Сказка

Сыну моему, Артему, - посвящается.



- Жил-был…
- Но так начинаются все сказки?….
- Да, малыш, и эта будет не исключением. Жил-был Художник, который умел ещё и делать скульптуры.
- Значит, это был скульптор?
- Пожалуй, нет, скорее это был художник, который знал толк в скульптуре. Художник этот не был бедным и не был богатым, деньги и вещи для этого человека значили мало.
- Вряд ли так бывает?
- Ты знаешь, ещё встречаются такие чудаки…
 Он жил на краю чахлого леса, покрытого брусничными кочками недалеко от большой деревни…
 От деревни к брусничному лесу, мимо домика Художника, шла узкая глубоко вытоптанная тропинка.
Лес был, конечно же, сказочным и очень щедрым. Четыре раза в год в нем зрела краснобокая брусника и четыре раза в год рядом с домиком Художника появлялись жители деревни. Они дружно бежали, гуськом, придерживая друг друга за локти мимо его домика по тропинке к лесу, а вечером, возвращались домой чуть живые, навьюченные ивовыми корзинами, бидонами и стеклянными банками, наполненные до краев самой крупной на свете брусникой.
 Художник жил один, и эти дни для него были самыми дорогими.
 Он выходил из своего ветхого домика, садился на высокий порог, закуривал большую черную трубку и подолгу смотрел на снующих по тропинке людей, пряча в усы добродушную улыбку.
А люди шли и шли мимо него по своим брусничным делам, совершенно ничего при этом не замечая.
 Четыре урожая в год, много даже для сказочного леса, но для Художника дни эти, до прихода людей, тянулись медленно и тревожно.
Вдруг что-нибудь произойдет, (а в сказках такое случается), и в лесу не станет больше брусники.
- Нет, подумал Художник, - Так дальше невозможно, если я буду думать о плохом,
то плохое обязательно произойдет. Нужно чем-нибудь заняться, и тогда в голову не будут лезть плохие мысли, а время пойдет быстрее.
Когда он это решил, то больше всего на свете ему захотелось сделать что-нибудь необыкновенное для людей, от чего им станет удивительно приятно.
- Что же он сделал?
- Ну а что может сделать Художник? - он может рисовать.
И он приступил к работе.
 Художник рисовал дни и ночи на пролет. Он нарисовал далёкую деревню с голубым дымом над крышами, нарисовал петуха, которого никогда не видел, но слышал его голос каждое утро. Нарисовал каждого жителя этой деревни, (а их было не мало), он даже нарисовал огромную брусничину, походившую скорее на арбуз или воздушный шар.
Это была нелёгкая работа, но он выполнил её всю, до конца.
Когда он рисовал людей, у него щемило сердце, а на душе становилось необыкновенно радостно.
Одно лишь не получалось у него на рисунках – большие вёдра и корзины в их руках. Они были такими большими и уродливыми, как черные кляксы на белом снегу и он решил их не рисовать.
- А дальше?…
- А дальше было вот что.
 В работе пролетели дни, и в сказочном лесу снова поспела брусника.
В этот раз её было особенно много. Даже старожилы не могли припомнить такого замечательного урожая.
Они дергали себя за седые бороды, закатывали глаза и топали ногами, но и это не помогало.
 Так вот, как только стало ясно, что ждать больше ни минуты нельзя, люди взяли с собой самые вместительные корзины, тесно прижались друг к другу и, тронулись в путь, в сторону брусничного леса.
Разглядев, издали вереницу жителей, черной гусеницей выползшую из деревни, Художник вынес из дома все написанные картины и расставил их вдоль тропинки так, чтобы каждый, проходивший мимо, мог хорошо их рассмотреть.
Он надел на себя самую красивую одежду, какая у него была, встал за угол своего домика, чтобы его никто его не заметил, и стал ждать.
- Ну вот, сейчас твоя сказка и кончится.
- Почему ты так решил?
- Потому, что придут люди, увидят картины, скажут Художнику спасибо и заберут его с собой в деревню, чтобы он не скучал. А говорил длинная сказка…
- Не торопись, дружок, сказка ещё не окончилась…
Да, действительно, вскоре подошли люди к тому месту, где расположил свои картины художник. Они подошли так близко, что не разглядеть их было невозможно и, всё-таки, они их не заметили.
- Как же так?
- Как же так? - спросил себя Художник.
Он встал на тропинку, по которой только что прошли люди и удивился - не заметить картины было невозможно!
Сначала он очень расстроился, а потом неожиданно громко рассмеялся.
- Ах, какой я глупый человек. Конечно, люди не увидели мои картины потому, что
слишком торопились и могли видеть лишь брусничные бугорки, усыпанные полезными ягодами.
 Он так смеялся над своей несообразительностью, он так хлопал себя по коленям, что ладони у него стали красными, а колени начали болеть.
Он переставил свои картины лицом к лесу, поправил на себе праздничную одежду, набил полную трубку табака и вновь стал ждать.
 Когда солнце начало клониться к закату, когда лесная мошкара стала кувыркаться в теплых воздушных облаках, из леса на тропинку начали выходить усталые люди.
Они славно потрудились, у каждого, кроме полной корзины или бидона были наполнены карманы, а у некоторых и щеки. Заходящее солнце очень хорошо освещало картины, были видны каждая черточка на нарисованных добрых и веселых лицах. Люди шли по тропе, между его работ, тяжело ступая, устало, переговариваясь через плечо с соседями о видах на новый ещё более небывалый урожай.
- И снова никто ни кто ничего не заметил?
- Нет, на этот раз один человек все же обратил внимание на его картину.
Самым последним из лесу вышел очень симпатичный толстячок средних лет. У него были набиты ягодами не только карманы и щеки, но ещё и холщовые брюки, со связанными штанинами восседали на его шее обвислым коромыслом. Он вообще еле передвигал ноги, но когда подошел к картине, на которой была нарисована огромная зрелая брусничина, остановился как вкопанный.
Он оглядел её правым глазом, потом оглядел левым, а потом вообще закрыл глаза. Художник даже подумал, что тот заснул.
- А он не спал?
- Нет, этот человек не спал. Он думал (с закрытыми глазами думается гораздо лучше, можешь попробовать).
Подумав так минуту, он очень тяжело вздохнул и поплелся прочь, явно в плохом настроении.
- Ему не понравилась картина?
- Да нет, просто после этого рисунка урожай этого год ему уже не казался таким
большим.
Когда все ушли, художник вышел из своего убежища. Он был чрезвычайно опечален. Он ходил среди своих картин и тяжело вздыхал.
- Кроме того, что я неумный, я ещё и очень не умелый художник. Я не сумел так
хорошо нарисовать свои картины, чтобы эти замечательные люди смогли в них себя узнать. Да, я совершенно бездарный художник, раз не могу сделать такой простой вещи.
Он растопил маленькую печку, разрисованную зелёными жирафами в желтую клеточку, и голубыми цветами в горошек, и сжег, все свои картины, мольберт, этюдник и кисточки с красками.
- Это конец?
- Нет, дружок, это не конец.
Наступила зима, холодная и трескучая.
Художник долго болел, потому, что бывает чрезвычайно больно, когда тебя не понимают.
Он уже стал выздоравливать, когда вспомнил о своем прежнем увлечении скульптурой.
- Конечно, воскликнул он, - Как же я забыл об этом?
Конечно же, я делал все неправильно.
Я рисовал каждого человека в отдельности, а другие, занятые своими мыслями могли и не увидеть этого и пройти мимо. Конечно, я должен создать такую скульптуру, которая одна была бы достойна всех этих замечательных людей.
Он встал с постели, хотя температура у него была тридцать девять ровно, а на шее болтался большой марлевый компресс.
Он принес в мастерскую большой кусок дерева, потому что нет ничего податливее и теплее, чем розоватая древесина и стал вырезать из него скульптуру.
Но как он ни старался, она не получалась.
Затем он высекал её из мрамора, потому, что нет ничего прекраснее голубого с белыми молочными прожилками мрамора, но и эта работа ему не удалась.
Шли дни и месяцы. Скульптуру за скульптурой делал художник, делал и разрушал.… Ему ни как не удавалось передать хоть часть чувств переполняющих его большое и не очень здоровое сердце.
И вот однажды, когда он совсем потерял надежду и заснул измученный у своей последней работы (которую он отлил из чистого золота), ему приснился сон.
Во сне к нему пришла маленькая волшебница, покровительница искусств.
- Менестрель?
- Почему Менестрель?
- Красивое слово…
- Ну, пусть будет Менестрель.
Она явилась к нему во сне и спросила:
- Чего ты желаешь, Художник?
- Как Золотая рыбка?
- Да, совершенно также.
- Подумай, - сказала фея, - Не торопись и я исполню одно твое желание.
И художник ответил:
- Спасибо добрая волшебница. Мне самому ничего не надо. В этой жизни я боюсь лишь одного, чтобы она не прошла бесцельно и бесполезно… Я - Художник, и ничего больше не умею. Я создал множество скульптур, но все они оказались недостойными людей, скажи, что ещё сделать, чтобы мечта моя осуществилась, а больше мне желать нечего…
- Что же сказала фея, - Если ты все обдумал и решил, я помогу тебе.
 Для своих работ ты использовал 999 материалов и у тебя остался лишь один.
Возьми ту глину, что находится у порога твоего дома, по которой ты ходил тысячи раз, возьми ее, и ты добьешься того, чего желаешь.
От этих слов Художник проснулся.
Он схватил факел, воткнутый в медное кольцо и, бросился на улицу. Он так спешил, что, выбегая, зацепился за порог, выронил факел и упал…
Последнее, что он увидел – это ниточка восхода, алевшая у самого горизонта, утренняя птица взмывшая в небо и синяя гладь озера, отражавшая последнюю утреннюю звезду и все…Наступила темнота… Художник лежал ничком на земле возле своего порога и ничего не видел…
Руками он стал ощупывать вокруг себя землю и тотчас почувствовал, как мягка и податлива размятая ногами глина у порога его мастерской. Тогда он начал носить её, бережно прижимая к груди, сбивая по пути скамейки, обрывая висевшую на стенах паутину. Он мял и мял глину, а слезы, катившиеся из его ослепших глаз, падали неслышно на его перепачканные руки. Художник лепил и лепил, главную работу своей жизни и, наконец, вылепил всю её, до конца…
Он легонько прикоснулся к ней своими горячими руками и ужаснулся.
Она была настолько непрочна и нежна, что любой балованный ветерок или суетливый дождик могли тотчас испортить, а то и погубить её вовсе.
Конечно же, скульптуру необходимо было обжечь. Но где взять такую огромную печь? Да и как мог он, ослепший выполнить такую работу?
И ему пришла счастливая мысль…
- Все равно, - думал он, - моя мастерская мне больше не понадобится, а ей…, - он коснулся теплой и влажной глины, - ей она поможет.
Обжигая пальцы, он выхватил уголек из камина, и бросил его в угол мастерской, где лежали старые холсты и подрамники…
 Огонь занялся быстро, он чувствовал это, по жару идущему с той стороны, из того угла.
- А крыша? – молнией вспыхнуло в его сознании, - Подгоревшая крыша упадет и
погубит его скульптуру!
Ему ничего не оставалось другого, как остаться в своей мастерской, рядом со своей работой…
 Когда, взметнув в небо фонтан искр, провалилась кровля, его скульптуре было уже ничего не страшно - она стала крепче гранита.
Она стояла среди огня, в развивающихся языках пламени и за спиной её бились взмахами огненные крылья.
………………………………………
 На утро, на место происшествия пришли люди.
На курившемся пожарище они увидели незнакомую безутешно плачущую женщину в алой накидке. Кто-то из пришедших предложил вызвать представителей властей и выяснить, не эта ли непохожая ни на кого особа подожгла бедного сумасшедшего, жившего здесь на отшибе. Но когда попытались к ней приблизиться, женщина выпрямилась, подняла голову и обвела всех огненным взглядом. Она была настолько прекрасна, что все мужчины сразу поняли, что такая красавица никогда не может совершить столь злодейский поступок, а женщины, хоть и были на сей счет другого мнения, в этот раз решили промолчать, полагаясь на свою интуицию, которая их никогда не подводила.
 Прекрасная незнакомка, невиданная никогда и ни кем в этих краях, подняла с земли горсть пепла, спрятала его в своей накидке, возле самого сердца и не сказав, ни единого слова пошла, перешагнув через утоптанную брусничную тропинку, по нескончаемому полю, к тому месту, где небо соединяется с землей.
……………………………………………
- Это действительно грустная история…
- Да. Но у меня был и счастливый конец...
- Почему ты его не написал?
- Потому, что сказки, иногда, бывают правдивее жизни.
- Скажи мне тогда, куда она ушла?
- К сожалению, я этого не знаю, но знаю другое - однажды рожденная любовь - живет вечно…