Пролесина

Сучьи сучья
сухой пролесины,
лишь сумрак проглотит
день до дна,
сорвут покров
незыблимой мины,
скалятся,
шепчутся,
СУчатся.

Хватают цепко
за руки курток,
за глотки воротов,
за ноги брюк

обезголовленных
бесплотных путников,
в одеждах прячущих
ночную муть.

- И тащат, чавкают,
  и хрипят,
  жуют, причмокивая,
  и цедят,
  глотают вкуслую
  ночную муть,
  от жажды сжёвывая
  свою же сушь.

Скелеты воронов,
белея гладью,
галдят и каркают
курчавым лаем
и ставят ставки
на сучьи пасти,
играют в кости
на чьё-то счастье.

Сухой пролесины
немая топь
тропинки выпустила
поляне в рот,
тропинки выпростала
щипцами шпор
и щиплет ядом
её нутро:
в ручьи-артерии
пускает желчь
и в вены-реки
режесчет смердь.

Тугие заводи
густых болот
болотят волоком
туманы в горсть
и расхолаживают
их вкривь и вкось,
куда достанут
росистым мором.
 
Всё поедает
друг друга всласть,
слипаясь сопями,
струясь и мчась;
свирепо рыкая,
сметая всмять,
сучит пролесина
на белый свет;

вскипает, злобится,
осекой вспыть,
идёт на пахоты
на пАсеки,
на людни хижины,
колодцев стынь,
на зелень ягодок
и глядок синь,
на хлевы хлебные
и люлек сон,
вопя кашлатую
дурную вонь.

Никто не в силах
остановить
прохлесть пролесины,
взбесвшей топь, -                ни явь не навь
не разобрать -
никто не сможет
её растлать -

лишь луч серебрянный
сырого жгла.
но жгло соспело
седьмого дня.


(27.06.04)