Венок любви -

1
В любви нет правых – каждый виноват:
От подлого пройдохи Купидона
До нежной нераскрытости бутона,
Ночной росы, сочащей аромат.
В тот первый миг, когда нескромный взгляд,
Споткнувшись, застывает изумлённо
На встреченных глазах, и на полтона
Подпрыгивает сердце – твой отряд
Дозорных, как всегда, не сплоховал –
Ты чувствуешь, что поднесён запал
К твоей душе, дремавшей в этой стычке.
И вот всепожирающий огонь
Бесчинствует, невинен – "А не тронь!" –
В том, что поддался дьявольской привычке.

2
В том, что поддался дьявольской привычке,
Есть новый кайф: она тебя не ждёт,
И вдруг однажды некий идиот
С утра ей дарит свежие гвоздички.
Смущение и радость в перекличке
Решают, кто из них сейчас не врёт,
Но тут в игру вступает рифмоплёт,
Бессмысленностью слов подобный птичке.
Потом всё происходит невпопад:
Звонки, непопаданья, выход в сад,
Вакула долго ищет черевички
И, наконец, находит. Но и тут
Он должен ждать, и ждёт не пять минут:
Иной замок подвластен лишь отмычке.
 
3
Иной замок подвластен лишь отмычке,
И ты её бросаешься искать,
Перебирая всё, что могут дать
Подруги, опыт, пьяный в электричке.
Ты извлекаешь из заветной нычки
Последний рубль, и в панике опять
Сидишь, не зная, что же предпринять:
Кино? По пиву? Танцы? За плотвичкой?
Уже в печёнках отдых и работа,
Все мысли об одной, и едкий кто-то
Ещё не спел про кислый виноград.
Но нерешённость одного вопроса
Готова вырвать радость из-под носа.
Жизнь ключника он превращает в ад.

4
Жизнь ключника он превращает в ад
Поспешно-неурочными звонками,
Желаньем показаться мастаками,
Попытками предвидеть всё подряд.
Заполучив желанное, он рад
Так, что в пронзительной осенней гамме
Её сжигает жаркими глазами.
Двоих несёт стремительный снаряд.
А вот и миг: на улице ненастье,
Но двое оказавшихся во власти
Совместного безумия горят
Одним огнём, и в фитиле запала
Друг друга им всё мало, мало, мало:
Вначале всё нам видится стократ.
 
5
Вначале всё нам видится стократ
Приближенным, огромным, настоящим,
И этим ощущением летящим
Преображён магический квадрат,
Где по углам – мы двое, рай и ад.
И мы берёмся за руки и тащим
Пустое время по легко звенящим
Свободным рельсам, пущенным назад.
Мы в тамбуре одни, и нас несёт,
Целующихся, не сбавляя ход,
Влечение сильнее электрички.
В твоих глазах играет: "Только тронь!",
И губы возвращают нам огонь
Умноженным, как пламя тонкой спички.

6
Умноженным, как пламя тонкой спички
В заоблачном всесилии костра,
К нам трепет возвращается. Игра
Переступает рамки мелкой стычки:
Все имена меняются на клички,
У занавески мягко светит бра.
Трескучий крик будильника "Пора!"
Не стоит запятой её реснички.
Тебя щемит от нежности, пока
За край кровати свесилась рука,
И в горле застывают перемычки.
Но звонко и светло, по кромке ал,
Вечерний отражается бокал
В коллекции зеркал, как альт певички.
 
7
В коллекции зеркал, как альт певички,
Звучит мотив погоды за окном,
Где солнце расплавляет светлый дом
Полуденным вокалом. Для москвички,
Давно привыкшей чувства брать в кавычки,
Едва ль не шок – то счастье быть вдвоём
И мерить жизни пыльный водоём
Колёсами забытой древней брички.
Дорога выверяет ритм дыханья.
Рука в руке – безмолвно пониманье,
А для двоих в полёте нет преград.
Вот только в небе между облаками
Вселенная вздымается над нами
В басовом гуле баховых кантат.

8
В басовом гуле баховых кантат
Звенят обрывки марша Мендельсона,
А мы кружимся в вальсе – окрылённо,
Возвышенно – и только невпопад
Повёрнутые головы горят
Чужим румянцем. В ноздри неуклонно
Крадётся аромат одеколона,
Забытого тобой сто лет назад.
Пьянящей смесью счастья и свободы
В нас колобродят прожитые годы,
И трещиной струится по столу
Невидимая щель твоей скорлупки.
Совместные воспоминанья хрупки.
Мы медленно вверяемся стеклу.
 
9
Мы медленно вверяемся стеклу,
Вернув себя прозрачности и свету
И вновь приняв за чистую монету
Копейку, что пылится на полу.
Ты с детства больше доверял орлу,
Чем решке, но теперь – по этикету –
Твоя слепая преданность предмету,
Открыв глаза, окажется в углу.
Оставшись вдруг чужим и прислонённым
К пустым холодным мраморным колоннам,
Ты вспомнишь о наставнике – Балу –
И вновь рванёшь туда, к родным лианам,
Отчаянным и лишь немного пьяным,
Чтоб выплавить смертельную иглу.

10
Чтоб выплавить смертельную иглу,
Ты раскаляешь мозг огнём страданья,
И жизнь приобретает очертанья
Пробойной фазы, брошенной в тылу.
Ты с ужасом взираешь, как в углу
За ней растёт незримое сиянье,
Поскольку веришь в предзнаменованья,
Которые приходят ни к селу,
Ни к городу. Желанье быть при ней
И яркий блеск заманчивых огней
В твоей душе становятся врагами –
И вот тебя разносит по куску,
Взамен вручая чёрную тоску,
Оставленную взглядом и словами.
 
11
Оставленную взглядом и словами
Тупую пропасть не преодолеть
Усильем воли, если только треть
Участников готова к полной гамме,
А две другие шпарят по программе,
Предоставляя старым чувствам тлеть,
Предпочитая искоса глядеть
На колебанья почвы под ногами.
Но вся проблема в том, что этой встряски
Не хватит даже на дрожанье ряски,
Заполонившей пруд, куда глядел,
Ища в траве ответ и тут же пряча,
Участник номер два. А вот задача:
Как угадать, что за стеклом предел?

12
Как угадать, что за стеклом предел?
По голосу, приправленному мылом.
По отраженью капель на унылом
Засохшем лепестке. По куче дел,
Внезапно ставших срочными. По мел-
ким нестыковкам в некогда постылом
Календаре. По каменным перилам,
Которых долго не касался мел.
Но для второго номера раскладка
Безжалостно прозрачна: как ни сладко
Касанье губ, дальнейший артобстрел
Не оставляет шансов сумасбродам.
И копоть мажет чёрным год за годом,
Когда фитиль в лампаде догорел.
 
13
Когда фитиль в лампаде догорел,
Что остаётся? Несколько открыток,
Двухцветный карандаш (настолько прыток,
Что нарисует сколько хочешь стрел,
Пронзающих всё то, на что смотрел,
Не отрывая глаз), да скрип кибиток
На проходном дворе, да шпулька ниток,
Упавших за диван, да память тел.
По ставням хлещет ветер. За окном
Пытается пропасть соседний дом.
Октябрь ласкает череп сквозняками.
Из букв не составляются слова.
Чернее дух – белее голова…
Ты умираешь, как пустое пламя.

14
Ты умираешь, как пустое пламя,
Дошедшее до края вещества
И встретившее там едва-едва
Заметный конус света с мотыльками.
Все требуют: "Огня! Огня!", мы сами
Охотно превращаемся в дрова
Чужих костров, и молния права,
Венчая всесожженьем то, что нами
Считалось фейерверком. В тексте роли
Мы наконец нашли слова о боли,
Но действие не отмотать назад,
И режиссёр – терпение насмарку –
Читает вслух последнюю ремарку:
"В любви нет правых – каждый виноват".
 
0
В любви нет правых – каждый виноват
В том, что поддался дьявольской привычке.
Иной замок подвластен лишь отмычке:
Жизнь ключника он превращает в ад.
Вначале всё нам видится стократ
Умноженным, как пламя тонкой спички
В коллекции зеркал, как альт певички
В басовом гуле баховых кантат.
Мы медленно вверяемся стеклу,
Чтоб выплавить смертельную иглу,
Оставленную взглядом и словами.
Как угадать, что за стеклом предел?
Когда фитиль в лампаде догорел,
Ты умираешь, как пустое пламя.

2001