Начиналась тьма

Начиналась тьма. Но на небе, сквозь свинцовые тучи, готовые разрыдаться, всё равно были видны расплавившиеся точки беспредельности, равнодушно вздёрнутые неизвестным палачом на поседевших волосах этой бесконечной тьмы. В её глазах уже не сиял тот фосфорицирующий свет, которым она одаривала раньше всех прохожих – этот свет был превращён в пыль, так что её взгляд излучал лишь рассеянный прах огня…
Пожар души был потушен одной спокойной фразой, вылетевшей из скупо поджатых уст городского верховного судьи: «Приговорена к смерти».
Раньше ведьм сжигали на кострах… Это считалось самым достойным мучением для неустрашимых женщин. Потом над ними сжалились и начали топить в озере у приходской церкви, но убедившись, что истинные ведьмы способны всплывать после казни живыми и невредимыми, лишение жизни привели к одному стандартному виду… отрубание головы…
…Раньше она видела подобные смерти. Она стояла в толпе завороженных зевак ловила своим взглядом отлетавшие души. Её бросало в дрожь при каждой яркой вспышке света, отразившегося от железного треугольного острия. По-детски зажмуривая глаза, она убеждала себя, что не такая как все, что только настоящим преступникам грозит отсечение головы, а не ведьмам…

…Но…
Глупо вспоминать средство от головной боли перед её отсечением… Схватив её за железные кандалы, палач потащил её к инквизиторской доске… А она не сопротивлялась, она только время от времени спотыкалась о падала, царапая колени и утыкаясь ещё совсем молодым личиком в непробиваемые спины… Она пыталась заставить себя о чём-то подумать… Тщетно… Ей оставалось ещё несколько ступеней до гибели…
- Я не верю…
Она не выронила ни одной слезы, она спокойно взглянула на помощников палача и с ненавистью проговорила:
- Не толкайте меня… Я сама…

…С не виданной до сих пор кошачьей грацией она легко залезла на стол, чем вызвала недоумевающее молчание в толпе зевак… И спокойно дала привязать себя к облитой кровью доске… Она собиралась встретить старую знакомую Смерть с улыбкой, как это сделала её мать, как вдруг до неё долетели два голоса - один детский, а другой взрослый, женский:
- Мам, а она правда ведьма?
- Нет, конечно, ведьм не бывает…
Эти две фразы моментально втолкнули её в злобу… злобу, сковывающую силы…
«Я вам покажу не ведьму!» - она только собиралась подумать эти слова, но палач уже перерубил верёвку, удерживавшую нож.
Кинув на него последний взгляд, она на закрыла глаза, в которых снова появился огонёк силы, и издала оглушительный тигриный рёв… Нож на несколько мгновений завис в пропахшем кровью воздухе, но потом скрипнул и мягко рассёк половину её шеи.
Рык и рёз сразу сменились визгом и вовсе превратились в хрип. И толпа вздохнула так громко и резко, что палачу стало нечем дышать. Потянув верёвку изо всех своих щенячьих сил, он понял, что нож намертво застрял в плоти, кинул взгляд на гуды ведьмы, так горячо любимой им, и растворился в темноте испугавшись наказания.

…Помощникам палача ничего не оставалось, как подбежать к приговорённой и оторвать ей голову руками…

Ночь с 13 на 14 мая 2004