Генрих Гейне - Дон Рамиро

                Генрих Гейне                (Перевод с немецкого),               

                Д О Н   Р А М И Р О

                Донна Клара! Донна Клара!
                Я снесу судьбы удары!
                Ты без жалости решила,
                Мне да будет божья кара!

                Донна Клара, Донна Клара!
                Зреть тебя - нет слаще дара!
                Но сойдёт твой образ милый
                В темноту моей могилы...

                Донна Клара! Завтра станешь
                Ты пред алтарём с Фернандо,
                Он с тобой любовь разделит,
                Ты меня тогда забудешь.

                Дон Рамиро, Дон Рамиро!
                Право, слов твоих нет горше,
                И твоих страданий больших
                Нет во всём подлунном мире!
               
                Дон Рамиро, Дон Рамиро!
                Свадеб шумы слух ласкают.
                Бог союзы душ скрепляет,
                Только нас разъединяет...

                Дон Рамиро, ты душою
                Крепок был, хоть знал ненастья.
                Приходи ко мне на свадьбу,
                Пожелай мне завтра счастья!

                Донна Клара, дорогая!
                Я приду, конечно, завтра.
                Буду танцевать с тобою,
                Своё горе забывая...

                Долго, горестно вздыхая,
                Под окном стоял Рамиро,
                И, когда окно закрылось,
                Он шагнул во мрак, страдая...
               
                Наконец, ночные тени
                Уступили место свету,
                И раскинулся в красотах
                Утра свежего Толедо.

                И во всём великолепьи
                Зданья и дворцы предстали,
                Купола церквей высоких
                Ярким золотом  блистали               

         В перезвонах колокольных
         В храмах сотворяют мессы,
        Ликованием застольным
        Люди праздник отмечают!               

                Но - смотри туда, смотри же! -
                Там, из рыночной капеллы,
                Из дверей - толпа людская
                Устремляется, ликуя!

        Рыцари в своих доспехах,
        Пёстрые наряды женщин,
        И торжественным органом
        Праздник радостный увенчан!

                Посреди толпы весёлой
                Чинно, гордо выступают
                Донна Клара и Фернандо,
                Счастьем юности сияя.
               
        Их до самого собора
        Ликованье провожало,
        Перед алтарём высоким
        Пара юная предстала...

                И до самой ночи длился
                Праздник радостный, и долго
                Сталь мечей, щиты звенели
                В смелых рыцарских турнирах.

      

        Танцевал народ, кружился
        Шумным и весёлым вихрем,
        И по стенкам замка блики
        Праздничных огней плясали...

                И, над всеми возвышаясь,
                Донна Клара и Фернандо
                К ликовавшему народу
                Сладкой речью обращались.

        ... А веселье разрасталось,
        Словно волны в бурном море,
        И гремели барабаны,
        И огни свечей дрожали.

                "Но, скажи мне, донна Клара, -
                Молвил рыцарь удивлённо, -
                Отчего ты так печально
                В зал глядишь тревожным взором?"

   Ты не видишь, дон Фернандо,
   Человек стоит там в чёрном?.."
  "Но, смеясь, ответил рыцарь -
  Это ведь всего лишь тени!".               

 Тень приблизилась, однако,
 И предстал в плаще мужчина,
 И приветлива с ним Клара,
 Но смутился дон Фернандо...               

   День и ночь в весельи танцев
   Беззаботно люд кружился,
   И земля тогда дрожала
   Под ногами танцевавшх!               

   "Я охотно, дон Рамиро,
   В танце следовать готова
   За тобою, но зачем ты
   Чёрный, мрачный плащ накинул?.."

       Опустив зеницы долу,
    Ей, насупившись, ответил
 Дон Рамиро: "Ты хотела,
Чтобы я пришёл сегодня!.."               

                И кружится  эта  пара
            В вихре музыки и танца,
        Но, дрожа, шептала Клара:
   "Отчего такой ты бледный,               

                И лицо твоё и щёки
            Отчего так побелели?.."
     Вновь ответил дон Рамиро:
Я пришёл, ведь ты        просила!.."               

                А, меж тем, сверкают свечи,
                Люд захвачен вихрем танца,
               Плачут скрипки, воют трубы
      И грохочут барабаны!               

                "Стали серыми вдруг щёки..." -
               В ужасе шептала Клара.
         "Что ж, ведь ты прийти велела!" -
    Вновь они в объятьях танца.               

                "Ах, оставь меня, Рамиро,
              Мне дышать всё тяжелее!".
       И опять он мрачно молвил:
Я пришёл, как ты хотела!..               

   А земля благоухает,
       Бодро музыка играет,
            Пенье скрипок и органа...
                Только вдруг всё враз исчезло!
               
       "Ах, прошу тебя, оставь же!"
             Плач в мелодию ворвался.
                "Но, ведь ты сама хотела, -
                Я пришёл!.." - сказал Рамиро...

     "Да свершится божья воля!" -
         Страстно Клара возгласила.
              Но, пока слова звучали,
                В тот же миг исчез Рамиро...

               
                И внезапно потемнело
                У неё в глазах от страха:
          "Это - смерть в начале жизни!";
     Всё в ней вдруг похолодело...

               
     Но рассеялось виденье
          И ресницы задрожали,
               Золотые её очи         
                Блеск алмазных слёз роняли.

               
     Новый танец начинался,
         Но, ещё в объятьях страха,
              Клара слышит голос нежный,
                Голос милого Фернандо:
               
     "Отчего ты побледнела,
         Отчего глаза в тумане?"
             "Где Рамиро?.." - простонала
                Клара, сил совсем лишившись.

               
    И сказал негромко рыцарь:
         "Сообщить тебе не смел я,
               Что сегодня, ровно в полдень,
                Умер бедный дон Рамиро..."

                Декабрь 2001 г. Ашкелон.