Музыка разбитых сердец

 
               
Ее звали вовсе не Ассоль. Как ее звали? Да разве это важно?

Ее дом был на горе. Каждое утро она выходила на балкон и, вглядывалась в горизонт, в надежде,  что там покажутся алые, ну пусть не алые, пусть даже бледно розовые в лиловую крапинку паруса.
И не важно, что в том городе  никогда не было моря.

А за городом, на самой окраине,  почти у горизонта,  волнами шумела сирень…

Однажды в ее дверь позвонил почтальон,  и принес ей посылку, в которой были веточка сирени и маленький бинокль, отражавший  только свет  ночных  неоновых ламп, рассыпанных тут и там  по тихим улочкам,  которые - все как одна -  петляя,  сбегали с пригорка к железнодорожной станции.
Но на этой станции поезда никогда не останавливались, а их гудки по ночам не давали ей спать.
И она написала мелодию  для дудочки и  гудков проносившихся всегда мимо поездов.
И вскоре поезда стали насвистывать только эту мелодию, и тогда  в дверь снова позвонил почтальон,  но на этот раз он не принес ничего,  кроме билета, на котором не было даты.
Больше она не выходила на балкон, но каждое утро бежала на станцию встречать пролетавшие мимо поезда.
Однажды остановился экспресс красного цвета с надписью белым -  «Алые Паруса». 
- Какая, однако же, путаница  происходит в этом мире, - подумала девушка, но навстречу ей уже шел молодой белокурый астроном.
Десять лет они прожили  в маленьком городке, но – удивительное дело – когда она тайком от мужа поглядывала в  бинокль, он снова отражал только свет неоновых фонарей.
Как-то под утро она  почувствовала странное беспокойство, и вышла на балкон, прихватив бинокль.
Она долго смотрела, как встает солнце, и его блики заиграли в стареньком бинокле. Они плыли по полу балкона, по ее ногам, кружили, поднимаясь вдоль ее тела, выше, выше,  к волосам, затем, игриво соскользнув на перила балкона, и повальсировав там для приличия, слетали по водосточной трубе  вниз, во двор, рисуя узоры на асфальте.  Они были всех цветов радуги, и даже  желтые в лиловую крапинку…
Днем  ее муж собрался в дорогу и уехал, ни проронив ни слова. Но теперь у нее были эти блики, которые каждое утро складывались в новый узор, и образовывали письмена.
Ей писал ее капитан! Десять лет она получала эти письма, надеялась и ждала.
А на одиннадцатый,  когда город замело листвой, вместе с кленовым листом на ее балкон упала фотография. На ней был черноволосый пират с голубыми, шальными глазами. Он  писал ей, что его бригантина уже в пути, что ей надо немного подождать, ведь ему надо преодолеть тысячи километров и пару океанов.
Окрыленная, она подлетела к зеркалу, чтобы расчесать свои прелестные цвета старинного золота волосы, и увидела в них седину…
С первым снегом пришло последнее письмо, а потом бинокль угас, и больше разноцветные блики не вальсировали вокруг нее, не складывались в слова. 
Жители городка больше не обращали внимания на худенький, словно оцепеневший, скованный льдом  силуэт, что появлялся в предрассветных сумерках на балконе в доме на горе. Кое- кто поговаривал, что разглядел в ладони этой женщины маленькие алые пульсирующие комочки, и самые отчаянные головы даже утверждали, что это бьются осколки ее разбитого сердца… 
Как-то весной к  перилам балкона пристала каравелла. У нее не было алых парусов,  а капитан, сошедший с ее борта, был  совсем седой. Его лицо прочертили глубокие морщины.
Он говорил ей, что всю жизнь стремился к ней, и как это жалко, что пришел он так поздно, но теперь ее горе позади, и они всегда будут вместе. И она почти смирилась с мыслью, что это и есть он,  ее капитан, и к сентябрю даже начала шить себе белое подвенечное платье. Но в день перед венчанием на ее балкон  вместе с первым опавшим кленовым листом снова упала фотография юного черноволосого пирата.


Люди увидели, как во время венчания разноцветные  блики упали на голову невесты, и заскользили по ее волосам,  и там, где они касались волос, седина исчезала, сменяясь чистым золотом. А там, где они касались ее лица, с него исчезали морщины. Затем зеваки увидели, как невеста выбежала из церкви, не дождавшись окончания церемонии венчания. И старый капитан вышел следом с невидящим взглядом, а  в его ладони бились маленькие алые осколки…
Больше капитана никто не видел.
И только почтальон потом всех уверял, что седой капитан был очень похож на астронома, и даже показывал оставленные им фотографии молодого черноволосого пирата, вырезанные из какого-то журнала прошлого века, которые капитан якобы посылал жене, не ему никто не верил…