Марья Ивановна зарисовка по памяти

Покосившийся крошечный дом и единственный двор, где понюхать,
Оборвать потихонечку можно бывало сиреневый куст,
Цвета белого, снежного, веточку нежную сунуть за ухо
И весь день ощущать на десне горьковатый и стружечный вкус.

В этом ласковом взгляде росли поколения, целые семьи.
В этих старых руках замолкала любая дворовая тварь.
И в разврате дурного и дачного, летне-святого безделья
Этот старенький ангел стирал занавески и чистил хрусталь.

Одиночество жило в ее поседевшей и славной головке.
Ее бедное платьишко пахло лекарством, блинами и хной.
Я любила ходить к ней, милейшей, ее удивлялась сноровке,
И до слез обожала ее провожать до калитки домой.

Замолкала порой, вспоминала войну да бездетность, и слезы
Утирала тихонько костяшкой и, в складки передник собрав,
Говорила, что яблоню жалко – погибнет от первых морозов,
И «хорошкой» кота называла и тряпочку клАла в рукав.

Безымянное резвое чудо, на тоненьких стройненьких ножках.
Беспредельно богата была добротой, красотой и умом.
Это даже смешно – на крылечке ее собирались с окрестностей кошки!
До сих пор за пушистой сиренью ее кособочится дом…