*Баб-Уля. Троица. Русалья ночь* Цикл*Записки палео-психолога*

Быличка, по следам этнографического сбора
*Все имена, кроме баб-Ули изменены по просьбе участников события.
** История про  «уход» корогода (хоровода) под землю описана в другом  рассказе.
-Баб-Уленька, а что это за развалины у Псла?
-Каки развалины?
-Ну, что у омута развалины-то?…
-Вы, деувки, туды не ходИтя, мельница тама  была, – всплеснула седенькими бровками баб-Уля  и наскоро осенила себя крестом, беззвучно пробормотав  что-то в  кончики белоснежного головного платочка.
-А что за мельница-то, баб-Уль? – настырничали «деувки».
Баб-Уля  громче загремела сковородой, делая вид, что не слышит вопроса.
Бряцанье посуды явно говорило, что тему подняли нехорошую, и разговора не получится. Воцарилось напряженное молчание.  Старшая из «деувок» - Николавна,  с притворным равнодушием к запретной теме, засуетилась,  пытаясь помочь по хозяйству. - Вот чёрт дёрнул за язык! Знала ведь, знала - одно неосторожное слово и всё – бабульки глазки к небу и…ни гу-гу, ни слова, как рыбы… Завтра уезжать, а так ничего и не узнала! Тоже мне, этнограф-психолог!

     Никитишна – директор сельской школы - говорила, что мельница эта в былые времена, еще при царе, до двадцати видов круп давала. Даже за границу продавали. Потому и называется село - КрУпец. А потом хозяин сбежал, всё разворовали, порушили и теперь за мукой в район едут.
     Мозги Николавны скрипели, мучаясь  попыткой понять, что за крупы такие были – аж, двадцать видов. Загибала пальцы. Но для современного городского человека, познаний  в области  зерновых, хватило только на одну руку. -  Пшеница, гречка, шрапнель (ой, то есть,  перловка),  ячмень, овёс…  Ну, еще рожь, а еще-то что?
-Нехорошее место – эта мельница, махнула рукой Никитишна и умолкла.
-Почему нехорошее?
-Да тах, брехня конешно, всяка. Вруть люди, говорять, что на Троицу в Русальну неделю видали - там огонь горить в одном токо окне…
-Так может, кто костёр жжёт?
-Може и костёр, да токо в одном-то окне…, а там три  окна и стен-то нету унутри, порушились… Тьфу ты, будто нечисть всяка, черти тризну празднують, - выпалила Никитишна и, испуганно, так чтоб не видели заезжие гости,  быстро, одним движением кисти, трижды перекрестилась и поплевала через левое плечо, чтобы чёрт, пока утираться будет, не слышал её речей.
     Поймав внимательный взгляд Николавны, Никитишна смутилась - неловко:все-таки директор школы… 
- Да вруть, тах болтають не весть што!

      Троицу спраздновали на славу.  Съехалось аж пять сёл, выступали школьники с а’ля русскими танцами из выхолощенного репертуара хрестоматии для школьников младших и средних классов. Начальству понравилось – аж с РОНО приехали, похлопали, покивали одобрительно Никитишне головами и уехали…
А детям - всё радость, хоть и самодеятельность, а всё  «приобщение к культуре родного края»!
Ну, а там уж и Троица началась, почти как в старину с «Тимоней» и дивными песнями. Разноцветье,  разноголосье соплетались в радость почти забытого праздника  аж до темна.
     - Пора, пОра гостям с двОра,
       пОра, пОра гостям с двОра,
       пОра собира-а-аца,
       пОра собира-а-аца.
      
      В одной бочки пи-и-ива нету!
      В другой бочке пи-и-и- ва нету!
      Третья протека-а-а-ет!
      Третья протека-а-а-ет!...

Гости разъезжались…  Вот и наши бабульки потопали по домам….И  долго ещё над селом  затихали их пронзительно голосистые песни…

Уставшие, перебудораженные  праздником, городские гости-этнографы слонялись по школе, пытаясь перестроиться ко сну. Душно…невероятно душно. Искупаться бы… Но сил дойти до Псла не было…Школа наполнялась затуманенным полуспящим настроением.
     Николавну мутило от пережитого напряжения праздника.  Липкая испарина противно облепила тело. Какая-то внутренняя маята  не давала покоя и нарастала с каждой минутой. Еще немного и просто размажет по стенке…Не хватает воздуха и куда-то гонит и гонит что-то неведомо тревожное… Куда?   
- Если я сейчас не искупаюсь, то просто умру…
     По установленному порядку по одному на реку ходить не разрешалось, тем более, ночью. Николавна еле уговорила двух парней-бойцов проводить ее икупаться.
Туман душной периной накрыл ночь. Такого еще не было. Впечатление, как будто продираешься сквозь манную кашу. Зябко…парни поёживались от ночного холода и с изумлением следили за Николавной, которая, стремительно ускоряя шаг, шла, почти летела через «святой»  луг, где когда-то «пропал», «ушёл» под землю целый корогод**. Её глаза сверкали, щёки горели. Приподнятый подбородок задавал цель движению. Походка становилась все легче и легче, не смотря на изрядный вес и больные ноги. Боль в ногах таяла с каждым шагом…
-Хэй! -  Неожиданно для себя самой крикнула в молоко тумана Николавна, - хэй-хэй-хэй!!! Отозвалось то ли эхо, то ли ещё что или кто…Призывным раскатом прокатилось ржание невидимого коня – «хозяина» святого луга. Никто не знает, чей это конь гуляет ночами, никто из поселян не признаётся… Но говорят об этом с острасткой, шёпотом...
     Жутковатый холодок пробежал по спинам парней – как испуганные кони покосились они на Николавну
- Что это?
Николавна пожала плечами. Её человеческое Я не понимало, что происходит и не находило слов для объяснения. Но где-то там, глубоко-глубоко, за пределами привычного сознания, она ЗНАЛА  ответ.  Это ЗНАНИЕ  несло Николавну  вперёд   в пелену. Она ЗНАЛА, что не может не идти и выйдет туда, куда надо…
       Неожиданно прямо перед ними выросла  сбившаяся в единое целое группка девчонок во главе с Димкой. Ужас в их глазах  рассыпался мгновенно – Свои, слава Богу! - Стайка молодых людей буквально прилипла к друзьям.
- Вы куда это ходили? – спросила Николавна. Её тон  вдруг стал требовательным и властным.
- Хотели искупаться…
- Ну?
- Не смогли найти реку, заблудились в тумане. Тут что-то не так, - почти прошептали ребята, вздрагивая от пробегавшей волнами  дрожи.
- Кто разрешил одним?
- С нами Димка.
Димка, мастер русского боя, в эту минуту ничем не отличался от дрожащих от страха девчушек.
- Хотите искупаться?
- Да… очень…
- Тогда пошли со мной.
- Страшно…
- Со мной можно, - выпалила Николавна, не понимая, почему говорит именно ТАК . Она просто ЗНАЛА, что С НЕЙ ТУДА  МОЖНО…
     От ощущения неведомого «ЗНАНИЯ» Николавну чуть потряхивало, изнутри обжигало пламя, и какая-то неведомая сила  тянула к реке. Ноги шли уверенно и легко, как будто не раз проделывали этот путь в тумане.
Странное чувство охватило ребят: боялись все, даже охранники-бойцы, за спинами которых раньше  всегда было спокойно. Только Николавна яростно,  страстно шла вперёд.
     Туман оборвался как-то сразу, как будто прошли сквозь зеркало и оказались в Зазеркалье. Всё было узнаваемо и неузнаваемо: излучина Псла, заводь, мельница с одним горящим окном…
Парни деликатно отошли в сторону.
Девчонки сбились воробьями и  вопросительно смотрели на Николавну, боясь сделать раньше времени неосторожное движение.
     Платье соскользнуло с полных плеч немолодой уже женщины так, как будто не было ни тугих пуговок, ни складочек – просто упало шёлковым всполохом под ноги… - Хм, - усмехнулась про себя Николавна – Никогда раньше ТАК не снималось платье…Как в кино…
 
     Всплеск – иссиня чёрная вода вихрем смыла дрожь. Ноги исчезли, превратившись в нечто единое, мускулистое и сильное. Тело завертелось, закручивая водоворот – ещё толчок и…
- Я, кажется,  понимаю, почему  так болят на земле ноги, почему я не научилась плавать… Я просто должна бояться воды,  шаг – и я ТАМ - ДОМА…Вот она линия, отделяющая Миры…Я её вижу, я её знаю… Только шаг!
      По воде  хрусталинками разлетелись звуки колокольчиков… Николавна повернула голову к заводи, краем глаза заметив, что все взгляды ребят направлены туда же.
     Метрах в десяти, над водой, плыл хоровод юных девушек в прозрачных сарафанчиках и венках. Слышался  тихий смех, который называют серебристым. Хоровод был соткан из искринок, как будто крохотные мерцающие звёздочки соткали   призрачные тела и одежду…
     Круг двигался то в одну, то в другую сторону, почти не касаясь воды…
     Николавна улыбнулась - СЕстрицы, голубушки! Здравствуйте! Как же я соскучилась! Если это мне не снится и не привиделось -  дайте знак – подрастите немножко и подойдите поближе…
     Трепещущие туманные фигурки, чуть вытянувшись к  звёздам, проплыли вперёд к Николавне.
     Сердце затрепыхалось птахой, захлебнулось радостью - Хватит, хватит, вижу, а то напугаете девчонок. Они пока несмышлёныши…

      Николавна махнула рукой –  девчонки рыбёшками заплескались в воде.
Тишина… Только невидимый кулик прокричал: «Красота-то какая!» и по реке рассыпался звон  Русалочьих колокольцев.
Неведомое ЗНАНИЕ, как полночный бой часов  подсказало – Пора выходить. Оставаться дольше в воде нельзя!
- Девчонки, быстро на берег!
Золотистые тела, как  мотыльки  вспорхнули на песок, подставляя крылышки лунной дорожке.
Николавна в пояс поклонилась сЕстицам  - Знаю, не время мне ещё возвращаться, прощайте пока…

Как-то одновременно   все поняли, что пора уходить от реки. Пространство становилось плотным и  предупреждающе холодным.  Свет в одном окне развалившейся мельницы грозно полыхнул краснотой…

     Только ноги переступили границу  тумана,  укрывавшего «святой» луг, заржал «хозяин». Мы оказались в другом Мире. Нечто подгоняло нас быстрее пройти молоко, которое сливками всё плотнее смыкалось за спиной. Шествие замыкала Николавна – её спине ничего не грозило, как границе, замыкающей Миры.
     Лаз через забор школы. Последний шаг – ржание коня захлопнуло калитку «святого» луга…
     Воздух во дворе школы был тёплый и прозрачный. Яишный диск луны – однако, полнолуние – изумлённым глазом разглядывал обитателей двора…

    Кто-то, негромко беседуя, сидел на крыльце, кто-то споласкивался перед сном под струёй воды из кувшина, кто-то тихо мурлыкал старинную песню… 

     Утром пришла попрощаться Баб-Уля.
– Детки дорогие! Вы ишо приежжайтя до нас! Хошь на Спас, хошь на Купалу, а то и на Рождество со Святками! Как соберётеся, тах-то и приежжайтя…
- Баб-Уля, а мы вчера купаться ходили ночью на Псел! – брякнул кто-то из толпы ребят.
- Ахти! Как можно?! – закрестилась Баб-Уля, - Низя-а-а, деточки! На Русальну-то Неделю! Русалки утащуть! Раньша-то их много тута было, а щас поменьша…И черти на мельнице-то тризну празднують! У нас, бывало, как баба  на Троицу начнёть по углам метаца, да гореть вся, так в деревне уж знають – ведьма!  По своим скучаить, видать. В полночь на полну луну полетить повидаца со своимя! Низя-а-а-а, детки, низя-а-а-а!
…А может вруть люди…- вздохнула баб-Уля,  как будто испугавшись того, что сказала…
 ***************
 Эпилог: 
 
       Что это было? Игра  сознания, ожидавшего чуда? Групповой гипноз, транс под воздействием старинного праздника? Игра природы?  Шутка обитателей иных Миров? Не знаю…И вряд ли в скором времени смогут  объяснить этнографы и учёные это таинственное явление.
      
За Николавной же  с тех пор окончательно закрепилось прозвище «СтаРуська».
Не подумайте, что «старая» Русалка! «Старшая Русалка»! Не случайно, видно, именно её, ещё до волшебной ночи в КрУпце, выбрали ребята  вести  «Русалью горку» - этнографическую мастерскую по  исследованию психологии обряда – вещь не простая,  стра-а-а-анная…

     Ох, не бывает случайностей в жизни. Как говаривал старый дед:
- Случайность? Значит «с-лучом» Солнца. Попал под луч солнца – случайность? Но, попробовала бы ты под него не попасть!       
Рось.  Троица 1999 г. Село Крупец  Беловского района Курской обл.