Ночь на русской реке

Там вдали за рекой раздавался топор дровосека,
В плавнях утки шуршали, храпел под ольхой есаул,
Голосил на мосту руку в реку засунувший грека,
Проплывал по течению лебедем гамбсовский стул.

А на том берегу разливались густые туманы,
Переправу понтонную враг наводил в темноте,
К середине реки подлетали и падали камнем
Истощённые птицы, исчезая в чернильной воде.

«Дифферент на корму!» - доносилось с усталой подлодки,
Резал водную гладь любопытный её перископ,
Наблюдая вдоль берега мирные дачные сотки
И лодочной станции пристань с растяжкой «ОСВОД».

На стрежне скрипели на вёслах ладьи и дракары,
Из-за острова струги разбойничьи шли косяком,
За версту разливались рыданья цыганской гитары,
Пахло порохом, воблой и пряным шашлычным дымком.

Хор цыганский мешался с надрывным визжаньем тальянки,
«Я убью тебя, лодочник!» - пьяно кричали с кормы,
Тут оркестр на палубе грянул «Прощанье славянки»
Начищенной медью в неоновом свете луны.

В утлом маленьком чёлне истошно завыла борзая,
Ощутив, что угрюмый Герасим ей больше не друг,    
В белой заячьей шапке - ушанке от деда Мазая,   
Он вязал к поводку разноцветный спасательный круг.

Полетела в исподнем княжна с теплохода под грохот оваций,
Этот номер на «бис» пятый раз исполнял атаман,
Ассистенты с баграми, суетливой толпой папарацци,
Величавый утёс гулким эхом им вторил: «Charmant!»

Припрятав в прибрежных кустах домотканый скафандр,
По песку волоча осетра, пробирался тайком
К избушке паромщика щуплый речной Ихтиандр,
С надеждою выменять рыбину на самогон.

В тёмном небе рассвет намечался полоскою слабой,
Мрак ночной отступал, становясь всё бледней и бледней,   
И вели к водопою дородные русские бабы
На скаку остановленных ими же красных коней.