Законченный роман

Нельзя за любовь – любое,
Нельзя за любовь – то, что всем.
За любовь платят любовью
Или не платят совсем.
Она хотела любить, а ему нравилось быть любимым. Это и связало их…
Сейчас они находились в клетке, прутья которой были скованы из зыбкого молчания. Слова не требовались, ведь была сверхсловестность их взглядов, затуманенных ясностью осознания конца. Он напряжённо докуривал очередную сигарету; она сидела на кровати, поджав под себя ноги, и едва заметно вздрагивала, потому что через её разорванную душу просачивалась реальность, оставляя после себя свинцовый осадок боли и от этого становясь ещё более прозрачной. Как бы ей хотелось разделить эту реальность на отдельные нити и соткать из них нежное шёлковое покрывало новой реальности с безупречным узором. Мучительно хотелось, чтоб несбыточная призрачность их взаимной любви рассеялась и любовь стала неопровержимой явностью.
Казалось, в комнате стало холоднее от этой отвратительной и нестерпимой ясности. Всё должно было закончиться именно так, они знали об этом и раньше, но всегда старались забыть. Можно ли винить её в том, что она любил упоительно, а его в том, что он не менее упоительно утолял свою жажду её любовью, но так и не смог её полюбить…
Она закрыла глаза и утонула в забытье. Странно… Она видела себя идущей по цветочному саду, все цветы в котором завяли и начали сохнуть у неё на глазах.
Он нервно стряхивал пепел с сигареты. А в комнате был развеян пепел их так и не родившейся, но уже кремированной взаимной любви. Внезапно ей захотелось сказать, что она всё ещё любит его…в последний раз. Она открыла глаза и отчаянно, будто задыхаясь, выкрикнула три слова…в пустоту. Подошла к окну и увидела его уходящим… стремительно и безвозвратно. Она смотрела ему вслед, затаив дыхание и всё ещё надеясь, что он вернётся, но… В отчаянье бросилась на кровать, где ещё совсем недавно два тела сливались воедино, и почувствовала тепло их угасшей любви…