СказаниЕ

Вступление:

«Девушка в темно-синем платье шла по длинной и ветьеватой дороге, опираясь на серебряный посох... Посторонний человек бы не увидел в ней ничего особого, но вот только животные как-то очень по-доброму к ней относились. За нею тянулся длинный шлейф, подобно королевской свите, гордо провожающей свою королеву на бал, состоящий из льва, огромной черной собаки и феникса гигантских размеров, парящего низко над землей и будто охраняющего ее от блеклого света луны. Воистину, это было похоже на действо одной из древних легенд, словно мы перенеслись к истокам мирозданья и видели первую женщину - Алиссандру - во всей ее невинной красе...»
Так описал загадочное шествие менестрель урхов (северных рыцарей - они были высоки, красивы и почти все - сероглазые и светловолосые), стоявший в ту ночь под прикрытием деревьев на страже дороги на Туэннот.
Часть первая.
Глава Первая.
Туэннот – самая древняя обитель Магистров Солнца и Луны; при свете Солнца она  похожа на прекрасный, только что отстроенный замок и сверкает гладко отполированными отвесными стенами; меж бойниц то и дело проглядывают  реющие ярко-голубые с белым (и потому почти не заметные на фоне чистого неба) стяги дома Нуйланов. Но лишь на землю падает ночь, как Крепость становится еле-еле заметной для человеческого глаза: роскошные плодоносные сады, снаружи окружающие стены, становятся непроходимыми чащами и скрывают даже огромные массивные тёмно–синие ворота. Стены кажутся обломками руин, хранящих тайны былых времён…  Луна освещает будто возникающий из ниоткуда шпиль с яркой звездой на конце. Это – Звезда Счастья, древний магический талисман нуйланов со времён первого мира. Она высвечивает усталым путникам, идущим с добрыми намерениями в душе, дорогу к воротам Лайнусса – самой главной сторожевой башне у казарм, что находятся в миле от Туэннота.
К этим то воротам и направила свои стопы наша юная дева. Расскажем же немного и о ней, начав повествование с первого поворотного момента в её судьбе.
 Звали её Гвартой. Однажды утром она проснулась в поле, где обычно пасла своё немногочисленное стадо трёхрогих буйволиц, и пошла домой… Но не узнала дома, вернее, того, что осталось от их семейного маленького домика, что утопал по весне в зелени и ярких цветах сада…Ох, этот милый и родной её дом, который она делила со своей матерью! На его месте лежали чёрные, обугленные брёвна и сиротливо торчала вверх печная труба. Вокруг же царила полная разруха. Маленький, недавно покрашенный сарайчик для скота был также сожжён, на яркой зеленой траве валялась разбросанная домашняя утварь. Забор, окружавший зелёную растительность был повален, сам же садик был безжалостно порублен, даже цветущие яблони… Найрны!!!
Гварта просто онемела от ужаса и страха, едва не потеряв сознание. Вдруг откуда-то из кустов, окружавших поляну перед “домом”, услышала она слабый голос матери. Ринувшись на зов, Гва (как её однажды назвал один загадочный рыцарь… но об этом позже) обнаружила её в самой густой заросли, где её не было видно ни с дороги, ни с поляны, ни даже с неба (если у найрнов и там есть союзники). Селен  сидела, прислонившись к стволу одному из стволов самого крупного куста, и, тяжело дыша, знаком велела дочери сесть подле неё. На вопрос Гва, что же произошло, она получила ответ:
-“Они напали неожиданно… ты же знаешь, у нас не было в доме даже намёка на оружие…да я и старалась оградить тебя от войн… их было около тысячи, с утёса ты ещё увидишь, если поторопишься, их последние отряды… это лучшие воины найрнов… они узнали…”.- при этом Селен побледнела и на миг боль отразилась на её лице, руки побледнели, но она набралась сил и продолжила: -“Они узнали мою тайну, которую я хранила столь долго!”
В испуге за мать Гварта пробормотала: - “Может, ты скажешь, что с тобой? Тебя ранили?”
-На что почти сразу же получила ответ: “Меня не ранили, просто я боролась мыслью с главным… из них… сидевшим на чёрном драконоподобном существе… Он, их предводитель, воин «Бури и Ненависти», оказался сильнее, я была неподготовлена! Я скоро отправлюсь в астральном теле в Эсланур (“блаженное место”, главная обитель друидов и врачевателей, находящаяся в неприступных горах), и там смогу отдохнуть”. Она снова на миг замолчала, переводя дыхание и заметив, с каким неподдельным удивлением смотрит на неё Гварта, и пояснила (это была в то время самая, как казалось, странная часть судьбы Гва, у бедной девушки всё это просто не укладывалось в голове): “Я – одна из дочерей Великого Айкуса, маг третьей степени (всего степеней существует четыре, но последняя – четвёртая – доступна только лишь избранным, через каждых 17 властителей.)… я не могла тебе этого сказать потому, что мне казалось трудным это тебе объяснять… но теперь – самое время! Ты – единственная законная и прямая наследница Магистров Солнца и Луны… после того, как я восстановлюсь, я стану простой женщиной, а вся моя сила перейдёт к тебе, дочь моя… тебе только надо научиться ею пользоваться: ступай в Главную Цитадель нашего ордена нуэйнов – Туэннот. Это рядом. Всего две недели пути, но я тебя перенесу. Это по ту сторону Леса.  Спроси Тассо – он тебе расскажет о…”
С этими словами Селен замолкла, и, сделав последнее усилие, отдала в руки Гварты неизвестно откуда у неё взявшийся посох из лёгкого и светлого серебра с изящным старинным узором, покрывавшим его целиком и инкрустированного перламутровой бирюзой; на одном его ребре чётко проступали древние руны. При этом она уже почти шёпотом, так как силы оставляли её, молвила:
-“Прими моё главное орудие! Посох Благословения и Доброты – самое сильное орудие на всём Втором Свете! Им управляют только добро и благие намерения, остальному он просто не внимает…”. С этими словами она возложила руку на голову Гва и произнесла настолько громко, как только могла при своей слабости: “Нарекаю тебя Алмерой, или, на Нынешнем языке, Белой Девой, Магом Третьей степени, и, властию данной мне, пускай пребудет с тобой Святая Селена (в честь которой сама была названа), Покровительница всех, несущих добро, во веки веков!”.

Глава Вторая.
И, когда она произнесла последнюю фразу, сгущавшиеся сумерки озарила яркая вспышка, и Гварта увидела несущуюся по небу прямо на неё колесницу, запряжённую тремя огненными конями с золотыми гривами. Кони заржали, вздыбились, и… остановились! Тут Алмера (так буду звать её с этого момента), убрав руки от лица, заметила, что мать её не рядом не траве, а высоко в небе, на колеснице, одетая в ярко-жёлтые, с огненным отливом, просторные одежды. Волосы её казались медными и развевались на ветру… Алмера вдруг ощутила тепло матери и невиданное ею до сего момента холодное величие и властную силу, исходившие от неё…Раздалось неслыханное дотоле в этих местах мелодичное заклинание и колесница исчезла, не оставив и следа.
Уже совсем стемнело и Алмера не видела ничего вокруг, словно ничего и не было… Лишь в правой руке она сжимала посох, да с неба ещё исходило огненное сияние. Сама же Алмера была темноволосой, голубоглазой; высока и стройна она была, очень грациозна и женственна (со стороны виднее) – истинная владычица. Но в данный момент ощущала себя всего лишь скромной, тихой и застенчивой девушкой, стоящей в полном одиночестве среди дикого, уже совсем не родного, леса. Её появившиеся сейчас синие одежды мага  (вместо обычных  серых) – платье и плащ – не скрывали красивых ног и высокой груди; талия была столь тонка, что серебряная цепочка на ней не казалась уже изысканной и тонкой. Не понимая свою красоту, стояла она, опустив голову вниз, положив руки на рукоять посоха и облокотившись спиной на дерево. Неожиданно для себя обнаружила Алмера, что на месте, где только что сидела её мать, выросли большие, ярко-белые цветы, издававшие приятный и нежный аромат. Она сорвала один и воткнула в длинные, ниже пояса, распущенные волосы. Цветок начал светиться, навевая на Алмеру приятные воспоминания о…
Глава Третья.
…О том молодом рыцаре, что однажды, двигаясь в сторону военных действий (на то и бывает война, чтобы рыцари без дела не сидели), проезжал мимо их домика. На нём был добротный тёмно – синий доспех из стали: панцирь, будто связанный на груди кожаным шнурком, кольчуга, сплетённая  из колец воронёной стали, перчатки, также сделанные из тонкого металлического кружева, сплошные пластинчатые поножи, высокие окованные  от каблука до отделки голенища сапоги со шпорами. На боку, на перевязи, висел огромный двуручный меч (по гарде вились светлые серебряные листья, а рукоять была сделана в форме ещё не распустившегося бутона Королевской лилии) в, опять же, стальных ножнах. За спиной висел треугольный, синий, с серебряным единорогом в качестве герба, щит.
Его длинные тёмные волосы струились по плечам, отсвечивая червонным золотом на солнце (шлем с поднятым забралом и гребнем из конского волоса, выкрашенного в синий цвет под остальные доспехи, он держал в руках, перевесив затем на луку седла). Голубые глаза были похожи на кусочки неба, и были столь же совершенны и безбрежны, как океан.
Взглядом, от которого пробегали горячие искры, и блаженство разливалось по её телу, он на неё посмотрел и произнёс:
-“Однажды мы с тобой ещё встретимся, милая моя… красавица! Помни меня, ибо я полюбил тебя с одного лишь взгляда, с самого первого…”. Когда он произносил это, богатырский конь под ним переступил, тряхнув чёрной сбруей и перекинув пышную гриву на другую сторону мощной шеи, убрав параллельно длинную чёлку с бардовых глаз и тряхнув роскошным хвостом (мол, правду он говорит, да и я сам того же мнения, больно хороша ты для человеческой “кобылицы”, вон, какие мы с ним красивые…)
Да девушка и сама это видела, прямо не могла глаз от них оторвать, такое они производили впечатление на её молодую и ещё полную грёз и мечтаний голову.
На что, немного поколебавшись, она и ответила:
-“И я тоже полюбила тебя, о рыцарь, с первого момента нашей встречи (и отметила при этом, какой чарующий голос у Него). Как же зовут тебя?”
-“Зови меня Казараном (что значит на южном наречии «разящий меч», читается как Хазар Ран, а коротко – Карн; но всё равно имечко ничего себе, да?!). А твоё имя я уже знаю, Гва… но наречена ты со временем будешь другим именем, и оно решит твою судьбу! А пока что, прощай, до встречи, любовь моя!”
С этими словами он подал ей мешочек, в котором прощупывалось кольцо, привстал в стременах, затем  свесился с коня,  одной рукой, держась за седло, другой притянул к себе возлюбленную,  быстро обнял, и... очень нежно поцеловал; вскочил в седло, пришпорил нетерпеливого и слегка смущённого коня (ух ты, у них тоже, у людей, любовь и нежности жеребячьи бывают!) и мгновенно исчез из виду…
А Гварта ещё долго стояла и смотрела ему вслед, чувствуя непонятную дрожь в коленях, слыша сильный и бешеный стук сердца (вот – вот оно разорвётся в рыданиях и крике), и пытаясь сообразить, не сон ли это… И зачем ему понадобилось уезжать?!?!
Тут Алмера прервала свои воспоминания и нащупала в потайном кармане плаща кольцо и одела на палец. Кольцо сверкнуло голубым и слегка сиреневатым  бриллиантом (ого!) и осветило её с ног до головы. Она вспомнила рыцаря, такого близкого и родного, поняла, что его нет рядом. Нет его тепла и его нежной руки, гладящей её по волосам… Не у кого спрятать голову на груди, нет сильного плеча, на которое можно облокотиться, не витает в воздухе его манящий запах…
Вдруг ей почудилось что-то за деревьями. Девушка опустилась на землю и стала вглядываться в темноту: может, блеснёт там тёмно-синий с серебряным узором доспех? Может услышит она невзначай ржание его белого коня? Нет, это всё мечты! А, может, и нет? С этой мыслью она и заснула, измождённая обилием новостей и событий за этот день,  и даже не подозревая, что ждёт её в будущем… Тем временем синие одежды мага сменились обычным дорожным платьем того немаркого серого оттенка, а посох перестал светиться… И красота ее снова скрылась – это была ее внутренняя красота!

Глава Четвертая.
Алмера была разбужена мягким солнечным лучом, тепло и по–ласковому пригревавшим её щёку. Он пробивался сквозь плотный слой листвы деревьев – великанов, таких знакомых и в то же время совсем чужих. Девица села и внимательно огляделась вокруг: поляна была незнакома ей, хотя она исходила весь свой лес вдоль и поперёк. Явно в этой его части ей не удалось побывать: путь в неё был открыт лишь ночью (днём много медведей на границе леса – там растут сочные ягоды на очень колючих кустах терновника). Деревья здесь были не очень понятной породы, хотя были похожи на яворы её леса, наверняка они росли здесь не первый век, а, может, и тысячелетие; они были очень высокие и имели ярко–зелёную крону с золотым оттенком. Было интересно на них смотреть и представлять: сколько всего они повидали на своём веку?.. Трава под ними была мягкой и очень влажной – на ней ещё были видны капельки росы, сверкавшие на солнце подобно радуге; цветы сияли яркостью красок будто с картины старинного мастера, и все они словно тянулись к Алмере. Девушка встала, подошла к бугорку, на котором они росли, и сорвала себе один, вставила в волосы, заменив им белый цветок. Тот всё ещё был свеж, точно его только–только сорвали, и она положила его в сумку как память о матери…
Вот тут Гва словно очнулась от странного сна: где она? Откуда у неё на плече сумка, покрытая узором непонятного происхождения? Насчёт посоха, который был у неё в руках, она ещё понимала, но всё остальное?! И почему она не на поляне около дома, а здесь? Теперь её голову кроме прочих сильнее всего занимал ещё один вопрос: куда идти, чтобы выполнить поручение матери? Она снова села на траву и, положив сумку на колени, открыла её. Внутри она обнаружила несколько спелых сочных яблок, бутылочку с родниковой водой (а вода ли? Она меняла цвет от прозрачно–голубого до розового или даже зелёного), записку и чёрный кожаный мешочек в тон к сумке. В записке было написано:
«Здравствуй, доченька!
Сейчас я уже далеко от тебя, но иногда буду приходить к тебе в твоих снах, если тебе будет нужен совет. В потайном кармане на дне найдёшь немного денег и плащ, который скроет тебя от посторонних глаз и днём и ночью. Ступай на север (ведь я же учила тебя этому…), там выйдешь на дорогу к Туэнноту. На пути тебе могут повстречаться и враги, и друзья. Врагов будет намного больше, но друзья сами дадут о себе знать. Не опасайся животных – они твои верные слуги и помощники! И помни, что в тебе сокрыта Великая Сила Магистров Солнца и Луны! Со временем она раскроется, это произойдёт постепенно, и ты научишься ею пользоваться.
Твоя любящая мать Селен.”
У Алмеры просто отлегло от сердца, будто камень с души свалился! Как ей было приятно получить весточку от матери, особенно на таком распутье в жизни… теперь она знала куда идти. Тут на глаза ей попался кожаный мешочек. Раскрыв его она обнаружила небольшой сосуд с непонятной мазью; насколько было понятно из надписи: “Для лечения различных ран, а также для предупреждения аллергической реакции на внешние раздражители, и прочих неприятностей. Мастер Луи.” Эта вещица очень даже могла ей пригодиться в пути (как для себя, так и для окружающих). Тем более, если путь ей предстоял неблизкий… А здесь она, видимо, потому, что мать забросила её подальше от опасности.
С этой мыслью Гва поднялась с земли, огляделась вокруг и определила по деревьям стороны света: “Так, там запад, там восток, юг, значит север там… Туда и пойду!”. И быстрым шагом двинулась в направлении севера, стараясь обходить деревья как можно менее сбиваясь с пути. Так она шла часа два или три (в одиночестве всегда минуты кажутся часами, а часы - днями), а, может, и гораздо больше. Напевая себе под нос какую – то незнакомую, и в то же время совсем родную (такое чувство не раз уже овладевало ею с момента ужасных событий с её матерью и домом) песенку, слова которой были на непонятном языке (по смыслу вроде о путешествиях,).
Неожиданно из–за деревьев раздался жуткий рёв и на поляну выпрыгнул… лев! Он бросился на неё и толкнул её назад, прижав её к земле. И тут же у них над головами пронёсся целый рой горящих стрел. Одна из них упала около неё. Наконечник был намазан  чем – то зловонным и склизким, похожим на зелёную смолу. Эта стрела при падении задела какую–то невидимую её человеческому взгляду нить на траве, и сеть, как оказалось, раскинутая на ней, устремилась вверх по натянутым в кроне дерева верёвкам. Зверь отскочил от поднимающейся сети  и улёгся рядом с девушкой, зализывая процарапанный веткой до костей бок. Кровь тонкой струйкой стекала по жёсткой шерсти. Когда ошеломлённая и до смерти (опять?!)  напуганная Алмера чуть–чуть пришла в себя, то зачем–то протянула к зверю руку, будто чувствуя, что он её не обидит. Она его погладила по голове и провела пальцем по носу. Лев на мгновение оставил своё занятие и зажмурился от удовольствия. Но новый прилив боли заставил его вздрогнуть и открыть глаза. Тогда, вспомнив о сосуде с необычной этикеткой, девушка достала из сумки мешочек, извлекла сосуд, откупорила его и аккуратно смазала содержимым края раны. Зверь взвыл и вцепился клыками в корень дерева, на который до того клал голову, при этом грозно зашипев. Края раны сузились и боль немного отступила, Гва проделала то же самое ещё несколько раз и от раны остался всего лишь огромный рубец, но лев боли уже не чувствовал, а положил голову ей на колени и задремал, предварительно лизнув ей руку. (При этом следует добавить, что мази в баночке совсем не убавилось, только она стала немного другого оттенка.)
К его спине было прикреплено маленькое послание. Похоже, что это был гонец Верховного Правителя или кого – либо из его приближённых, судя по восковой печати и мелованной бумаге (в то время среди особ высшего общества считалось престижно отправлять друг другу приглашения вот таким вот способом – через львов или тигров, а иногда и гепардов), но прочесть его было невозможно – всё закрывали пятна крови. Ясно стало лишь то, что послание было срочное и предназначалось кому – то из старых мастеров в Цитадели Солнца и Луны.
Тем временем Алмера обратила внимание на льва: на его голове, источая яркое сияние, был венец из золота, который просто неотделимо существовал вместе со львом, видимо, даже рос вместе с ним и показывал, что он… главный из кошачьих! Он был огромного размера, ярко – жёлтого с бронзовым отливом цвета, с пышной гривой и добрыми, но иногда грозными (не дай Бог повстречаться с ним на дороге, ежели ты враг ему) глазами песочного цвета. Гварта встала, аккуратно сняв с колен голову льва, и пошла снова по тому же пути, ступая мягко – мягко, дабы не разбудить Эрва (как она назвала льва – владыку). Однако, несмотря на все свои старания, она сделала неосторожный шаг, и под её ногой хрустнула ветвь, упавшая с сухого дерева.
Зверь моментально проснулся и преградил ей путь, улёгшись между двумя могучими дубами. Испугавшись, девушка вскрикнула, едва не выронив посох, и отступила на несколько шагов. Но лев не бросился. Он замер, зевнул и посмотрел ей в глаза. Посмотрел не как хищник на добычу, а как ласковый котёнок смотрит на мать. Гварта сразу же удивилась про себя: “ И как такой огромный зверь может так глядеть?” Размышляя о котятах, Гва вспомнила как те, бывало, мирно спали у них на крыльце, и её тоже склонило ко сну. Как–никак, а на дворе уже была глубокая ночь. Засыпая, она видела мерцание ярких звёзд над головой, и жалела, что нет рядом её любимого, единственного рыцаря…

Глава Пятая.
…И снился ей сон, что едет она на коне бок о бок с Казараном, что они весело смеются и держатся за руки, любуются на дикие полевые цветы и мечтают о будущей жизни (возможно, и, даже, очень возможно, что совместной…). У него и у неё на голове венки из жёлтых и оранжевых цветов, от которых исходил приятный аромат. Неожиданно солнце зашло за тучу, вместо цветков в венках оказался терновник, колющий лоб совершенно немилосердно; лицо рыцаря стало темнеть и почти исчезло, став чёрным пятном. Теперь было видно только контуры волос и шеи. Раздался злобный и пронизывающий вой, переходящий в смех, от которого холодело сердце. Туча над головами молодых людей разразилась громом и сверкнула молнией, предвещая беду. Из тумана на горизонте проявилось по – дьявольски прекрасное женское лицо с большими, чёрными, как угли, глазами и обрамлённое тёмно – коричневыми волосами. Одна из прядей была ярко – сиреневого цвета. Вслед за лицом появилась и рука, на которой блеснул перстень в форме орлиной головы, тянущаяся к Казарану. Раздался всё тот же дикий женский хохот, Карн выпустил из ладони руку Гва, и мир погрузился в холодную тьму…

Алмера закричала и… проснулась. Открыв глаза и заслонив их ладонью от яркого луча света, проникавшего сквозь густые ветви исполинских дубов, она сладко потянулась (ведь это же был только сон!) и огляделась. Красивый, со светящейся в ореоле солнечных лучей гривой цвета охры, лев лежал посреди поляны, и, по – видимому, заканчивал ритуал умывания. (А это, к слову, наблюдается за всеми уникумами семейства кошачьих, не так ли?). Он приятно жмурился и очень смешно и неуклюже “вытирал” свою морду огромной лапой. “А ведь одним ударом он может сломать мне шею” – промелькнуло в голове у Алмеры. Но, стараясь прогнать эту мысль (был бы голоден, давно бы это сделал), а также перебороть страх, Гва подошла к нему и села рядом. И тут её взору открылась чудесная картина: за спиной льва, меж корней дубов, бил источник, рассыпаясь радужными брызгами о мелкие камешки дна. Эти капли ледяной воды создавали над головой зверя “волшебный” ореол, переливавшийся перламутром. В этом ореоле его венец, доселе скрытый гривой, по – новому сверкал и выделялся. Он, будто, сам излучал свет, приятный, успокаивающий и дающий чувство защиты и надёжности. Что это? Знамение? Предостережение? Или просто остатки былого величия?
“Как было бы хорошо сейчас узнать, откуда он, этот прекрасный царь–лев!” - подумала Алмера. Но… в ответ, в её собственной голове прозвучал ответ:
-“Издалека, о Повелительница, очень издалека… где никогда не бывает войн и животные сосуществуют друг с другом, а, тем более, с людьми, очень мирно, и общаются по телепатической связи с Повелителями.”
-“Так вот в чём сила, которую дала мне мама!” – полушёпотом произнесла Гварта и оглянулась на свою сумку – “Записка, лев, стрелы, телепатия… Вот это да!”
-“Не думай, что всё так просто, о, Повелительница! Тебе придётся пройти очень – очень много испытаний на пути к успеху, ежели он возможен…” - лишь сожмурился в ответ лев – “Тебе суждено стать значительным звеном в Великой Истории, но дастся это тебе трудно, через кровь пройдёшь, соблазн и смерть, о, Гварта!”.
Их “размышления вслух” прервал резкий всплеск воды в ручье. Они оба – девушка и лев – резко обернулись, а лев даже вскочил. На один из корней дерева приземлилась довольно–таки большая бабочка, иногда открывавшая и закрывавшая свои разноцветные крылья, только почему–то быстро и тревожно. Эрва сел и обратился к Алмере (естественно, мысленно): - “Это знак. Надо торопиться. За нами погоня; а, точнее, за тобой. Их много, они все верхом, вооружены до зубов лучшей сталью во всей округе!”.
Гварта поднялась с земли, отряхнула свое длинное серое платье и потёрла затёкшие ноги. Не так–то легко всё время сидеть в одной позе на траве! Определив снова стороны света, Гва пошла опять же на север, на ходу облачаясь в подаренный мамой плащ. Он почти нечего не весил и менял свою окраску в зависимости от освещения и окружающих цветов. Темп их передвижения всё ускорялся, и через несколько минут она уже бежала со всех ног. “Нечего было засиживаться!” - укоряла себя Алмера – “Ну вот, и трудности уже начались! А рядом нет никого: ни доброй, умной мамы, ни властного, сильного отца, ни подруг, ни дорогого сердцу и взгляду  любимого…”
Неожиданно Гварта споткнулась и упала, растянувшись во весь рост на зелёной травке (хорошо, что хоть она мягкая оказалась…). За спиной, вдалеке послышался шум, он становился всё ближе, уже слышен был топот лошадиных копыт и крики воинов.

Глава Шестая.
Воистину, вся жизнь состоит из неожиданностей! Слева от неё раздалось сильное ржание, будто сотня глашатаев одновременно затрубила в трубы. Подняв голову, Алмера удивилась ещё больше. Её взгляд проследовал от большого серебристого копыта к мускулистой ноге, затем – к мощной груди и сильной шее. Венчала это творение природы пропорционально большая лошадиная голова с полупрозрачным, будто хрустальным рогом, развевающейся на ветру серебряной гривой и красивыми, глубокими и ясными сапфировыми глазами…От всего увиденного Гва лишилась дара речи. Настоящий Белый Королевский Единорог!!! Днём! В лесу!
Он сделал движение в сторону криков, доносившихся из леса, пытаясь защитить её, но, оценив по грохоту и лязганью оружия положение и неравенство сил, чуть отошел от Девы, развернулся и встал к ней левым боком. А наблюдавший за его маневрами  Эрва отнёсся к нему так, словно единорог всю дорогу был с ними.
Гварта попыталась встать, но смогла лишь сесть, вытянув вперёд левую ногу. Единорог нагнулся, и, внимательно заглянув в глаза девушке, присел на задние, а, потом, и передние ноги и показал рогом на спину.
Алмера взобралась к нему на хребет и обвила руками шею. Шерсть на ней была мягкой и пушистой, но выглядела, как сделанная из серебра; о длинной гриве можно было сказать то же самое. Рог на ощупь оказался вполне реален (а ей всё не верилось), вился, и даже был чуть тёплым. Конец его был острым (неплохой штык…). От него исходило магическое сияние серо – розового цвета.
Гварта интуитивно прижалась к шее единорога (на её ощупывания он не обратил ни малейшего внимания), обхватив ногами его широкие, крепкие бока, под кожей которых переливались напряжённые мышцы. Ласс (“единорог” на туэннотском наречии) прянул с места во весь опор, и даже могучий лев едва за ним успевал. Неожиданно лев свернул в сторону и исчез в кустах. За ним не осталось даже сломанной веточки, но дальше разглядывать заросли Алмере не удалось – Ласс скакал так быстро, что она не могла сильнее повернуться: во-первых, страшно, а, во-вторых, в таком случае она может упасть. Поэтому Гва сильнее прижалась к этой могучей шее, которая, ко всему, была горячей – очень приятный момент на фоне дикого ветра и холодка, который пробегал по телу, лишь слышались издали крики погоняющих коней воинов.
А крики позади становились всё тише и тише, и Ласс начал постепенно замедлять бег,  переходя на лёгкую рысь. Стало заметно, что он сворачивал вправо – севернее – куда ранее свернул Эрва. Тут Алмера поняла, что гнались не за всеми, а конкретно за ней, и попыталась вспомнить, чем же так она прогневила Серых Воинов – они никогда не появлялись в их лесу, да и их дом сожгли Чёрные Витязи (если касту разбойников и убийц  можно назвать витязями)…
В этот момент Ласс остановился и вновь опустился на землю, давая Гварте возможность спуститься. По его гладким бокам стекали струйки пота, а вокруг стояло облако пара, обрамляя самого единорога с ног до головы как в перину из пуха, где ткань невидима…Рог излучал ярко-красное свечение, от него исходил жар. Грива слиплась на шее клочьями, длинный хвост висел мокрой, но пышной недвижимой плетью. Глаза Ласса выражали усталость, которая, казалось, только развлекала единорога и придавала ему и окружающим веру в себя.
Оглядевшись, Алмера заметила приближающегося к ним Эрва, который тут же мысленно обратился к ней:
-“Сюда Воины “Злого Умысла”, если и сообразят оторвать свои, простите, задницы, от мягкой травы лагеря, доберутся не скоро, но всё равно, расслабляться нельзя, нужно до темноты успеть к развилке Блеклой Дороги, там живёт одна проверенная вещунья. В её доме можно заночевать, да, к тому же, она может дать нам пару советов!”
-“Огромное спасибо, друг! Насчёт колдуньи – или вещуньи – это ты прав. Только у неё какая-то болезнь, из-за которой она животных в своём доме не очень-то жалует. Да ладно, это ты и сам знаешь! Вот уж не ждал увидеть тебя здесь! Где же твоё огромное семейство? Неужели решил снова тряхнуть стариной, вспомнить нашу холостяцкую жизнь? Жаль, нет здесь Оранка, хотя, наверное, можно и его найти...” – обратился лев уже к единорогу. (А Гва всё удивлялась: “Они же совсем как люди!” (и слава Творцу, что лев не мог читать её мысли, если они не были обращены к нему…)).
-“Нет их больше. Нет. Поэтому я и решился найти тебя. Ты же знаешь, Суэс, что один я – ничто… Я даже нёс письмо к магам, чтобы они помогли мне уйти в мир иной…”
-Тут лев обратился к Алмере, заметив на её лице удивлённое выражение: “Оранок – главный заводила нашей некогда дружной и неразлучной троицы, это золотой феникс. Когда-то мы все были сначала царями своих народов (естественно, себе подобных), потом стали беглецами и изгоями; но придёт наш час, и каждый, обязательно поодиночке, отстоит свою Правду. А вот Суэсом меня звали ещё давно храбрые витязи Солнечного Блика (если ты, конечно, слышала хоть иногда то, о чём рассказывала тебе мать, а не только мечтала об этом своём, как его там…)”. Можно и  добавить, что при его последних словах Гварта очень густо покраснела.
-Его обращение к девушке неожиданно прервал Ласс: “Во-первых, меня тоже зовут по-нашему – Кирт. История племени моего и племён моих друзей очень длинная и подробный пересказ родословной с описанием владений, имущества и потомства займёт минимум около трёх лет; а, во-вторых, мне нужно спешить – дела мои никто не отменял!”
-“Необходимо отвлечь этих резвых вояк от вашего пути, поскольку, чтобы перебить их, мне одному не справиться. Вот и надо отвести это стадо в ловушки местной нечисти, а её тут очень много, дабы покончить с этой “преградой на пути к спасению. Главное настроиться на весёлый полёт.”
-“Полёт? У тебя же крыльев нет! Да и можно ли взлететь в этом тумане?” - спросила Гва.
-“Естественно, можно! И не из таких передряг выпутывались. Сейчас развеется.”
-“А не от тебя ли развеется? – спросила девушка, непонимающе взглянув в глаза единорога.
Тут же Кирт (Ласс) отошел от них на несколько шагов. Раздалось свирепое и дикое ржание, которое в очередной раз заставило и Гва, и Суэса вздрогнуть. От этого страшного крика по верхушкам деревьев пронёсся порыв сильного ветра, и к ногам путешественников упало несколько поломанных зелёных веточек, ещё секундой ранее выдерживавших напор ветра. На спине “чудо – коня” внезапно появились лучи серебряного света, прорезавшие небольшой туман как хорошо отточенные клинки, и так же внезапно исчезли, оставив после себя огромные сложенные крылья. Единорог встал на дыбы и расправил “крылышки”, оперённые серебром, вызвав очередной шквал “ветерка”. От этого “ветерка” лев пригнулся к земле, крепко зажмурясь, а Алмере пришлось упасть на колени и обвить руками голову, прижимая к себе посох, дабы не быть сбитой с ног. Около её ног упало на землю перо, со звоном тысячи монет. Девушка открыла глаза, схватила перо, засунула его в сумку и огляделась; блик заходящего солнца отсветил на её посохе яркими искрами. Высоко над землёй виднелась удаляющаяся серебряная точка, лишь вершины деревьев – великанов ещё слегка колыхались на фоне пурпурного солнца. Цвет этот Эрва моментально назвал цветом артериальной крови…
И добавил, что это солнце такого же цвета видела её мать, когда разродилась ею. А, когда сумерки сгустились, около их дома протяжно завыл большой серый Волк, к нему присоединилась вся их странная стая: сплошь молодые самцы. Учуяв их запах, дворовые собаки замолкли, а отец Гварты, Арносс, взяв лук, вышел на крыльцо. Вой замолк. Он исчез во тьме вместе с волками, издалека были слышны только щелчки тетивы и свист стрел. Арносс вернулся домой всего через несколько минут, сообщив Селене, что ради сохранности дочери устроил волкам пир; и вправду, утром на крыльце он наткнулся на девять пар оленьих рогов (тех оленей, что в ту ночь настрелял волкам).
С тех пор и стояла в углу детская кроватка из крепких рогов молодых оленей…

Глава Седьмая.
Пожалуй, вернёмся к нашему повествованию…Повернув в сторону, противоположную полёту Кирта, Алмера и Суэс зашагали по еле – еле видной тропинке. Порой она скрывалась за ночными и вечерними цветами, только–только набиравшими силу. У некоторых бутоны были едва распущены и сквозь лепестки проникал тёмно – сиреневый свет, поэтому дорожка местами была хоть и слабо, но освещена. Справа и слева уже слышались крики, вой загробных голосов. Перепугавшись ещё больше, чем при упоминании о чёрных витязях, Гварта (девушке же было страшно в лесу, в темноте) начала ускорять шаги, а через минуту уже бежала. За ней шаг в шаг нёсся лев, Гва даже чувствовала его горячее дыхание на своей спине... Они, неожиданно для обоих, выскочили на развилку дорожки, которая и вправо, и влево, давала начало двум уже большим дорогам; остановились как вкопанные. Вот оно, это место разветвления дороги, но не просто дороги, а Бесконечной Блеклой Дороги. Согласно древним легендам, путник, который, не имея цели странствия, пойдёт по ней, не сможет найти ни людей, ни каких-то признаков их существования: пейзаж всегда будет един и однообразен, не будет ни дней, ни ночей – здесь нет времени…
Но пока вернёмся в реальное время.
…Впереди тёплым и уютным светом виднелись прямоугольные, чуть закруглённые сверху окна, занавешенные полупрозрачной  тканью. На фоне выплывшей из–за облачка луны виднелась остроконечная, но очень невысокая крыша домика, с трубой, из которой вился слабый дымок. Пахло свежими пирогами и ещё чем – то очень вкусным. Видимо, хозяева кого-то ждут или готовятся к празднику (или, может, там одна хозяйка? Наверняка, такая сгорбленная старушенция лет эдак двух тысяч от роду, вся в морщинах, с огромными чёрными глазами и волосатой бородавкой на носу).
-“Ну ладно, сначала, прежде чем оценивать вещунью, её ещё увидеть надо, а то, не убив медведя, я уже и шкуру поделила!” – подумала “вслух”  Гварта. - “Ты что-нибудь о ней знаешь?” – спросила она у льва.
-“Да так, одни слухи да сплетни до моих ушей доходят. Говорят, много, но, в основном, что она была или остаётся дьявольски красивой женщиной, сводила с ума очень многих даже заслуженных воинов, за неё цари готовы были бросить свои страны; очень многие знаменитые мужи ещё с очень древних времён за нею в очередь выстраивались. Ходит такая легенда, что был у неё возлюбленный, такой же простой смертный, как и ты (хотя, к слову, с тобой ещё ничего не ясно). Он был высок, статен, темноволос, кареглаз. Виртуозно владел мечом и стрелял из лука. Лишь единожды увидев её, естественно, влюбился. Бросил всё. Отправился её искать. Нашёл. Долго он за ней ухаживал, но она ставила всё новые условия для его женитьбы на ней. Однажды отправила его за благословением от родителей в Рай, или как там у саввов, - Вирый. Он и не вернулся… Сказали ей, что по пути к раю соблазнила его Смерть на грех, вот он и попал в Ад. А сама вещунья себе нагадала, что появится девушка и вытащит его с того света, когда обретёт истинную любовь – взаимную, и добьётся единства с любимым. То есть, когда он на ней женится. Может, это и ты, кто знает? Только смотри, не зазнавайся. Это же только сказки для маленьких девочек вроде тебя, чтобы они ей в руки ещё тёплыми попадали. Говорят, она их очень любит варёными…”
-“Да ну тебя, тоже мне сказочник!” – ответила Ал с деланным безразличием. А сама подумала: “А вдруг не всё сплетники брешут? Просто так слухи не возникают!”.
Тут её размышления прервал вой за спиной. Не оборачиваясь, она прыгнула в круг света, падавший на землю от окна, лев последовал за ней.

Глава Восьмая.
Алмера негромко позвала: “Кто есть дома?”. Позвала ещё раз… никто не ответил. Отчаявшись, “подумала вслух”: “Эрва! Позови её хоть ты как-нибудь. Она же не слышит наверное!”. Лев ничего ей не ответил. В два прыжка он оказался на крыльце, раздался мощный рёв. Через несколько минут послышались торопливые шаги и дверь отворилась. На пороге показалась особа женского пола, державшая в руке небольшой масляный фонарик, всё ещё качавшийся по инерции. Вой в лесу моментально стих, было слышно, как кто-то вломился обратно в кусты. На женщине было жёлтое платье из шёлка, похоже дорогого, корсет, вроде, без надобности, затягивал стройную талию и поднимал, и без того высокую, грудь; спереди на него был одет фартук со множеством карманов, откуда торчали в большом количестве всяческие баночки с яркими этикетками. На вид женщине было не больше тридцати лет, но в глазах читалась мудрость, накопленная веками. Она была светловолосой, сероглазой (по крайней мере, в темноте Гварте показалось именно так), имела хорошую фигуру и, видимо, следила за своей внешностью. Волосы были заколоты, но длиной и в таком виде были ей почти до пояса. На руке, державшей фонарь, была чёрная полоска из кожи, а на другой – огромное количество всяческих браслетов из серебра с непонятными значками и рунами. На шее блестело несколько амулетов и ещё всевозможных кулончиков с изображением солнца, луны и большого количества животных, как диких, так и домашних; самыми крупными были кулоны с изображениями огненного дракона, белого тигра и золотого единорога.
-“Алмера, ты можешь пройти, но вот льва оставь за дверью” - сказала женщина мягким, но властным голосом. Её глаза медленно порозовели, принимая дружелюбный кремовый оттенок.
-“ Откуда вы знаете мое имя?  И почему за дверью?” – выдавила из себя Ал. Её удивило столь странное решение женщины и меняющийся цвет её глаз. Но ещё больше её удивил ответ:
-“Просто знаю. А насчет льва…  У меня… хмм… аллергия на шерсть!”. Было видно, что ей, вещунье и знахарке, трудно в этом сознаваться – лечит других, а себя не может! Но она быстро, будто оправдываясь, пояснила:
-“На меня мои лечебные отвары и заклятия не действуют, а до ближайшего целителя около трёх недель пути. Кстати, зовут меня Ренель Знающая, или просто Рен. Ладно, пущу уж вас вместе, но если расчихаюсь – то сразу выгоню его на улицу, хорошо?”
-“Ты согласен?” – обратилась Алмера к  Суэсу. Мысленно, естественно.
-“Если она не будет шпынять меня, как дворовую кошку, то да. А ежели нет, то ей не помогут и её снадобья!”
-“Да ладно, не горячись! Всё будет нормально!” – успокоила его Гварта.
-“Ты что со львом телепатически общаешься, что ли? Неужели ты та самая Великая, о которой мне каждый день толкуют обереги? Странно, они говорят, что Великая рыжеволосая…”
-“Я никакая не Великая, просто попала в эту часть леса случайно! Хотя… Рыжеволосая - моя мать, Владычица Селен. А я всего лишь её дочь, которая пытается через своё тело головой матери спасти мир – то есть Наш мир, Нашу планету – так, как это делали до меня мои предки. (Хорошо я сказала, да, Суэс?) Но куда мне до них! Я, вот, ещё и любимого своего параллельно ищу. Может, Вы слышали о нём?”
-“Гм… Ой, а что это мы всё на улице? Заходите, в доме безопаснее, а то уже ближе к полуночи, мало ли кто там в лесу бродит!” - опомнилась Ренель.
В доме было очень светло и просторно, пол блестел, словно только что положили и покрасили, занавески и скатерти светились чистотой. Скамьи, стол, шкаф – всё было из дерева того же цвета что и пол, и потолок, и стены, светлого. На подоконниках было множество диковинных цветов, они были в ярких, расписных горшках. На стене между окнами висело зеркало, оно было от пола до потолка; остальные же стены были завешаны полками и портретами красивых и, по-видимому, знатных рыцарей – около семи штук. Увидев интерес Алмеры к портретам, Рен прокомментировала:
-“Это сэр Горанд, мой самый знатный поклонник, который погиб в неравном бою с группой найрнов в этом же лесу. Он был на пути ко мне, но, вот, не доехал… А это – мастер Белой Магии, прекрасный и умелый воин, сэр Торнас. Он один из всех оставил меня после моего отказа и женился на моей, не менее прекрасной, но более молодой сестре. А это… ну… это так, один заморский “рыцарь”… Да-да, этот самый долговязый старичок. У него был ещё такой маленький слуга и большая мания величия. Чтобы омолодиться и мне понравиться, он каждый день купался в молоке, занимался верховой ездой и, даже, … вышиванием! Но всё оказалось, к его сожалению и моей радости, тщетно… Он потерялся где-то в лесу. А эти три рыцаря – братья-короли из Загорного Королевства. Они почти близнецы, только, как видишь, один – блондин, другой – брюнет, а третий и вовсе рыжий. И хотели жениться на мне все трое сразу. Я подумала, что это слишком, и услала их огороды копать к своему дяде – он у меня тоже вроде колдуна. Так они теперь около его замка пашут. А о последнем я тебе расскажу за едой.”
-“Да уж, я как раз кстати очень голодна, да и Эрва, я думаю, не откажется что–нибудь пожевать!”
-“Нет, спасибо!” - прорычал Алмере лев, и, подойдя к двери, одним небрежным ударом лапы открыл её и выскочил наружу. А напоследок прикрыл её хвостом. Ал было рванулась за ним, но Ренель схватила её за руку как раз вовремя: девушка была уже около двери. - “Куда ты! Он-то о себе позаботится, а вот ты не сможешь, - для него это обычная вылазка за обедом. А тебя ужин ждёт на столе.”
Гварта обернулась и заметила удивительную и приятную перемену: на только что пустом столе возникли всяческие вкусно пахнущие и выглядящие самым соблазнительным образом блюда. Заметив “перст хозяйки, властно указующий на трапезные принадлежности”, Гва подчинилась. Все блюда были, ну, просто, само совершенство. Девушка не удержалась от комплимента хозяйке, и это подействовало на нее весьма странным образом: Ренель прослезилась! “Так–так, путь к сердцу вещуньи найден.” - крутилось в голове у Алмеры – “Осталось только “раскрутить” ее на подробности о моих родителях, предстоящем мне пути и общих задачах на год вперед. А то что я могу сама? Из Эрва приходится все вытягивать клещами, да и то не всегда удается. Может, она поможет мне найти Казарана? Надо следить, за тем, что она мне говорит, что я ей отвечаю и всеми нашими поступками.”. Размышляя так, Ал не заметила, как съела порядочную часть того, что было ей предложено. Когда она оторвалась от тарелки, то Суэс уже сидел рядом, умывался и сыто облизывался. Тут Гва задала вещунье мучивший её с начала вечера вопрос: - “А что этот последний? Ну, красивый такой мужчина с крайнего портрета?”
-“ Гм… (вещунья поперхнулась) А–А–А… ну, это, тот самый, о ком я начала было говорить, когда вы только вошли. Это Тот, кого люблю я. Сначала я отвергла и его, но потом, когда он исчез, я поняла, что не могу без него жить… С того света Смерть (Сама Её Величество Смерть) прислала письмо от него. Точнее, не письмо, а какое – то непонятное стихотворение! Вот, смотри…”
Рен вздохнула и протянула гостье свиток из тонкой бумаги. Он был исписан очень красивым почерком:
Звон Стали, искорка металла:
Тут бой прошел и позабыта боль;
Друзьям твоим земля здесь пухом стала,
Твоя в короткой жизни здесь несыгранная роль…
Но, кажется, чего-то не хватает,
Пустует в сердце дома уголок;
От одиночества всегда любовь спасает
Но, к сожаленью, семьи не заводят впрок!
И, все-таки, ты влюблен: в свою избу родную,
В свой красный угол, каменную печь,
Где за окном морозный ветер дует,
А изнутри – очаг, тепло семьи беречь…
И в этом доме, что бы ни случилось,
Пускай в мечтах, но все же будут рады;
Тебе всегда родных приветье мнилось,
Родных, с кем делят беды и услады.
Но ты один, вокруг ночная осень,
Тропа видна, но конь устал и хочет спать;
И едешь ты средь темных, мрачных сосен
И нагих дев – берез: здесь пройден листопад…
Луна за облаком сокрыла чистый свет,
Тебе невыносимо больно быть в разлуке
Со всем, и с тем, чего в помине нет:
К приезду не построят дом невидимые руки!
-“Да… впечатляет… Не знаю, но, по-моему, вы его очень обидели ни за что, но он всё равно скучает и при встрече всё простит, взглянув в глаза с немым укором…”
-“Я знаю… Это рвёт мне душу… Ладно, тебе надо идти спать, завтра полно дел!” – Ренель последние слова произнесла уже полушёпотом.
Гва почувствовала, что глаза ее слипаются. Совсем не помня, где она, очнувшись лишь за момент до соприкосновения головы с подушкой, наша Будущая Властительница вспомнила, что не поблагодарила хозяйку за ужин, вспомнила послание, пожалела воина, и тут же… провалилась в сон!

Глава Девятая.
Лучики солнца весело бегали по потолку. «Ой, какой-то незнакомый потолок… А-А-А!!!  Фу… Это был не сон…Теперь ясно, что то, что было вчера – не сон. Не сон!!! Значит, сейчас уже утро и нужно вставать. А так не хочется… Ладно–ладно, встаю…Кстати, можно заметить, что снова приснился, этой ночью, тот же непонятный сон. Да еще бесконечная серая дорога и какие-то вспышки молний и прочая волшба.»
Около постели лежало дорожное платье Алмеры, только выстиранное и выглаженное, рядом с ним – сумка, с которой она сюда пришла.
-“А, вдруг, она не Ренель, а просто воровка?” - промелькнула мысль в голове Ал.
Она судорожно схватила сумку и стала в ней рыться. Все оказалось на месте. На всякий случай, Ал перечитала мамину записку и этикетку к баночке с мазью.
-“Ага, и от “аллергической реакции на внешние раздражители”… Как раз то, что надо!”
Тут ей показалось, что кто-то пытается достучаться до ее сознания. Она оглянулась (хотя, почему этот, кто посылает сигнал, должен быть рядом?) и увидела Эрва. Стоявшего около ее кровати. С Ренель. Счастливого и сытого. Так–так, это неспроста!
-“Что ты смотришь на меня, как будто у меня в руках арбалет, нацеленный тебе в грудь?” – спросила Рен.
-“Да что вы…” – пробормотала, опустив глаза, Гварта. “Я и в мыслях не…”
-“Ох, не умеешь ты врать! (А придётся научиться!!!). ты всё ещё думаешь, что я не настоящая? Осторожность – это, конечно, хорошо, но не надо же чураться всех окружающих!” - добавила знахарка.
-“Вот – вот, бурчат тут всякие… Й–эх, красавица! Ещё скажи, что я – призрак, и мне придётся поцарапать тебя крайне не призрачным способом!” – “протелепатировал” Гва лев, ухмыляясь в усы. Заметив покрасневшее лицо Гва, Эрва потупился и виновато произнёс: “Ну ладно тебе, не обижайся…”, и потёрся об её коленку, да так, что она чуть не скатилась с кровати.
-“Хватит тут телячьи нежности разводить, пора и делом заняться.  До завтрака нужно попробовать заглянуть в будущее…”
-“Ой, я же совсем забыла! У меня же есть средство от вашей аллергии, только вот я не знаю, куда его прикладывают.”
-“Ничего, не ребёнок я, разберусь. Пойдём–ка лучше в Зал. А то так всё время просидим, а оно–то идёт.”
С этими словами она удалилась из спальни Гва. Через некоторое время, справившись со своим нехитрым туалетом, девушка поспешила в гостиную. Посреди комнаты она остановилась и оглянулась: никого, кроме Суэса не было вокруг. Но лев подошёл к ней поближе и кивком головы указал на круг посреди комнаты. Он был выложен  немногим более светлой половой доской, поэтому до того  не был заметен. Только в этот раз его край светился бардовым оттенком и, как будто, манил войти в центр.  Алмера запустила пальцы в гриву Эрва (какое это теперь привычное для неё движение) и шагнула в круг…
Всё вокруг дрогнуло, вспыхнул яркий бордово–красный луч и наша странница вместе со своим спутником оказались в огромном каменном зале. Здесь царил полумрак, так как свет шёл только от сильно коптящих факелов, вставленных в специальные подставки  на полу. На возвышении у другого конца зала свет был ярче и путешественники поспешили туда. Они проходили мимо высоких чёрных мраморных колонн, увитых каменными же змеями и розами, шипы которых внушали страх, а бутоны казались чернее всего остального. Гварте почему–то вздумалось их потрогать, и она очень больно уколола себе палец. Поэтому она после этого ни на шаг не отходила ото льва.
Но они продолжали двигаться в вязкой темноте. Казалось, время остановилось, а воздух обволакивает и не даёт сделать ни шага… Через каждые два столпа, по пути, встречались статуи загадочных и ужасающих существ (этакий гарем Кощея Бессмертного).
Шли Гва и Эрва минут пять (ничего себе зал, да?) и, наконец, приблизились к возвышению. На возвышении, обрамлённый десятками красных зажжённых свечей стоял стол. На троне – кресле около него сидела, спиной к ним, женщина. Она медленно повернулась и… О, Боги… Ал узнала в ней… Ренель!!!
Ведунья сидела на троне прямо, при этом властно положив руки на подлокотники. На ней было алое, переливающееся гаммой от ярко–красного до бордового, платье, верх его стягивался чёрным корсетом на шнуровке и выделялся глубоким вырезом (а в вырезе было на что посмотреть, и девушка ей даже позавидовала, вот.). По краю выреза вился узор из кроваво-красных кружев… Юбочная часть платья ниспадала к ногам алой рекой кожи и заканчивалась шлейфом. Руки Ренель до локтей были облачены в алые же с чёрным узором кожаные перчатки, а на каждом пальце блестело по одному – два тонких кольца. Уже чёрные волосы женщины струились, завиваясь в локоны, по спине, а видимые из–под них золотые серьги плелись до плеч.
Самое удивительное в новом для Алмеры образе знахарки были её глаза. Из серых они стали какими – то кошачьими, ярко–жёлтыми с вертикальными зрачками. Естественно, и голос Рен тоже преобразился. И, став хрипло–сладким, он произнёс (при этом рот ведуньи не открывался, прямо чревовещание какое–то):
-“Как тебе мой вид, а? Не ожидала? Ладно, приступим к делу. Подойди поближе и сядь на стул напротив меня. Положи руки на поверхность стоящего посреди стола хрустального шара. А теперь скажи, про что ты хочешь узнать: про прошлое, настоящее или будущее?”
-“Сначала про жизнь до меня и моё самое раннее детство” – ответила Ал, как только к ней вернулся дар речи.
-“Слушай, а не напоминает ли это тебе те дешёвые представления, что устраивают на замковых площадях эти “колдуньи”; может, у нашей гостеприимной хозяйки мания величия?!?!” – мысленно обратился к Гварте лев.
-“Ничего, справимся как–нибудь” - прервав его, ответила Суэсу девушка и, испуганно-недоверчиво, покосилась на Ренель.
Однако ничего не оставалось, как подчиниться воле знахарки – всё – таки гости, как – то неприятно получается… С этой мыслью Гва положила руки на шар. Он был размером с небольшой кувшин, блестящий и прозрачный. Ей показалось, что он, как магнит, притянул её руки и она не может их оторвать.
-“Тебе придётся посидеть в таком положении несколько минут” – успокоила было Алмеру колдунья. “Сейчас шар держит тебя в своей власти. От тебя не требуется ничего.”
-“Ага, а через минуту окажется, что это электрический стул, просто она забыла, где находится рубильник!” – телепатически пошутил лев.
-“Ну и шуточки у тебя, Эрва!!! Откуда ты взял эти слова? "рубильник", "Электри"..а... точно, "Электричество"... Мне и так страшно, скоро подо мной будет огромная лужа! А кто будет вытирать? Ты, что ли?” - продолжила тем же тоном, что и лев, этот мысленный разговор Ал.
-“Ладно, не отвлекайся, тебя сюда зачем посадили?” – подытожил лев.

Глава Десятая.
Их разговор был прерван  неожиданными движениями Ренель: она резко встала, выпрямившись во весь рост, и трижды хлопнула в ладоши. Две ближайшие к возвышению статуи ожили, превратившись в очень мерзких созданий, и, грациозно–крадущимся шагом исчезли за колоннами. Спустя несколько секунд они вернулись, неся перед собой по золотому подносу, и подошли к столу. Остановившись, они наклонились (правильно, стоящая в полный рост Ренель была им по пояс или по что там ещё…) и протянули ей подносы. На одном из них лежала горстка камешков, на которых были нанесены руны (те же самые, что и на оберегах, которые висели когда – то на шее у ведуньи). Они почти стёрлись то ли от времени, то ли от частого использования, а потому были еле заметны. Что самое интересное, так это то, что материал, из которого руноносцы были сделаны, впитывал свет, поэтому вокруг подноса пространство было темнее.
На втором подносе лежало кольцо, череп маленькой птицы, баночка с песком, чёрный камень, обломок гарды меча и шёлковый платок – в общем, типичный набор начинающей женщины, похожей на Бабу–Ягу саввов.
Оба подноса Рен поставила на стол и высыпала руны себе в ладонь. Затем слегка их подкинула и они рассыпались по гладкому зеркальному столу; тут Ал обернулась и заметила, что твари, стоявшие у неё за спиной, опять обернулись статуями…Тем временем вещунья пристально всматривалась в получившийся расклад. Оторвав от них взгляд, она впала в транс.
-“И долго она будет сидеть в позе мумии? Мозги простудит!” - со знанием дела вмешался в мысли Алмеры лев. “А потом как вскочит, как закричит страшным голосом: “Отдай своё сердце!” и весь этот цирк закончится.”
-“Конечно, может, она и страдает от мании величия или излишней помпезности, но толк – то из этого может выйти. Наверное, в детстве она не была лучшей из своих сверстников, вот и навёрстывает.”
-“Хорошо, хорошо, молчу, молчу…” – обиделся лев.
Алмера решила забыть о таких нелепых разговорах с представителем семейства кошачьих и всё внимание сосредоточить на Ренель и происходящем вокруг. Знахарка же постепенно начала приходить в себя. Её взгляд был мутным, но она, похоже, что – то узнала. Потому девушка решила прислушаться:
-“А твоя семья была образцом для подражания!” – тихим шёпотом начала Рен повествование – “ Отец и мать очень любили друг друга, совершенно не замечая разницу в собственном происхождении, не считали наличие титулов чем–то, что может повлиять на чувства двоих. А уж тем более на их взаимопонимание. Отец твой был из очень знатного рода, который вольно и независимо ни от какой власти сообща с ещё одним кланом просуществовал несколько столетий, около девяти. Впоследствии этот род всё богател, помогая соседним кланам в борьбе с иностранными колонизаторами. Мать же была из вольного рода крестьян – знахарей, живших “от пациента к пациенту” – то есть чужая боль была их “хлебом”, и, очень даже, скудным. Приёмным, “боевым” отцом твоей матушки после гибели семьи стал Айкус Великий, он же Красный Король, он же Огненнокоронный. Он был единственным королём – магом, носившим не белое или чёрное, а алое наследие. Огненнокоронный его назвали после того, как на посвящении в высшую, третью степень мага, в момент присяги “Мечом Солнца” ( когда раскалённый докрасна меч остриём прикладывают к левому плечу, затем к правому, затем ко лбу, и лишь после этого к “сердцу”) над его головой вспыхнул на несколько мгновений огненный венец. Так вот, он стал наставником твоей матери, обучил её боевому искусству, искусству управления государством и войском, экономическими делами… Поверил её в основы магии, психологии и гипноза. Твоя мать, кроме обычных женских функций – готовки, рукоделия, стирки и тому подобных - стала добровольным приспешником ордена Магов Солнца и Луны (их цвета – красный, белый и жёлтый, у низших ступеней – оранжевый.). Последователи этих учений считали своим долгом помогать страждущим под покровом дня. Самое в этом настораживающее – всё происходило тайно! А о подготовке нового, совершенного бойца за правду, оставившего при себе человеческие качества, знали только Селен(она сама им являлась), Айкус, да ещё его верный слуга – молодой воин – маг Керуон. Красный Король (для шутов и балаганщиков – “мухомор”) создавал для твоей матери модели ситуаций, забрасывая её в параллельные миры, и там она сама выпутывалась из них. Энергию для магических битв она черпала извне, а вот реальные еду и кров она добывала сама. Когда трудом, когда правдой, когда неправдой. Закончив обучение, попала на Вечную Войну, как на последний экзамен. В последней битве она (а ей было двадцать) боролась магией и разумом с молодым мужчиной (он был старше её на год – два) за право обладать первенством защиты (Маги и Наставники – тоже люди, им тоже, как и всем царям да королям, хотелось вкусить абсолютной власти). Наставником юного мага был Мертос Ночь. (Символом веры, которую проповедовал Мертос, был чёрный единорог, цвета – чёрный и иссиня–фиолетовый.) Ученики и последователи “ночника” помогали униженным и оскорблённым под покровом ночи, потому чёрный цвет служил им ещё и камуфляжем. Новый же ученик скоро стал ещё одним символом мертосианского учения – сумев добиться совершенства в воинском искусстве он оставался человеком, свободным, вольнодумающим и живущим по своим законам; о нём все знали и слышали, но вот похвастаться личным знакомством  не мог никто, кроме трёх – четырёх человек: матери (от остальных родственников, замка и наследства, титулов и “Рыцарской чести” он отказался), наставника, помощника, слуги наставника. Будучи притягательно красивым, умным и обладающим многими другими завидными качествами, воитель - соперник стал объектом воздыханий твоей матери, Селен, с первого взгляда. Да и наша воительница, ой как, пришлась ему по нраву. Через несколько часов битвы они поняли, что их силы равны (и симпатии тоже) и хотели обратиться к своим наставникам за помощью в решении противостояния. Но Учителя и сами всё это поняли. Селен и Арносс (твой отец) очутились в огромном зале. На твоей будущей матери (одеяние для торжественных случаев всегда важно) было алое шёлковое платье со шлейфом, на руках – длинные перчатки и золотой пояс на талии. Волосы ниспадали по плечам, половина прядей были огненно – рыжие, другая половина – темно-бордового цвета. Перед ней на мраморном полу зала лежали Солнечный Лук и Колчан Золотых Стрел. Рядом с ней стоял твой будущий отец. В чёрных кожаных доспехах, высоких подкованных сапогах, да ещё и с волосами чернее сажи, он был ей идеальной парой! Молодые и красивые, они покорили Судьбу и она проявила к ним благосклонность! Мудрые решили не только объявить дружественный нейтралитет, но и помогать друг другу, а в подарок способным ученикам решили их… поженить! (Не правда ли, это избитый сюжет?)

Глава Одиннадцатая.
Банально это или нет, а жизнь-то состоит из циклически повторяющихся ситуаций. И если так было сколько-то веков назад, то почему бы этому не повториться? Главное лишь, чтобы повторялось лишь хорошее, во много раз приумножаясь.
Тем временем, передохнув минуту – другую, вещунья продолжала:
-“Но поставили им Главные одно условие, на первый взгляд совсем неожиданное: в жизни своей будущей – семейной, то есть – свои навыки магические они не должны употреблять. Никогда…
Только один раз в этой самой жизни можно им это сделать – когда пойдёт жизнь о спасении… идеи! Только лишь идеи, а, точнее, Идеи!
А это означает, что должна существовать такая Идея, за которую не только жертвуют жизнью, но и переворачивают мир.
Итак, дали им Главные зарок, да… “смылись”. Сказано лишь было: “Ваше величие и ваша мощь к вам вернутся. В после идущих…”. А что это значило – не объяснили. Так всегда делают маги. Они долго готовят финальную фразу для завершения обучения. Почти всё время занятий. Фраза должна представлять бессмысленный набор “заумных” слов; при этом её ну никак нельзя расшифровать сразу, хоть думай, хоть не думай. Со временем Главные же и ответ посылают, эта игра у них, наверное, единственное развлечение… Как и ожидалось, эта фраза намертво засела в головах юных магов.
Счастливые молодожёны тут же столкнулись с первыми трудностями обыденной жизни: где жить, где деньги брать…Тогда стали они думать (как в сказке – думали, думали и придумали), что с этим делать. Решили пойти в ближайший город и попытаться заработать на жизнь. А, поскольку их учили воинским хитростям, они решили выступать как бродячие артисты, с трюками. Глядишь, что-то и в диковинку будет. По настоянию Селен, знавшей эту местность по картам, отправились они в небольшую приречную торговую крепость – Коднарт. “Коднарт” – довольно-таки старое название для этих мест, его принёс торговый люд; оно переводится на Нынешний язык примерно как “Яркий Торг” или “Красочный Торг”.
Первые две ночи Арносс и Селен коротали на улице, где, естественно, ни о какой любви и речи быть не могло – днём много народу, ночью же ходит стража с вечерним дозором (всё-таки крепость, торговые пути, много странников, значит много и воров, и убийц, и разбойников, да и ещё много кого). А потому твои родители довольствовались редкими взглядами да прикосновениями украдкой.
Через два дня они, вполне освоившись с расположением домов и особенностью обычаев в городе, отправились выступать на Главную площадь – “Центр Торга”, как говорили в народе. Здесь толкался весь городской свет – купцы, мог появиться и Глава Торга – самый богатый в том году торгаш (кстати, только ему одному было дозволено пользоваться магией в этом городе и его окрестностях, да и то, “маленькой”, прикладной магией – вроде перенесения предметов с места на место или изобличения мелких воришек). Чтобы завоевать его расположение, основной свой товар купцы старались сначала показать и продать ему, а, потому, около него толпилось много наряженных людей, даже несколько вассалов местного лада. Лады – это тип воинов, которые, сильно разбогатев в походах отстраивали себе огромный замок или дворец, нанимали войско и занимались управлением и охраной окружающих его непосредственные владения территорий на два – три дня пути лёгкого всадника. Эти вассалы наблюдали за соблюдением законов местного самоуправства да и просто старались заполучить побольше наживы с мелких нуворишей.
Ну так вот; твои родители, будучи новичками в Коднарте, решили расположить свою площадку подальше от главы и его подчинённых. Несмотря на дальний угол, и тут народу толкалось много. Селен стала зазывать народ. Люди оглядывались неохотно, с трудом отвлекаясь от своих дел. И чем дольше она звала, тем меньше оборачивались. Тогда Арносс громко вскрикнул, как от испуга. Обернулись все, включая вассалов, Главного и кучки усталых воинов. Уличив момент, когда на них смотрело как можно больше народу, Селен метнула в твоего отца большой боевой нож, который она до этого незаметно сняла с верёвки на груди. Воины дёрнулись к лукам, вассалы протянули руки к мечам. Но…Арносс поймал нож на лету, за лезвие. Толпа сначала испустила вздох облегчения, а потом послышались удивлённые возгласы: где это видано, чтобы так вот на лету… да ещё, стоя спиной к бросавшему, предугадав, вовремя обернуться…
В общем, трюки трюками, умение умением, а к вечеру около них было много мелких монет, а слуги Главы наградили их бесплатным ужином и ночлегом в самой дорогой корчме. Через неделю выступлений с утра до вечера намётанный взгляд твоего отца стал замечать фигуру молчаливой всадницы на противоположном конце площади, в таком же тёмном углу. Всадница молча, застыв на месте как-то отстранённо, но, в то же время, внимательно наблюдала за импровизированным представлением. Дни шли, а странная женщина всё появлялась и появлялась…
Во взгляде её глаз читалось что-то потустороннее, там было что-то враждебно – мертвецкое… О Боги! У людей бывают даже очень светло–серые глаза, но у неё они были… белые! Белые как снег! Только чёрные… вертикальные зрачки!
Белоглазая вычленяла каждое движение из общего танца стали и тел. Наверняка эта колдунья знала толк в воинском деле, ей явно было что-то нужно. Белая прядь в её чёрных как смоль волосах подчёркивала неестественную белизну её глаз, делая движения зрачков незаметными.
Как-то вечером Арносс указал Селен взглядом на Всадницу, вопросительно изогнув брови. Селен лишь пожала плечами, успокаивая мужа. Но с тех пор она становилась всё мрачнее и мрачнее…
Ещё через некоторое время после этого случая, ночью, твоя мать разбудила Арносса и быстро, ловко минуя ночной патруль, увела из города. Они пошли по дороге, наименее исхоженной, уходившей на запад. Дни шли, их путь в никуда всё не кончался и не кончался…

Глава Двенадцатая.
Естественно, выбравшись из города, Арносс и Селен наконец-то почувствовали себя настоящими молодожёнами и посчитали первую брачную ночь в лесу весьма и весьма романтичной. (Чего не скажешь о многих последующих, совсем не тренированных, поколениях.). Поняв наутро, что жить в лесу, а, тем более, путешествовать через лес весьма выгодно (ну, как же, народу любопытного мало, а разбоя вроде и нет…Ха! Наивные!), они стали уже подумывать о том, что свой будущий дом  надо строить на поляне меж деревьев…В таких разговорах и разговорах о том, что они никогда не расстанутся, и проходил их пока безоблачный путь. Добыча еды охотой постепенно становилась для них привычным делом, а ночные бдения под каким-нибудь деревом становились всё удобнее и удобнее.
Слово за слово, а тропинка вскоре привела их к зловещего вида лесу; у входа в него, под многовековыми мрачными соснами, она заканчивалась. Идти в обход не было смысла, а у леса не было видно конца и края. Тогда Арносс вспомнил о том, чему его учил Мертос Ночь и огорчил Селен тем, что их медовый месяц, к сожаленью, окончен и наступили “суровые будни”: придётся идти через лес. Очень настораживающе тихо было в этом лесу. Не было птиц, животных, насекомых. Ночь твои мать и отец шли, а днём (если эту темноту можно было назвать днём) заметили, что стали появляться мелкие животные, которые прятались от шагов людей под уже слегка позеленевшими деревьями.
Устав так, что еле передвигали ноги (шли всю ночь и всё утро, а сейчас был уже день), Арносс и Селен расположились на привал. Привал был устроен как обычно – недалеко от основного направления пути. Уснули они сразу, и, казалось им ничего уже и не надо – только сон, глубокий и безмятежный…
Первой проснулась Селен. Ночью. От очень необычного шороха ( судя по звукам, так обычно крадутся крупные звери на охоте). Из-за деревьев на неё в упор смотрела поджарая, но жутко сильная и злая волчица. Её густой мех был странно знаком Селен – всё тот же чёрный цвет и белая полоса на лбу… Да-да, знакомо… Волчица смотрела на твою мать странным немигающим взглядом, взглядом белых глаз! Тут же вспомнились Селен и город, и Главная площадь, и безмолвная демоническая всадница на вороном коне. То-то бросалось в глаза, что  конь боялся свою хозяйку.
Отчаянным движением руки, не отводя взора от глаз зверя, твоя мать разбудила мужа. Тот сразу же понял в чём дело, но боялся сделать лишнее движение – при этом хищник моментально взовьётся в прыжке!
На клыках огромной волчицы смертью отражался слабый луч лунного света (даже в полнолуние ему трудно пробиться сквозь плотные кроны деревьев).  Да-да, именно, Смертью. Неминуемой и оттого ещё более страшной.
Селен медленно и почти незаметно, снова глядя волчице глаза в глаза, потянулась к спрятанному на груди ножу (она не расставалась с ним почти никогда, и, если и снимала с шеи, то точно не выпускала из рук) (интересно, как она при этом исполняла свой супружеский долг). Хищница не обратила на её движения ни малейшего внимания. Жертвой был Арносс. Вот тут Сел додумалась до одной вещи: Чёрная Всадница облюбовала её мужа себе в любовники. Опять же, банально. И явно хотела сначала добиться его внимания, а, потом, и смерти. Что-то дёрнулось у Селен в душе. Она слишком любила твоего отца, а потому, с этой точки зрения, не могла понять, почему именно он. Так обычно в жизни и бывает: когда что-то происходит с нами, мы долго не понимаем, почему именно с нами, а не с кем-нибудь ещё, с тем, кого мы не знаем, не видим и не слышим…
Арносс был красив. Даже слишком красив для человека. И слишком мужественен, что ли. В его серо – голубых глазах иногда сияло солнце, иногда светила луна; в них отражались то безоблачное небо дня, то чёрная грозовая туча дождливой ночи; то яркое негаснущее пламя беззаветной любви, то холодное безразличие опытного воина. Возможно, именно из-за этих глаз и волчица решила почувствовать крепость его объятий?
-“Нет! Никогда! Я не отпущу его! Не отдам!” - кричала душа  Селен. Столько мыслей за считанные секунды… Казалось, что перед  ней только что промелькнула вся жизнь, от осознанного начала до нынешнего момента. Она взвесила всё, чем рискует. И поняла – будущим. Своим, Арносса, детей, которым нужно родиться! Да и будущим Магического Ордена, а, точнее, даже двух.
От мыслей её отвлёк блеск ещё двух пар глаз, за спиной волчицы. Демоны – волки! Почти тот же взгляд, взгляд немного других, огненно – алых, но с тем же выражением, глаз, та же смерть, играющая на белоснежных клыках.
Поняв всю безнадёжность своего положения, Селен обернулась на Арносса и поняла, что дела обстоят ещё хуже. Глаза её мужа стали мутно – серыми, он сидел не двигаясь и смотря куда-то в никуда. Его… загипнотизировали! И тут твоя мать взмолилась:
-“Великая Богиня Селена, в честь которой я была названа! Помоги, прошу, умоляю тебя! Я сделаю всё, что ты захочешь получить от меня, твой недостойной подопечной! Только, прошу, не дай забрать им Арносса у меня! Мне нет жизни без него! Я умру, но, прошу, не дай им его коснуться!”
В ответ в наступившей  неожиданно зловещей тишине раздался мелодичный, зачаровывающий женский голос, который медленно, певуче произнёс:
-“Хорошо, я помогу тебе. Как ты знаешь, ничего в мире не бывает просто так. Поэтому за мою поддержку ты поможешь мне. По моему соображению месяцев через девять, вы же здесь даром время не теряли (при этих словах у Селен запылали густым румянцем щёки), у тебя родится дочь. Она со временем станет Властительницей Судеб и магом гораздо большей степени, чем ты. Это произойдёт, как только ей исполнится семнадцать. Но не раньше. Раньше того, как ей исполнится восемнадцать лет, ты должна научить её воинскому делу, искусству управления, многому другому, и, конечно, доброте; не сможешь сама – отведи к Бессмертным Учителям – Айкусу и Мертосу (они что-то подружились очень за последнее время). Пускай тебе не будет сюрпризом… Помнишь, ты могла договариваться с лошадьми? Ну так вот, она сможет это проделывать со всеми животными. Отсрочка твою дочь не спасёт хочешь ты того или нет, а ей воспользоваться магией придётся. Так, вроде всё… А! Вспомнила! Я отправлю ей в помощь своих боевых товарищей молодости, когда я ещё не была богиней. Теперь всё. Отойди-ка подальше. И посмотри, как работает мастер!"
Голос умолк. Пространство между волками и Селен с Арноссом озарил луч слепящего света. И появилась призрачная, но, при этом, реальная, безумно красивая женщина в полном боевом доспехе самой совершенной работы. В руках она держала огромный искрящийся лук наизготовку. В колчане за её спиной торчало более десятка стрел с разноцветным светящимся оперением.  Она взяла оттуда три стрелы – две с белым и одну с золотым оперением и молниеносно спустила их в волков, затем повернула лицо к Селен(а время будто застыло) и сказала тем же чарующим голосом:
-“Уходи, демоны уже  не вернуться. Теперь это мои проблемы. И ещё одно предостережение: когда твой дочери исполнится 6 лет, Арносс отправится в Блаженный Край. Почему – время покажет. Береги дочь! Уходи!”
С этими словами богиня вновь повернулась к зверям и произнесла на каком-то неведомом Селен языке древнее заклинание Очищения. Издавая жуткий вой звери исчезали один за другим… Как только растаял в воздухе образ последнего демона, исчезла и богиня Селена..”

Глава Тринадцатая.
-“Ренель! Что с тобой?” – насмерть перепуганная Алмера, вскочив со своего стула, трясла за плечи бледную вещунью. - “Очнись, тебе плохо? В чём дело?”
Знахарка оторвала взгляд от шара, и, слегка улыбнувшись, прошептала:
-“Ничего, скоро пройдёт! Видимо, остальное тебе придётся самой вызнавать. Связь была плохая, да и, тем более, богиня Селена не очень-то жалует тех, кто роется в архивах её подопечных. Да, кстати, тебе шестнадцать лет, даже почти семнадцать… Осталось полгода…”
-“Теперь я понимаю, зачем матушка отправила меня в Туэннот. Только, вот, почему же так поздно… Слушай, (а Гва не заметила, что давно уже разговаривает с вещуньей на “ты”, несмотря на то, что та старше её на добрую тысячу лет, а то и больше!), знаешь… У меня к тебе будет пара вопросов: один попроще, а второй посложнее. Тот, который попроще, звучит примерно так: отец жив?”
-“Ну, как тебе сказать… До поры – до времени он, как и твоя мать пребывает в Эслануре. У него нет сил перейти из астрального тела в привычное нам, осязаемое. Когда ты справишься с теми, кто, не по справедливости, конечно, забрал себе Силу Богов – магические потоки энергии, направляемой на помощь людям во избежание войн, то он, твоя мать и многие другие смогут вернуться к тем, кто их так ждёт… А родители твои, я чувствую, ещё наиграются с внуками. Да?” – с этими словами Рен хитро подмигнула Алмере. Силы понемногу возвращались к вещунье, а, вместе с ними, и чувство юмора. - “Ну а второй вопрос? Тот, который труднее?”
-“Хорошо. Как добраться до этой пресловутой обители?”
-“Ну, это очень просто… Мне нужно дождаться одного товарища…”
-“Какого такого товарища? Мне об этом мама ничего не говорила!” – заявила Гва.
-“По-моему, она тебе ничего вообще не говорила!” – мысленно добавил лев.
-“А тебя вообще не спрашивают!” – хором заявили Рен и Гва.
-“Сейчас к ней придёт злой колдун и сотрёт меня в порошок!!!” – всё не унимался Суэс. –“И ещё он из меня говорящее чучело сделает!”.
-“Скорее я из тебя комара сделаю, если вмешаешься в серьёзный разговор ещё хоть разочек!” – разозлилась Ренель.
-“А я добавлю!” - притворяясь взбешённой отозвалась Алмера, и они обе залились смехом, от которого льву стало как-то не по себе.
-“Ухожу, ухожу, меня здесь нет и не было…” – лев поспешил отойти от них на пару шагов.
-“Ладно, Суэс, извини..” – сказала вещунья, а, затем, обращаясь уже к Алмере, сказала: - “Когда мне было семнадцать, я жила в небольшом имении на берегу Сейма. Город есть такой в другом краю другой страны. Жаль, ты его не видела! Там у моей семьи был сад с красивыми деревьями, вьющимися цветами… А фонтаны…”
-“Э – нет, ты от сути дела не уходи. В чём твой секрет?”
-“А ты можешь помолчать хоть пару минут? О любви думаешь, а терпения никакого! Как же ты своего Карна дожидаться будешь? Это ведь не один день пройдёт. А что касаемо того, кого я жду… Ну я же сказала, один мой старый знакомый Скоро придёт, нам нужно наверх.”
С этими словами Она встала со своего трона и грациозно направилась в другой конец зала, где засветился алый круг. С каждым Её шагом он разгорался всё ярче… Когда Она проходила мимо колонн, статуи кланялись Ей, а розы светились пурпурно - кровавым светом. Этот свет играл на гранях мраморных изваяний и отражался на мозаике, которой был выложен пол.
Алмера старалась не отставать от знахарки, лев же шёл с ней в ногу, немного ощетинившись на оживавших химер.
Они вступали в круг и один за другим оказывались в комнате с деревянной мебелью, всё было так же, как и до их спуска вниз, даже песок в часах оставался на том же уровне! В столовой их ожидал небольшой стол, накрытый так, словно здесь суетились, не покладая рук, сразу несколько хозяек. На нём стояло три прибора. Ал удивилась было – вроде лев не ест за столом – но Ренель её успокоила, загадочно улыбнувшись: “Я же обещала гостя!”.
Раздался стук в дверь, и Знахарка подбежала к зеркалу. Щелчок пальцами – и алое кожаное платье сменилось на скромное жёлтое платье, а длинные волосы были свёрнуты в тугой пучок. Снова пышным бантом выглядывала из-за спины завязка фартука, а обереги дружно звякнули. Являя собой истинную доброжелательность, Ренель открыла дверь. На пороге стоял смуглый мужчина лет шестидесяти, закутанный в плащ, хотя на улице сияло солнце. Его мужественное и волевое лицо выглядело усталым. Незнакомец шагнул в комнату, и тут, весело взвизгнув, Рен бросилась ему на шею.
-“Наставник! Шеро! Как давно я вас не видела! Я так рада! Вы совершенно не изменились!”
-“Ну да, для сумасшедшего колдуна триста лет – не срок.”

Глава Четырнадцатая.
-“Тише вы! Я же не…” – она покраснела и обернулась на Алмеру.
Девушка смотрела на неё немигающим взглядом и явно ждала разъяснений. В этом взгляде было выражение глубокой задумчивости, что наблюдалось крайне редко. Лев же наоборот, смотрел на Шеро как на старого знакомого, и, видимо, таковым тот и являлся.
Тут Шеро, в свою очередь, обвёл взглядом и всех остальных: стоящую в недоумении и о чём-то лихорадочно думающую; Суэса, совершенно умиротворённо наблюдавшего происходившую перед ним сцену.
-“Ага, незнакомая девушка приятной наружности и домашний кот!” - оценил ситуацию волхв. – “Интересно, инте… Девушка!… Э – Э…Что-то мне Ваше лицо знакомо! Где-то я Вас видел! Сейчас – сейчас, так–так… Вы случайно не дочь Красного Мага? Вроде Вы ещё одна моя старая знакомая! Посвящённая в…”
-“Шеро!” – прошептала Ренель – “Это Её дочь, той самой! Но сама Селен, если ты помнишь ещё её настоящее имя, дала зарок Богине! А Алмера… А! Совсем забыла представить!” – и, перейдя с шёпота на обычный голос добавила: - “Вот, мастер, познакомьтесь! Это Гварта, дочь Селен, Мага Красного ордена и Мастера Чёрного ордена, мага Арносса.”. “Ал, это Шеро, мой наставник, а, по совместительству, хороший знакомый твоей матери.”.
Оставив Алмеру разглядывать волшебника и переговариваться по этому поводу с Эрва, Ренель снова зашептала на ухо своему наставнику. Никто и не заметил, что все уже сидят за столом, а Гва спокойно продолжила трапезу! – “Ал – смертная, ей уже почти семнадцать. Вспомни зарок! Через год ей вновь, как и многим предшественникам, придётся спасать мир! Я думаю, она выстоит. Гва больно любит своих родителей и ни на минуту не забывает о Том, ради кого пошла и ещё пойдет на всё! Смотри, даже сейчас у неё мечтательный вид. Кстати, девицына избранника зовут Карн. Они познакомились полгода назад. Ей было шестнадцать, ему – восемнадцать. Он молод для рыцаря, но уже успел отличиться на турнирах (приписав себе пару годков). К тому же, он очень уважаем в своей воинской среде; ещё неплохо даже он и картины кой – какие пишет (благо происхождение позволяет покупать у купцов заокеанья) – видела некоторые. Однажды, где-то год назад на ярмарке в Тио он свои работы выставлял. Алмера приехала на ярмарку за покупками, не смогла от соблазна сдержаться, да и зашла посмотреть. Захотелось ей с автором потолковать – кто его учил, как бы самой опыта поднабраться. Отправили её искать художника к крепостной стене (харчевня там, на  праздник – столы открытые). Разминулись они на пару минут. И всего-то! А были совсем рядом! Вернувшись в палатку, где работы висели, уговорила она распорядителя пару рисунков ей продать. И как заболела ими с тех пор… Дома они у неё над кроватью висели. Да когда воины – найрны – пришли, то и от дома ничего не осталось. Грустит она тайно о них.
Алмера действительно любит Карна, стихи даже и оды в его честь пишет. Да, ещё, как и её мать, петь она любит. Если захочет, голосом может кувшин по стене разметать… красиво поёт, но всё больше песни заезжих менестрелей (подруги для неё у них слова да напевы выпытывают), о любви… Даже если не понравится тебе её пение ни в коем случае не поминай в разговоре (вдруг услышишь, а, хотя, вряд ли). Это её слабое место.» Закончив эту часть монолога, Ренель проверила, хорошо ли действует на Ал и Эрва  заклинание гипноза, и решила продолжать, раз у Шеро вопросов не возникло. - «Итак, Гва с детства пытается научиться хоть что-то рисовать, но желание пропало после того, как увидела она те работы на ярмарке. В общем, шло всё как по маслу, но видать суждено всему измениться!». С этими словами Рен повернула голову к Гва, взмахнула рукой. Та очнулась, а вещунья и Шеро как ни в чём не бывало радовались встрече. Шеро же посмотрел прямо в глаза Алмере, и, увидев непонимание в них, спросил:
-«Ну что, девушка, пойдёте со мной как спутником до Туэннота? У меня есть дело к тамошним управителям!»
-«Наставник!» – вскрикнула Ренель – «Разве вы не останетесь на пару дней?». С этими словами под столом Шеро получил жестокий удар каблуком по ноге. Спохватившись, он замялся и добавил:
-«Хотя, с другой стороны… Я бы не прочь погостить! У меня для Вас, Алмера, сюрприз есть. И даже два!»
Он свистнул, несмотря на умоляющий взгляд знахарки и её «подстольные» удары. Окно слева от стола распахнулась, и, сверкая золотыми перьями, на подоконник села огромная птица. Лев вскочил и, подбежав к птице, со всего размаху потёрся об нее головой. Тот по-хозяйски хлопнул его по носу крылом. «Оранок!» – догадалась Гварта. На повторный свист волхва распахнулась дверь и внутри показалась голова единорога. Тут уж, не удержавшись, вскочила Гва, и, с воплем: «Киртюша!»  кинулась коню на шею. Чмокнув его в нос, она продолжала на нём висеть. У Кирта покраснел от смущения хрустальный рог, и, только заметив это, девушка выпустила его шею из объятий, и, отряхнувшись, встала рядом, запустив пальцы в перламутровую гриву.
-«Кажись, Вы знакомы! Да, а как же Ваша троица, Эрва? Не хотите снова попутешествовать?» – засмеялся Шеро. Видимо, колдуна радовало, что его идея воссоединить троицу удалась. Его поразила реакция Ренель: она сидела и недоумённо хлопала глазами. Видимо, она пыталась что-то сказать…
…Тем же вечером неразлучная троица во главе с Алмерой отправилась дальше по дороге на Туэннот. Ал не пожелала ехать на спине Кирта, чтобы не мешать их разговорам с друзьями. Она шла и думала, как же она любит своего Карна … Своего?!



конец 1 части