Я долгие годы...

Я долгие годы был слеп и беспомощно слаб,
Я в хижине ветхой свой век, одинок, коротал.
Не то чтобы был я силен и отчаянно храбр,
Я просто не умер, как голод меня ни пытал.

Мне птицы и звери лесные носили еду.
Не знаю я, сколько минуло в забвении лет,
Но как то, не знаю, на радость мне иль на беду,
Седая старуха нашла мой прерывистый след.

Нашла среди мхов недалече лежавших болот,
Где я себе путь животом за водой пролагал.
И в дом мой вошла, и сейчас там, наверно, живет,
Недаром же, слышал я, люд там хворать перестал.

Она мне сказала: "Ты нужен другим, Человек,
Открой свои очи, на ноги свои поднимись.
Я вижу огонь между спящих с рождения век.
Я вижу в тебе непокорную, бурную жизнь.

Не знаю, как долго живешь ты в крепи меж лесов,
Кем был ты рожден, и кем брошен на требу волкам.
Я знаю одно: в тебе дар добродетельных слов.
Ты можешь воззвать к позабывшим о нас небесам".

Она рассказала, что Боги забыли людей,
Призвали Гонца и оставили взглядом поля.
С тех пор, что ни день, то хоронят в общинах детей,
Их нечем кормить. Они гибнут, промучавшись зря.

Нет больше дождей милосердных, нет света с небес,
И души усопших уж внуков своих не хранят.
Гуляет по людям скаредная тощая смерть
И всех без разбора она забирает подряд.

"Я дам тебе силы, ты только найди их в себе,
Пойди, отыщи и скажи милосердным Богам,
Что люди погибнут в для них непосильной борьбе,
Когда не вернутся они и не сжалятся к нам".

И тут я прозрел. Я стал видеть, и ум мой померк,
Как много всего и как трудно поверить глазам...
Я вижу! Хожу! Я не зверь, я вполне человек!
И я сделал шаг. В первый раз и уверенно, сам.

Откуда-то знал я названья и свойства вещей,
И в теле бежала, звенела тугая струна.
И мы попрощались. Я вышел искать для людей
Ушедших Богов. А старуха осталась одна.