Последний штрих проза

Одиночество. Глухое. Тоскливое. Одиночество. Я чувствую. Оно засасывает меня. Я знаю. Я ощущаю. Единственное, что я могу сейчас – думать. Мозг?! Он пытается сопротивляться. Но с каждым днем попытки эти становятся все слабее и слабее. Тщетно. Со дна болота нет пути наверх. Как в принципе нет и желания. Желания всплыть.
Никто. Никто не хочет понять меня. Никто. Даже самые близкие люди. Не хотят. Не хотят и не могут. Но главное не хотят. О, Боже! За что? Почему? Да, почему? Почему я не могу рассказать об этом никому? Я боюсь. Страх? Он словно лютый зверь. Каждая частица. Каждый атом моего тела дрожит словно осиновый лист. Я боюсь, что меня посчитают слабохарактерным и слабовольным слюнтяем. Ведь всю свою сознательную жизнь я работал на свой имидж. Старательно строил его: крупинка к крупинке. Я запрещал себе любое проявление эмоций. Слезы – нельзя: мужчины не плачут. Боль – нельзя: мужчины смеются, когда им больно. Страх – нельзя: я не трус. Сочувствие – нельзя: можно только в рамках такта и не более того. Сострадание? То же самое. Вот! Вот почему меня всегда считали черствым и считают по сей день. Считают грубым. Называют дьяволом. Но это не так. Я не…
Хотя нет! Я не был таким, но я стал им. Одиночество. Я все чаще задумываюсь о том, когда наступит тот долгожданный момент. Момент под названием "МНЕ ВСЕ РАВНО!". Два замечательных слова. Недолго. Я знаю. Как только я решусь. Хотя уже все давно решено. СКОРО. Все "за" и все "против". "За" – больше. Намного. Только как это сделать? Так как писал М. Горький: "Чтобы не было мучительно БОЛЬНО"!
Боль?! Мужчины смеются, когда им больно. ХА-ХА-ХА. Прощайте! А вы, с кем уже прощался, когда-то здравствуйте.