Сандаловое дерево

Сандаловое дерево.

   Уже теперь сказать могу,
    Пройдя все муки наслажденья,
    Я тело отдал бы врагу, взяв у души ее свеченье....


Вот уже многие дни и недели я сижу у серой стены, повернувшись к ней лицом. Все остальное остается где-то позади в глубине коридора, я отделена от всего окружающего меня пространства легкой прострацией собсвенного восприятия, которое может воспринимать лишь серую стену. Все остальное болезненно и раздражает. Мне хорошо за ней, она предохраняет меня от боли. Мне неудержимо хочется закрыть глаза и полностью слиться с памятью, войти в ее плывущий круговорот, слиться с ее бешенно бьющейся волной и навсегда раствориться в летящем потоке... В тоже время я очень боюсь закрыть глаза, ведь память при слияни с реальностью превращается в рвущуюся наружу боль. Боль от утраты того, что так радовало, осмысливало беспечным своим существованием суету и ленность бесконечных  мгновений дня.
Неистрибимый,  тонкий  аромат сандалового дерева окутывает, будоражит меня, им словно пропитана память... Стена не препятсвует, скорее наоборот сохраняет и усиливает этот тонкий дурманящий аромат... Мне кажется им пропитано окружающее меня пространство, комната и сама стена.  неотьемлемой частью....

Я все же решаюсь и на мгновение  закрываю глаза, чтобы слиться с ароматом сандала, вновь отдаться тем же ошущениям....Зачем же бороться с тем, что и само скоро исчезнет, умрет под песками равнодушия и  ветрами новых увлечений... Сандаловые корни, хоть и глубоко вросли в почву,  но как и любые корни, вырубаются- выкорчевываются за ненадобностью.... Любая энциклопедия обьяснит нам, что по сути, сандал – паразитическое дерево. Хотя и истпользуется в мебельной и парфюмерной промышленности, но обычному среднему садику-огородику, ни на что не пригодно. И цветы-то неяркие, и ни плодов ни ягод.... Так одна маета с ним, только место занимает... Лучше уж под корень его срубить, да на его место кусики малины... И ядодки дудут и вареньеце осенью... А уж удовольствия, сколько их собирать по кусточкам то лазая..
Да, кончечо, рубится прочное дерево медленно, тяжело – крепко и упрямо дерево-паразит... Ну да нет ничего вечного.... А пока рубится оно – разливается тонкий, нежный удивитвльно стойкий запах сандала. Он охватывает самые сокровенные уголки души, будоражит чуства,  о существовании которых не предполагал садовник-огородник.
Зачем же я буду сопротивляться запаху, - полыву лучше на его волнах....
Еще раз взгляну в твои по детски бесстыжие глаза, дотронусь курой до кудрявых волос, взгляну на большое ленивое тело, полубниму его прижавшись к плечу и обхатит меня волна ничем неудержимой нежности, выступят слезы радости... Блаженное тепло обьятий....
Но кто -то внутри мяня смотрит на то, как вырубается очередной корень, падает ствол и распространяется стойкий аромат дерева. Наблюдатель вылезший из меня, и теперь стоящий на валу  серой стены смотрит, как падает ствол, рубятся ветки и разливается тонкая струйка сока. Наблюдатель говорит мне, что сок вытекающий из отрубленной ветки, чем то напоминает кровь из вены.  Живое, но уже срубленное дерево протяигвает тонкие руки-веточки, на стволе крупные капли сока-пота, выступившие от боли и ужаса.
Вот сейчас бросят срубленные ветки в мусорный контейнер, но и оттуда будет раздаваться пьянящий сладковато-горьковатый аромат, от которого будет неудержимо кружиться голова и биться сердце.
Наблюдатель со стены глядя как бросают срубленное дерево в мусорный ящик, кричит в рупор:
'Брось срубленное дерево в костер, пусть горит, согреет самые дальние выемки –пазы души.»  Он лихо свистит со своей стены и бросает к ногам садовника-огородника прямо на срубленные сандаловые ветки горящий факел. Я стою на охваченной пламенем стене  и любуюсь его заревом.