Питер

Весна. Солнце нажимает "delete" на клавиатуре - пытается
воспротивиться моему жутко серьезному виду. Солнце...

Солнце - оно такое же, как Иринка с утра - весенняя спящая
Иринка с огненными вставками и янтарными инкрустациями.

Солнце - оно такое же, как замеченная краем глаза
маленькая ярко-красная фигурка на остановке. Не повернусь,
чтоб не разбить иллюзии.

- Птица! Привет!

Весна. Покупаю яркую помаду - ощущаю себя бабочкой - еду в
Питер выпрашивать благословения и ощущений до следующей
весны. Питер - призрак из детских снов и любимых стихов.
Питер - предпраздничный, срочно приводящийся в порядок,
нежно-растрепанный Питер... Еду в Питер, чтоб признаваться
в любви Перми.

Пермь и Питер - параллельные миры. Запах любимых Минг Шу
на кончиках моих пальцев - и запах любимых Минг Шу в чужих
волосах. Земфира в наушниках - тихонько рассказывающая
сказки про небо Лондона и Апельсины - и Земфира живым
звуком - увидевшая - разгадавшая - поверившая в
бесконечность. Разные поля для одной шахматной партии, в
которой выигрывают только сами шахматные поля - обрастая
плотной чешуей из истории и нежной кожицей легенд. Брат и
сестра, разлученные во младенчестве. Воспитанные в
королевской и купеческой семье соответственно.

Пермь - не Питер.

Не вижу кораблика на шпиле художественной галереи и
резкого с непривычки запаха метро - раскатанной стали
рельс. Трамвайные рельсы гудят, и я осторожно опускаю на
них десятчик - на удачу... В Питере рельсы - не нитки -
венозные сосуды, стягивающие горло. Под напряжением - не
раскидаешься монетками на счастье.

Питер -  не Пермь.

Не ловлю на улицах знакомую фигурку в красном пальто и с
ярко-рыжими волосами. В Питере вообще рыжих девушек очень
мало - все больше ухоженные блондинки. Классического
образца. Играю роль маленькой профессиональной студентки,
комментируя лекцию о Гогене и Матиссе. Замираю напротив
Волны, падая с обрыва и чувствуя спиной взгляды последних
жителей Помпеи. Слишком много людей - чтобы влюбляться в
картины. Слишком много картин - чтобы влюбляться в людей.
Люблю нашу галерею - маленькую, уютную, провинциальную.
Где тот же Айвазовский и тот же Брюлов - но спокойней,
спокойней - тихий порт и тихий город - лунная (ленная)
заводь.

Пермь. Не Питер. Возвращаюсь к своей песенке, наслушавшись
симфоний.

Мой город. Благословенный и благословленный под мои слезы
- рефреном к моему безумию привязанности к переулкам и
дворам. Неухоженный мой город - прячущий свои секреты в
лесах, а не на разлинованных дорожках и скамеечках парков.
Непотревоженный мой город - натыкаюсь в толпе на уставшие
глаза с суженными зрачками, а не рекламные плакаты с
предложением разместить информацию в наиболее нестандартных
местах. И даже не темные очки - темные кольца бессонницы
подчеркивают утро и солнце. Неиспорченный мой город -
восхищающийся Питером и Москвой, пытающийся подражать
Европе - и неуловимо уже азиатский - изысканный даже в
своем пристрастии к подобострастию, даже в блочных
многоэтажках, даже в стеклянно-железных автобусных
остановках.

Ощущаю в запахе прячущегося по подворотням тополиного пуха
легкое дыхание цветущей вишни и липового меда,
распустившихся подснежников и моих духов. Нигде тополиный
пух не пахнет так, как в Перми - Пермью. Моими
воспоминаниями.

Безумный город. Мой город. Славлю тебя, мой самый безумный
городок на границе между Светом и Тьмой - в райском
пристанище сумерек. Да благословит тебя Господь, Город!