Обратная сторона сердца почти все, почти любимые...

Последнее время мне стали часто говорить, что я выросла в своём творчестве…
Я решила это проверить, собрав воедино все лучшие на мой взгляд СТИХО-Я, расположив их в хронологическом порядке…

 * * *
Когда-то мы жили с тобой вместе, ты веришь?
Когда-то дышали одним кислородом, ты знаешь?
Теперь для точности часы сверю,
А ты не подскажешь, ведь ты умираешь…
А я с хитрым видом на тебя любуюсь,
Во время твоей смерти я улыбаюсь,
А ты, перед раем в болоте умоясь,
Из мира исчезнешь, в душе растворяясь…
И выйду из дома я с глупой улыбкой,
В кафешку зайду, чтобы голод спровадить,
И я твою смерть не считаю ошибкой
Мне только лишь жизнь остается наладить…

 * * *
Тринадцать крестов – все в росе по утру,
Мне хочется плакать, чтоб боль пережить,
Но плакать нельзя, и к утру я умру,
Я знаю: так легче, и надо спешить!

Сейчас я на воле и в небо гляжу,
А рядом тринадцать крестов.
Я в центре на собственном гробе сижу,
Пытаясь спастись от оков.

Мне ворон сказал, что пора умирать,
И мне объяснять не пришлось,
Я только хочу пред концом подышать
Туманом с росой, что вокруг…

Я верю, что в следующей жизни
Я стану такой же, как он,
Чтоб не было в жизни отчизны,
А было семейство ворон.

А солнце торопит, и ворон уж спит,
И мне уже тошно дышать,
Мне сердце прощаться с крестами велит.
И правда: пора умирать…

На тоненькой струйке – слеза…
Кончается девичья жизнь,
И падает капля с креста
И шепчет травинке: «Держи…»

Как трудно при жизни понять,
Что крест – это вечная память,
Что трудно вот так умирать,
Смотреть, как с ножа будет капать…

Сидеть до восхода у гроба
И слушать, как ворон молчит,
Смотреть на кресты до восхода
И слышать, как небо кричит…

Наверно, так трудно решиться
На кладбище ночью прийти
И ждать, пока небо свершится,
Так можно с ума сойти…

Но как мне хотелось бы тоже
На кладбище ночью лежать
И паром росы с перекрестья
В последний момент подышать…

 * * *
Мы не потеряны и толком не забыты,…
Мы просто птицы…
Мы при своих же соплеменниках убиты,…
Можем гордиться…

Смерть не осознанна, она даже глупа,…
А тут темно,…
Темно, как ночью, я совсем слепа,…
Черно окно…

Но мы не умерли, хотя не живем…
Мы просто спим…
И спим мы вместе с гибелью вдвоем…
Мы спим…

Мы помним посиневшие суставы,…
Все как вчера…
И наша жизнь имела вкус отравы…
Лишь до утра…

Мы смотрим в деревянный потолок…
И ищем свет…
Хотя и свет нам встать бы не помог…
Ведь нас уж нет…

Мечтаем только лишь теперь об облаках…
И ни о чем…
Хотя не думаем мы толком о мечтах…
Мы не при чем…

Хотелось бы увидеть нам рассвет…
Но света нет…
Хотя, наверно, нам не нужен свет,…
Ведь нас уж нет…

И не у кого помощи просить,…
Мир за стеной…
Нам деревянной этой стенки не сломить…
Мы под землёй…

Мы перестали верить в тех, кто не убиты…
Им лишь молиться…
Мы не потеряны и толком не забыты,…
Мы просто птицы…

Мы смотрим в деревянный потолок…
И ищем свет…
Мы ищем деревянный потолок,…
Идя на свет…

 * * *
Жизнь! Надень на меня платье белое
И назови меня невестой совести;
Жизнь! Скажи, ну разве я не смелая,
Раз я осознанно пошла за тенью горести?

Мечта! Создай иллюзию, что ты сбылась нечаянно,
И за моей слезой оставь слезу солёную…
Мечта! Скажи, что я отчаянна,
Раз ради счастья наступила я на сталь калёную?

Судьба! Прости меня за то, что я такая стойкая,
За то, что не сломилась под тобой!
Судьба! Скажи, ну разве я не бойкая?
Раз я на бой иду с самой судьбой?

Любовь! Ответь, зачем тогда меня оставила?
И не проси прощенья, я на жизнь обижена,
Любовь! Ты знаешь лучше всех, что я тобой изранена,
Судьбой избита и мечтой унижена…

 * * *
...Упавших слёз мелодия дождя
Мне измениться не поможет…
Единственное, она может
Напомнить про любовь и про тебя…
…Цвет красных глаз и чёрные разводы
Испортят внешность, но оставят суть,
Оставив на душе такую муть,
Что не отмоет и ни кровь и никакие воды…
…И от меня воняет ими…
И от меня воняет ими всеми…
Наверное, Вы сами так хотели,
Но почему-то не простили…
…И белые кроссовки не стучат здесь,
И даже птицам не поётся вдруг
И только слёз о щёки тихий стук…
И на моих плечах твоя месть…

 * * *
Я птица, что не может жить в неволе,…
Я ястреб, что летает высоко…
Но из-за них уж слишком много боли…
Но из-за них уж слишком нелегко…

Я рыба, что не может жить на суше,
Я рыба, что живёт на глубине,
И в родном доме воздух меня душит,
Я без родителей живу… прям налегке…

Я кошка, что не может жить на ком-то…
Я кошка, что живёт сама и для себя…
Но всё-таки грустит она о чём-то…
Не может просто выжить, не любя…

Я голос, самый сладкий в мире,
Я голос, что при них молчит,
Я голос… да, лишь голос я отныне,
Такой, что не поёт – кричит…

 * * *
Психическибольная, но особенная дура,
Неодарённая обтраханная шваль,
Иду по мокрым улицам понуро,
Пытаясь проглотить свою печаль.

Забыв про старый зонт, мокну до нитки,
Давно забив на дождь, иду вперёд,
Себе я не прощаю ни одной ошибки,
И в этом меня дьявол лишь поймёт…

Совсем отсутствующая, но всё слышащая сука,
Всё понимающая, но не реагирующая дрянь,
Да, в этом мире для меня жизнь – скука…
Всё в старой было лучше, глянь…


С отложенной на завтра жизнью, еле вскрикну,
С положенным на полку сердцем, промолчу,
С закинутой на шкафчик шуткой – проглочу улыбку,
С потерей в прожитом романе – захочу…

 * * *
…Погребение душ двух несчастных, погибших в страдании,
Друг от друга сходивших безудержно в свете с ума…
…Край могилы…земля…что на дне – в ожидании
Заполненья телами…на одно не хватило гроба…

…Разделенье дорог у истока, слиянье за стенами…
…В Царстве нижнего мира давно не хватает любви…
…Извлеченье души – поглощение тела гиенами…
…Разложенье костей – верный знак заточенья души…

…Слышен стон, перебитый лишь изредким чавканьем,
…слышен рык, остановленный свистом серпа…
…Лук нацелен на птиц, пробудивших меня своим карканьем…
-Этот мир мой оценен лишь взглядом былого стрелка

…От нехватки любви и до приступа страсти к остывшему
Мы в чужой похоронке устроим Вам пир во чуме…
…И забудем про гроб, придадим его полу прогнившему…
…Будем праздновать смерть двух сердец в гробовой темноте…

…Две души неизвестных, вступивших в наш мир умирающих,
Но уже расположенных в плотном комфортном гробу…
…Мы встречаем их криком…играя, с улыбкой встречающих
…Запивая их страхом, съедаем зараз их судьбу…

 * * *
Я небесная птица с обгорелыми крыльями,
…Белый голубь, мне подожгли крылья в аду…
Я лечу вниз с криком и стоном уныльными
И в небо уже никогда не приду…

Я подводная рыба с потрошёнными жабрами,
…Белый китёнок, пойманный в каком-то проливе…
Я плыву в корабле, не с другими китами храбрыми,
И воды не увижу отныне…

Я новорожденный щенок, утопленный в прудике,
…Белый Бим с чёрным ухом, хотевший увидеть весь свет…
Я лежу на траве, весь промокший, не дышащий, худенький,
Не открою я глаз, не узнают их цвет…

 * * *
Как мне хочется руки раскинуть и птицей, как камень, с горы полететь…
Ощутить сильный ветер и, душу подставив… взасос с дном ущелья… змеёй умереть…
Как мне хочется шею – на плаху накинуть, и меч на неё, как колье, уронить…
Страшным чувством удара и веком укутав,… уронить прям в корзину… как вор не дожить…
Как мне хочется мысли расправить и в петле, как шарик на ёлке повиснуть на время…
Вдруг понять на дыхание цену и, тело расслабив, висеть… как у лошади стремя…
Как мне хочется сердце – из ножен, в любовный раствор окунуть … подержать… и приклеить обратно…
Подставляя лицо поцелуям, подумать о смерти… и птицей с разгона в окно… безвозвратно…

 * * *
Две жизни… попавшие в рай одновременно…
Две розы… чьи корни вросли в мою душу…
Две свечки… чей свет никому не доверенный…
Две книжки… и их глупый смысл мне не нужен…

При свете… идущем от свечек затушенных
Живая… влюблённая в сердце замёрзшее…
Идёт по дороге – по жизни, не слушая
Ни мать… ни всё время… истёкшее…

Два крана… льют воду синхронно – немеренно…
Два сада… гниют под присмотром садовника…
Два мира… живут по законам проверенным…
Два сердца… проткнутых звездою полковника*…

Во тьме… на потели больной и заплаканной…
Сидит… умываясь слезами солёными…
Живёт… и с судьбою тупой и накарканной…
Идёт,… спотыкаясь дорогой калёною…

Две сетки… натянуты воль моей лесенки…
Две мухи… попали в ту сетку играючи…
И спеты… уже две последние песенки…
Молитвы… шумят в голове умоляючи…

При свете… идущем от неба, от господа…
Живёт он… мечтает… о чём – мне не сказано…
И солнцем…сияет он в окна мне просто так…
И режет… кромсает мне сердце алмазами…

Две смерти… скорбят по двум розам тут…
Два тела… одно из них – лучший друг…
Две страсти… ногой мою душу бьют…
Два лёгких… всё дышат и дышат вдруг…

 * * *
Наступит день, и люди будут жить как боги…
Настанет час, когда он вдруг меня полюбит…
И с ангелов спадут их ослепительные тоги…
И он меня так больше не осудит…

Наступит день, и люди будут жить как птицы…
Настанет час, и он так больше не уйдёт…
И про него мне сны как по заказу будут сниться…
Судьба вдруг наконец-то всё поймёт…

Наступит день, и люди будут жить как дети…
Настанет миг, и повернётся мир…
О счастье прочитаем мы в газете…
Потом проснёмся, видя злости пир…

Любовь пред ненавистью раздвигает ноги…
И жизнь опять стоит пред смертью раком…
За этим с неба наблюдают боги…
А мир как был… он так и будет мраком…

 * * *
Когда жизнь вдруг точку опоры меняет…
Когда сердце находит то, что искало, но поздно…
Когда души всё вместе, а тело теряет…
Когда телу тепло, а сознанью – морозно…

Когда любовь вдруг… одна другую сменяет…
Когда тебе на «Привет» отвечают молчаньем…
Когда тот, кого любишь, тебя шлюхой считает…
Когда мир твой наполнен дыханья звучаньем…

Когда хочешь простить, гордость не позволяет…
Когда жжёт крест на теле, но грех – если снимешь…
Когда то, кого любишь – одиноко скучает…
И он любит тебя – в первый раз его видишь…

Кода друг твой на смерть вдруг тебя променяет…
Когда жизнь вдруг твоя перестанет смеяться…
Когда мать и отец тебе не доверяют…
Когда смотришь вперёд – начинаешь бояться…

Когда петли на шее вес твой сужает…
Когда дружба тихонечко сходит на нет…
И кода кандалы тебе руки сжимают…
И чужие ладони внезапно твой травят обед…

Когда вечер приходит во двор – очень быстро темнеет…
Когда старость легла на лицо – остаётся молчать…
И смотреть, когда волосы мамы белеют…
Тогда смерть начинает семью посещать…

 * * *
Одинокий тёмный город и заснеженные крыши…
Лишь такси туда - обратно одиночество везут…
Лишь пустые подворотни, и скрипучий хохот слышен…
И невидимые дали так заманчиво влекут…

В леопардовом наряде дорогие проститутки,
Содрогаясь на морозе, рекламируют свой зад…
А пузатый сутенер их им рассказывает шутки,
Наблюдая, как три нищих прям в канаве ищут клад…

Две дешёвые подружки, разукрасившись под шлюшек,
Веселясь от алкоголя, мирно шествуют в night клуб…
Суицидный никотином расслабляет свою душу…
А убийца из заказа изготавливает сруб…


Ночь проходит незаметно, все проснулись как обычно…
Лишь в музее недосчёты – двух картин недостаёт…
А в дурдоме как обычно отдыхают истерички…
И влюблённая кретинка так же всем подряд даёт…

Лишь запаренные дети, торопясь домой с учёбы,
Наглотаются таблеток, чтобы предки не орали…
На строительном заводе конструируются гробы…
И моё слепое сердце всё кричит: «Меня достали!»

…Здесь любовь давно пропала, здесь царит разврат и хаос…
Но живут ещё ведь люди и стремятся даже жить…
По субботам в диско-зале на включают рок и house…
А по средам заставляют километры кролем плыть…

…Но горит ещё надежда обрести покой и счастье…
Позабыв про крик и хохот почесать за ушком нежно…
И занявшись НЕ оралом, раствориться в одночасье…
А потом смотреть в окошко и следить за миром снежным…

 * * *
«Я найду его, всё равно найду…»
Она твердила всё дрожащими губами…
Купаясь в сигаретном дыме, в темноте в бреду…
Она смотрела вдаль заплывшими глазами…
Потом сидела где-то – всё одна…
В руке сжимая выпитое пиво,
Пытаясь отогнать остатки сна,
Она брела куда-то молчаливо…
«Он умер!» - голос в голове
Всё повторяет чёткие озлобленные фразы…
«Вам всем-то всё равно, вы все…»-
-кричит в истерике и падает на каменные стразы…
«Я потеряла…» - всё твердит она сквозь сон…
Попробуй объясни врачу, что жизнь ты потеряла…
… «Невменяема»… - …дорога в камеру… - …стон…
«Ищи свою любовь в палате! Что ты встала?!»
Насмешки от врача ей хлестанули сердце,
Она от боли скорчилась пред ним…
«Я потеряла… я найду… лишь в смерти…»
-«Оставь её! Что толку говорить с больным?»
И по окну с решёткой тихо скрёбся ветер…
В вечерних сумерках и в полной тишине…
Она нашла его… но только после смерти…
И он был счастлив… только в темноте…

 * * *
То, что сейчас – облако перьев на синем фоне…
Это когда-то было живой и свободолюбивой птицей…
И ничто, даже сила любви не могли с ней сравниться…
…А она перед смертью мечтала хотя б о последнем стоне…

…То, что сейчас собирает лишь мух на дороге…
Это было когда-то живой, грациозной пантерой…
Превращённой сожительством с болью в мегеру…
И сейчас её сущность преступает пред смертью пороги…

…То, что сейчас аккуратно висит вместо света…
Это было наверно когда-то какой-нибудь мною…
Сотворенной из боли, тоски и страданий тобою…
Но сейчас ей достаточно только счастливого лета…

 * * *
На празднике дьявола громко играли фанфары…
То было день рожденья, но он не запомнил – зачем?
Сам Бог на торте в виде шлюхи чертил пентаграммы…
А Дьявол, с приличного пьяну, уже отклонялся от тем…

Под Prodigy два ангелёнка друг другу сосали,
И музы на арфах играли мазурку блатную…
Святая Мария и Демон стриптиз танцевали…
А Дьявол и Бог, обнимаясь, смотрели порнуху немую…

Над пламенем ангелы в теннис сердцами играли…
А бесы святым прочитали про секс все-все лекции…
Потом под кальян и вино все, кто был, угорали
Над видом смешной, неумелой священской эрекции…

А Дьявол с путанами прятал всю боль под подушкой,
Подушкой из ангельских перьев – подарком от Бога…
И Бог ради Дьявола сам ощипал как игрушек
Своих дочерей, отослав их пинком до острога…

Сегодня у Господа Бога настало похмелье…
Он, слабо качаясь, стаканами хлещет рассол…
А брат его падший ему докучает: «…вот, мол,…
Веча бы блевал, пропустил очень много веселья…»

 * * *
Это было похоже на красную струйку вина,
И, наверное, было желанье подставить бокалы…
И снежинку напомнила чем-то моя седина,
То не старость, а скорбь, порождённая болью-шакалом…

Мне одели вы саван под цвет моих белых волос…
И в последний момент «ну пока…» вы едва прошептали…
Не стеревши с лица пару капель неумерших слёз,
Жгучим скальпелем крест мне на лбу начертали…

Вам, наверно, совсем не хотелось меня целовать,
Раз, поморщившись, вы лишь до лба безымянно коснулись…
А хотелось быстрей уже в землю мой гроб опускать,
Я заметила – вы со священником переглянулись…

Только воздух почувствовал, как переносицы сжались,
Потолок лишь заметил, как дрогнули веки… в гробу…
И две капли отчаяния таять на скулах остались…
Только бархат услышал, кого я из гроба зову…

Мне в лицо полетели прям с неба два кома из грязи,
Но споткнувшись о крышку от гроба, остались лежать…
И теперь моё сердце в аду в окружении мрази,
И лишь парочка псов меня копотью учат дышать…

 * * *
Две фразы написаны спьяну на пачке «Парламента»:
«Его забрали 12 бритых ангелов с собой»,
«Стекла не хватило на стройку цветного орнамента»…
Стена лишь осталась шататься разбитой мечтой…

И голуби сдури ей в душу спокойно нагадили…
И спинка скамейки назад отклонилась слегка…
В тоннеле замёрзшем три ангела бритых наАдили…
Оставив слова, начертанных там, на века…

Измучившись в мире, ушёл он к 12 ангелам…
Забили на расу – забрали с собой навсегда…
Теперь их 13, стоящих на страже Евангелия,
Умерших однажды во жертву всемирного зла…
…………………………………………………………
Останется нищенкой жить по законам оставшихся,
Покинет сей мир лишь когда придёт её старость…
И примет всех тварей, в наследство от парня доставшихся…
Поплачет чуть-чуть… слегка… только самую малость…

Две лужи из слёз на кровати больничной палаты…
И мыслям осталось качаться разбитой мечтой…
Закончилась пачка «Любимый тяжёлый Парламент»
Его забрали 12 бритых ангелов с собой…

 * * *
Последний раз ударил колокол в часовне затихшего храма,
И на крыши в готическом стиле одиноко заплакало серое небо…
На прогнившем полу той церквушки сидела пиковая дама,
Растирая багровую кровь вокруг раны на сердце, молчала слепо…

В такт дождю в мутность окон всю ночь барабанил бутоном шиповник,
С потолка по немому органу беззвучно стекали небесные склизкие слёзы…
Под её бесконечные всхлипы обречённо вздыхал похороненный рядом чиновник,
Он мечтал расплескать её слёзы по телу, но топили в земле его гробик жестокие грозы…

Она немощно руки тянула к скрипучей виолончели,
И по струнам прошлась поседевшим смычком, распилившим её почерневшие вены,
В одинокое серое небо тихонько скрипучие ноты летели,
Разрезая готический купол, пуская отчаянье из плена…

И никто не прошёл в этот дождь, как стена, мимо древнего храма,
Тишина отворила ворота к приходу хромающей Смерти…
Небо молча вздохнуло, и всхлипнула мёртвая чёрная дама…
Смерть спокойно ушла, лишь оставив распахнутой мокрую дверцу…

 * * *
Он вернётся, еле-еле вздохнув на прогнивший алтарь.
И тихонько чихнёт вслед ему поседевшая Муза.
В этот вечер ворвётся в их вечность алмазный январь,
Колким снегом на сердце спадёт прошлой жизни обуза…

Он откроет сквозь слёзы сундук с одеяньем святых,
Но найдёт там лишь крест, проржавевший от снега.
Кинет взгляд на часы, потерявшие чувство бега,
И до боли сожмёт в руке чётки, но позже оставит их.

Склонит голову молча над ладанкой, чёрной от гари
И поверит в руке в угол кинутый жезл из свинца…
На него посмотрев, улыбнётся сквозь слёзы Иисус без лица…
И вернётся на небо, шепнув ему: «Ты ж ведь уж старый…»

Он легонько дотронется лбом до разбитой лампады –
Глухо звякнет она на подобие траурных маршей…
«А и правда: уже триста лет – я всё старше и старше…»
Его всхлип отразится о стены церковной ограды…
…………………………………………………………….
Он отправит на мёртвое небо в метель Крестный Ход,
Мёртвым крысам в сгоревшем подвале проведёт причащенье…
Панихиду таким же, как он, разглядит в отражении…
Отреченье от веры – был самый обдуманный ход…