Снег

"Ты будешь рыдать, милый, ты будешь рыдать горючими слезами, читая это, я тебе обещаю... И пока ты будешь рыдать, ты будешь любить меня...а это значит, что мне будет легче,- писала она,- Следующую свою историю ты начнешь с фразы "Когда она умерла..." Прошу тебя, начни историю так..."

Так он и поступил.Следующую историю он начал именно так,
как она просила. По белому листу поползли синие буквы складываясь в слова...

Когда она умерла, когда ему позвонили и сообщили, что она таки добралась до каких-то очередных трициклических антидепрессантов, что скорая опоздала, и она, наконец, ушла туда, откуда ее дважды вернули с полдороги, он подошел к окну и долго-долго смотрел на снег.
О чем он думал?
Сначала ни о чем... Как-то ничего не приходило в голову. В голове одновременно присутствовала но никак не могла укорениться мысль о том, что ее уже нет. Он знал, что рано или поздно она все равно доведет это дело до конца... Если уж она
что-то решала, переубедить ее было невозможно. Потом он закурил и как облака, с колечками дыма, поплыли
воспоминания... Он вспомнил, как шесть лет тому назад они
вот так же стояли у окна и смотрели на снег. В ту пору она рассказывала ему сны и часто улыбалась,пела, а глаза ее блестели...Это называлось "настоящее счастье"...И он был счастлив вдвойне, глядя в ее сияющие глаза...
Теперь, вспоминая,ему становилось больно, как она и предсказывала. Он отошел от окна и из ящика стола достал пачку писем... Нашел ее предпоследнее письмо, от которого
сердце начинало щемить...

"Снег бывает белый
белый и пушистый...
Снег бывает первый
первый и последний
Легкий словно пепел
Меткий словно выстрел
Очищает душу,
засыпает сплетни...
Обжигает кожу
с ветром на морозе
очень больно жалят
Снежные иголки
каждая снежинка,
Ах,подобна розе...
так же как и роза
Снег бывает колким...
Снег бывает черный
Грязный придорожный
раъедает обувь
Примесями соли
Но какой бы ни был
он предрасположен
По весне растаять
от минутнутной боли."- читал он и в горле что-то начинало дрожать, предвосхищая рыдание...

"И пока ты будешь рыдать, ты будешь любить меня...а это значит, что мне будет легче"- и он чувствовал, вот теперь, он любит ее, сильнее, чем когда либо, даже сильнее чем в
день их первой встречи, сильнее чем в самые счастливые дни и ночи, сильнее, чем после ее измен, когда она уходила от него и возвращалась обратно, сильнее, чем после того как
она попала в клинику для душевнобольных, где провела с
малыми перерывами 2 года...

"Ты знаешь, когда я выйду отсюда,-писала ему она,- я попытаюсь снова... потому, что что-то грызет меня изнутри и нет мне покоя... "
Впервые она сорвалась, когда он изменил ей...
Глупо получилось. Перебрал на вечеринке - у приятеля был мальчишник...
Как она узнала - для него до сих пор было загадкой: "Ты же знаешь, я все чувствую кожей"-говорила она.
Нет, она не закатила ему сцену, не бросилась собирать вещи... Она просто стала ему изменять. Тихо. Не говоря ни
слова. Но он знал. И ничего не мог с этим поделать.
И она не могла. Она словно мстила ему за то, что единожды обманув ее, он подорвал ее слепую, безоглядную веру в него, веру в его любовь. Если прежде она в нем не сомневалась, то с
момента, как она поймала его на лжи, ее постоянно терзали сомнения, гонявшие ее по чужим постелям.
В конце концов, отчасти чтобы развеять эти сомнения, но в
большей степени по любви, он женился на ней... Это успокоило ее, но ненадолго и вскоре все вернулось на круги своя, на те же круги теперь уже семейного ада.
Ее измены - не приносили ей никакого облегчения...Если уходя на очередное
свидание она была уверена, что мстит ему за его измены, то вернувшись домой и застав его дома в положенный час, она начинала изводиться сама... Чувство вины сменяемое параноидальными домыслами в итоге довело ее до психлечебницы... После двух лет этого кошмара, родители
забрали ее к себе,и, назначив его главным виновником, прекратили с ним всяческие отношения... Однако, легче ей не стало.
И вскоре ее отправили на лечение в дорогую частную клинику, откуда, периодически сбегая, она отправлялась к нему... Родители забирали ее у него, мотивируя это тем, что она невменяема. И запирали обратно.
Они совершенно искренне полагали, что без него она непременно поправится.
Она изобретала новые способы побега
и пересылки писем до тех пор, пока сама не поняла, что сходит с ума...

"Все здесь говорят мне, что я "не вполне здорова", так что я уже начинаю в это верить,- писала она ему,- нет, милый, у меня не депрессия, как стараются меня убедить... Я
действительно схожу с ума и весь ужас в том, что я это осознаю... В таком состоянии я не могу вернуться к тебе, я буду тебе обузой. Я снова примусь мучить тебя своими подозрениями. Без здешних медикаментов, я бы наверное уже
совсем свихнулась от ревности... Ты был виноват лишь в том единственном случае, и я тебя простила... Но знаешь, я боюсь, что все это повторится опять. Я безумно виновата перед тобой, и видит бог, ты уже искупил свою ошибку... Я не знаю, как жить без тебя. Я не заню как жить с тобой,
чтобы тебе не мешать... Я ничего не знаю...Но есть один способ, который поможет мне покончить со всем этим. "

Он понял, что она замышляет и сообщил об этом ее родителям.
Те не поверили. Пока она не попыталась вскрыть себе вены, а
затем наглотаться таблеток.

С этих пор письма письма стали редкими, наполненными по горло тоской и вариантами исключения себя из жизни...

Сначала он пытался отвечать ей, но что бы он ни сказал, это только усугубляло ее состояние... В итоге он перестал отвечать, зная, что останавливать ее бесполезно.

Оказавшись дома на выходных, она, ничем не выдавала своих намерений, пока родители не хватились ее перед ужином... Оставив ее на 15 минут, дремавшую,- как они думали,- перед
телевизором, они и предположить не могли, чем все это обернется. Ей хватило нескольких секунд, чтобы проглотить горстку заранее приготовленных таблеток, хотя для ухода в мир иной вполне было достаточно четырех...

Если врачи и сумели притормозить в ней паранойю, то притормозить любовь они уже не могли.

И вот теперь, когда она умерла, когда он стоял у окна и утешал себя мыслью, что, вот, он "рыдает" и должно быть ей
теперь легче, пошел снег... Мягкими крупными хлопьями он опускался на, уже и без того белые, землю, крыши
домов,автомобили,ветви деревьев, навевая сон, успокаивая, создавая ощущение полета. Город словно поднимался вверх, в то время как снег опускался вниз. Город поднимался к
облакам, стремясь в высь,в ту самую высь, куда только что отправилась она и до которой ему оставалось еще добрых пятьдесят лет.