Оркестр

 Маэстро плещет у пюпитра,
 колышется ахейской гидрой
 затылков крепких полубокс.
 Благоухает пряно флокс,
 Gran cassa ухает, как филин,
 главою гулкой без извилин,
 бренчат тарелки звонко: ”Поккс-с-с!”
 
 Бас-геликон рокочет сладко –
 трубач с косой нависшей прядкой
 щёк раздувает пузыри –
 воздушный вихрь струит внутри,
 и голос медного самца
 волнует женские сердца
 в лучах чахоточной зари.

 Как богомол, худой и длинный,
 его сосед сидит картинно,
 глаза таращит, верхогляд,
 рукой гребёт вперёд-назад,
 тромбон кулисою кривой
 черпает жадно пред собой
 мошку и розовый закат.
 
 Певец любви – гобой альтовый
 флиртует с флейтами. Фартовым
 пижоном блещет флюгель-горн
 средь труб изящных, толст и горд.
 Полощет звук в роскошном горле,
 ссыпает ноток пышный ворох
 кларнет, клюваст и остроморд.
 
 Громадой золотою туба
 гудит печально и угрюмо,
 с отдышкой цедит: ”Бу-бу-бу”,
 кляня тяжёлую судьбу.
 Ей страсть сжимает крупну грудь,
 ну, помогите ж, кто-нибудь,
 утешьте пышную трубу.

 Горит стручком над медным тельцем
 склерозный нос её владельца.
 Родня охотничьих рогов,
 поют валторны – томный рёв
 плывёт улиток бронзо-спинных.
 Мужи, им пальцы в пасти вдвинув,
 соски целуют мундштуков.
 
 Шкеты к ним взглядами прилипли,
 хохочут, бьют чечётки дриблинг,
 жуют, коварные, лимон –
 слюнотеченьем поражён,
 оркестр сникает. Но дружина,
 порядка тайная пружина,
 шпану с позором гонит вон.
 
 В фонтанных брызгах, у водицы,
 так сладко пахнет медуницей,
 и табачок нежнейше-бел.
 Амур пускает груду стрел,
 сердца доверчивы и глупы.
 Зажжёт звезду ль небесный купол,
 луна ль прольёт лилейный мел -
 
 
 под вальс-бостон тягуче-шагий
 шуршат широкими клешами
 в рубахах вольных апаша
 мужчины. Строгость дам круша,
 синкопы рвёт седой фагот,
 лабая медленный фокстрот...
Бока вращает синий шар,
 к свободе
 

 тянется душа.