Отрекаясь

Я между иконами и экраном,
В темной комнате,
В душном склепе
Не клянусь ни библией, ни кораном,
Живу в темноте,
Хоть и нелепо.

Здесь на иконах от свеч блики
Сверкают глазами,
Хмурят лбы.
В рамках святые желтые лики
Зовут образами,
Уводят в гробы.

Ну а напротив экран мерцает.
там тоже лица,
И он средь них.
Приходит, уходит, и исчезает
Проклятый убийца
И мой жених.

И вечер душный, и я пьянею -
Горячий чефир
Горчит во рту.
Экран выключаю и в бога не верю.
Пришла в этот мир
И также уйду.

И пусть ненавидят меня святые
За грех мой,
За их вину;
И пусть глядят на меня понятые:
Я буду живой,
Когда я умру.

Проклятые боги, кто выдумал вас?
Без пользы
И всякого смысла,
И веру слепую повесил на нас
В угрозы
И ваши бесчинства.

А я в темноте от себя спасаюсь
И нет фанарей -
Не блестят глаза.
Я не перед кем не молюсь и не каюсь.
Ведь нет алтарей
И не верю я.

А ненависть, как чефир густая,
Как с перцем
Она, горчит.
Я все ненавижу, и я пустая
Хоть сердце
Еще стучит.

Экран голубой все еще мерцает
Проклятый,
Меня зовет.
А мой ненавистный опять исчезает
И в пятый
Назад идет.

Мне бы напиться, мне бы забыться
На доски лечь,
Крышку закрыть.
И над горем его потом веселиться
Ему бы спеть,
Его бы любить...

Не жгите свечи, и в бога не надо,
Пустое все,
В мире одно:
Горячим холодом веет из ада
И душно мне,
И темно.