатой красный хвост, да скользкая могучая спина черней угля, да блеск и блики серебра, загадочные руны и магии узоры крапинок на теле - жемчуга, стальная чешуи броня, луны заледенеллые глаза, оскаленная пасть...
           Какая же напасть...

           Вы мне поверили... То было лишь видение в ночи под шелест на асфальте шин машин. А будет ли везение... Посмотрим. Скоро... Догорает ночь в моем окне... И только тишь. И лишь пока в кромешной тьме мне монитор звездою путеводной светит. Рюкзак давно готов, стоит, со спинингом в обнимку спит и, верно, видит тот же самый сон под колыбельную дождя на водостоках блеска мокрых, скользких крыш.

           Не далее как завтра я туда уеду.


26.07 - 24.08.2004.