Осиная любовь

    Лето было безумно жарким... и безумно грустным.. для меня... Случаются в жизни человека такие вот неудачные года...високосные.. и лето високосного года!.. Я с котом-Крисом, который по внешности и родословной, был чистокровным представителем персидской породы, а по характеру -- дал бы фору любому дворовому коту, маялась на даче, не зная куда деваться от палящего, злобного солнца... Да и дачу-то дачей было, прямо скажем, рано было называть... Участок слегка обработанной земли, на котором стоял железный вагончик, крыша которого к полудню раскалялась чуть не докрасна... вот и вся фазенда, к которой я теперь была прикована, как раб на галерах... я с тоской думала о том, что теперь от этого "счастья" мне никуда не деться и придётся отрабатывать барщину на этом землевладении до конца дней своих... и ещё я подумала тогда, что конец этих дней -- эта самая дача и приблизит всенепременно... Сидя под маленьким, почти не дающим тени зонтиком, я представляла себе, как она, эта "дача" будет плакать и переживать, что сама же меня и отправила туда, откуда не возвращаются…  да ещё будет плакать от того, что никто её земличку больше не перепашет, не прополет... она мне представлялась  дамой с вуалью на чёрной шляпе, скупо смахивающей слезу над маленьким холмиком земли с одиноким веночком, который она же, вся в раскаянии, принесла в день прощания со мной... И ещё я подумала, с ехидством -- вот, наверное, ей сейчас во всём чёрном -- как невозможно жарко-душно... сейчас она постоит-постоит и рухнет от сердечного приступа на этот мой маленький холмик, а валидола нет нигде... потому что кроме неё -- никого нет рядом... никто ей не поможет!.. и она -- уляжется вскорости рядом со мной!.. и никто не будет плакать на месте нашего успокоения... Я уже готова была сама расплакаться от придуманного мною самой сюжета, леденящего душу (в такую-то жару!!!)... только не знала по кому мне плакать-то надо было?.. -- По себе, несчастной, убиенной этой самой "дачей"?.. по даче ли, скончавшейся так скоропостижно и несвоевременно, ещё и не начав жить по-настоящему?.. Начала было дальше думу думать, но "тормознула"... Бред какой-то!.. до чего можно додуматься под палящим солнцем!.. Пора искать тень где-нибудь!.. Пока мы с Крисом не превратились в два кусочка шашлычка... оххх... шашлычка бы сейчас,  встрепенулась я ... и я начала  новую «пьесу» думать, из разряда "совершенно секретных" в настоящее время для меня тем!.. и --  запрещённых даже для размышлений!.. Мы с тобою, Крис -- на диете! -- сказала я разомлевшему коту и вдруг заметила, что мой голубой по окрасу кот -- начал выцветать от постоянного нахождения-загорания под солнышком... "Голубенький мой, ты рыжим  у меня становишься, дружочек..." --  пробормотала я заплетающимся языком и всё-таки, найдя маленький кусочек тени от своего железного домика, переползла туда вместе с блюдечком спелой клубники, которую уже просто не могла видеть, не только есть, но... Кот, разомлевший, как и я, не просыпаясь даже, переполз вслед за мной и распластался в ожидании вечера... но, до вечера было далеко... мучаться нам с тобой ещё где-то часов пять-шесть -- сказала я ему и заснула...
Солнце – как будто навечно повесили в небе… и там забыли навсегда…
  Вернулась к жизни от какого-то постороннего звука, навязчивого в своём постоянстве… Не открывая глаз, прислушалась… жужжит… и где-то рядом.. прямо с ухом… открываю глаза и закрываю их сразу же… от ужаса… прямо перед лицом моим – моя переспевшая клубника в блюдечке – вся облепленная осами… лакомятся, дармоедки полосатые!.. даже без очков вижу – какие большие и красивые… полосатенькие, с тонкой тальицей (вот бы мне такую!)… кружат и кружат над ягодами… а те, которые уже присосались к ним, ничего вокруг не замечают, едят… которые уже наелись – с трудом взлетают и отправляются в неизвестном направлении… их место тут же занимают другие красавицы… я боюсь шевельнуться, даже опасаюсь моргать, чтобы меня они не заприметили – всё ведь происходит прямо под моим носом, и не в переносном смысле… блюдце как раз в пяти сантиметрах от него, моего уже сгоревшего на солнышке, располагается… но им, жужжалкам, явно не до меня… даже обидно как-то стало… моя ведь клубника, и не приглашала я их совсем на пиршество!
  Проснувшись окончательно, вдруг вспоминаю, что  их, злобных и вредных по преданиям, я должна бояться… и пытаюсь вспомнить, как я их боюсь, но почему-то испуг не приходит ко мне… кроме любопытства и желания присутствия на продолжении спектакля поедания моей клубники ничего не испытываю и продолжаю глазеть на пиршество… полосатых становится всё больше… я думаю, что они, слетав куда-то там, в гнездо (или что там у них на самом деле есть, улей?), наверное сообщают остальным товаркам, что здесь, недалеко – клубникой кормят зрелой… надо было сахарком присыпать – приходит мысль в голову и я делаю попытку привстать с одеялка, на котором парюсь под солнышком, потому что тень уже давно сбежала от нас с котом куда-то в другое место, до которого не доползти теперь… да и сколько можно ловить её?.. неуловимая подруга и неверная она, тень эта…
  А полосатые не обращают никакого внимания на меня… я всё же делаю усилие и поднимаюсь… никакой реакции с их стороны… даже обидно!.. у них – дело!.. а я и не при чём вовсе!.. вот так вот!.. направляюсь в сторону духового шкафа, который вообще-то исполняет роль садового домика и, набравшись храбрости, вхожу внутрь за сахарницей, думая при этом – не превратился ли сахар в сироп?.. пора бы уже – при такой-то жаре. Нет, как ни странно, нет… не превратился…
  Несу с обречённым видом сахарницу к блюдцу с клубникой и вижу кота, который сидит в полном недоумении рядом с роящимися над клубничным блюдцем осами… он сидит, полупроснувшийся, и внимательно наблюдает за происходящим, явно ничего не понимая… на лице его написано, если не удивление, то недоумение уж точно. На одном из его длинных усов восседает, покачиваясь, оса… я ужасаюсь – только бы не решил мой котик её поймать и наказать за наглость такую!.. но, Крис сидит, не двигаясь… он так же удивлён, как  была удивлена я, открыв глаза…  Наверное, соображает – снится это всё ему, или же на самом деле происходит?.. – подумала я.
 Пока я соображаю, что же сделать нужно, чтобы избавить усы моего кота от опасной наездницы, она сама, накачавшись, слетает к клубнике, и только тогда котофей мой замечает её и делает движение, чтобы поймать на лету безобразницу… я замираю в ужасе… но он, слава Богу, промахивается, а я шикаю на него, после чего он, обиженный уходит прочь в сторону сбежавшей тени и там садится, в отдалении, наблюдая уже за мной и недоумевая, зачем я сыплю сахар из сахарницы на клубнику, которая уже просто шевелится вместе с насевшими на неё осками… оски под снегопадом сыплющегося сахара вдруг взлетают и начинают кружить надо мной… я соображаю, что сделала что-то не то и что расплата за это вот она – покусают ведь и спрашивать не будут, как да что…я замираю в ужасе – вот он, тот запоздалый страх, и не могу сдвинуться с места… даже дышать перестала… наверное, это и спасло меня от их гнева… простояв с закрытыми глазами, затаив дыхание и всё ещё держа в руках открытую сахарницу с сахарным песком, минуту-две – и не почувствовав ни единого укуса – решаюсь приоткрыть один глаз, потом второй… всё успокоилось. Часть моих гостий вернулась к клубнике, часть – решила, что чистый сахар – более вкусен и осталась на сахарнице, которую я держу в руке… я решилась, наконец, двинуться с места и наклонившись, поставила сахарницу с новым роем осок рядом с первым местом их паломничества… и отошла в сторону…
   Тот, кто вывесил солнышко на небосводе, видимо ослабил своё внимание или устал следить за ним… и оно, сорвавшись с ниточки, на которой держалось весь день, стало клониться  к западу, с каждой минутой всё больше становясь похожим по цвету на апельсин… тени становились длиннее, но прятаться в их объятиях теперь почему-то уже не хотелось…  Крис занял своё постоянное охотничье место у мышиной норки и застыл изваянием… сфинкс… иногда, утром уже, приносил добычу к порогу… похвастаться… наконец-то заструился вечер, давая облегченно вдохнуть, измученной от дневной жары земле свою прохладу… наступало самое лучшее время для Души…
  Про сахарницу я вспомнила только лишь в сиреневом сумраке, когда решила попить вечернего чаю, и не нашла её на положенном месте… припомнив наши с Крисом «осиные» предвечерние  приключения, нашла и подняла её с земли, заодно и почти пустое уже блюдце с остатками клубники, которая теперь напоминала мумифицированные останки ягод… ни одной оски в округе не было… я вдруг подумала – не приснилось ли мне всё это?.. Но, что тогда делает здесь, на земле моя сахарница, совершенно пустая и чистая, будто её вымыли с мылом?.. не желая далее думать про это, я унесла её в домик, уже остывающий и обещающий мне хороший, крепкий сон в прохладе ночи…

  Следующее утро было ясным и, как  последние несколько недель, солнечным… значит, и сегодняшний день будет таким же, как вчерашний – мучительно, изнуряюще жарким -- подумалось мне и я приготовилась пережить его с той же стойкостью, что и вчера, и которая будет истаяна к середине дня (я знала это…), как мороженое, о котором я теперь только мечтала среди этого пекла…
  Умывальник уже вовсю грелся в лучах солнца, ещё только набирающего сил и злости… но водичка ещё хранила прохладу ночи и было приятно смывать ею сонное выражение с лица… плеснув последний раз в лицо из горстей эту прохладу, я услышала тоненькое жужжание… вокруг моих мокрых рук вились несколько осочек и  жужжали, то прикасаясь крылышками, то присаживаясь на секунду на обнажённые сухие плечи… и звук их песни был совсем не таким, как вчера, когда они вились над клубникой… странно, но я, всю жизнь боящаяся всего летающего и жужжащего, не почувствовала страха и в этот раз… Сейчас, сейчас – вынесу вам поесть – пробормотала я, улыбаясь и направилась в домик за плошкой с вареньем, поняв что от этих «нахлебников» мне теперь не отделаться… «наваренников» скорее, рассмеялась моя душа… странно, но мне захотелось их соседства почему-то…
  Моё знакомство с этим роем переросло через несколько дней в крепчайшую дружбу… к коту они не приставали более и не пытались покачаться на его усах… для них мною был обустроен «пункт питания», который некоторые их полосатых красавиц не покидали даже на ночь… пришлось выстроить что-то наподобие навеса над плошками с вареньем и сиропами, которые они поглощали неустанно, для того, чтобы ночная роса или случайный дождик, не помешали моим гостьям…
В общем, прижились мои оски в моём одиноком царстве-государстве под названием «дача»…
  Ни одно передвижение моё по участку не оставалось для них неотслеженным, где бы я ни находилась – они вились надо мной, садились на руки, на плечи… и я не могу сказать, что это их внимание не было мне приятным… я приняла их в свою жизнь, они – меня – в свою… понятное дело – мать-кормилица!.. А как иначе?..

  Завтракали, обедали и ужинали мы за столом, стоящим на участке… мои красавицы проверяли каждый раз – что едим?.. и почему – для них на столе ничего не выставлено?.. почему – окрошка?.. почему – чеснок?.. зачем нам квас? – жужжали они, присаживаясь на краешек тарелок и пробуя на вкус наши яства… я заметила, что звук их жужжания всё время разный. Утром, при первом свидании – один, тоненький и нежный… если я задерживалась с выставлением, положенной им плошки с вареньем, жужжание становилось громче и настойчивей – ну, чего ты возишься?.. забыла, что мы голодные?.. что нам работать давно пора, солнышко – глянь-ка – высоко уже!.., а ты только проснулась… непорядок! Давай-ка – быстренько!.. где наше вареньице?.. Где?.. где?.. есть хотим! – так и слышалось нетерпение в голосе моих полосатеньких… я, приговаривая – щас, щас – принесу-вынесу, шла обречённо за очередной порцией и, когда выставляла им  блюдце, слышала удовлетворённое  жужжание этих нахалок, которые покрутившись вокруг моего лица, рассаживались по краешку блюдечка и начинали трапезу… при этом некоторых сталкивали прямо в варенье и те вылезали оттуда со слипшимися крылышками… по-первости я переживала –не погибли бы!.. но их тут же обрабатывали соседки и те принимались за варенье заново, уже более осторожно, с краешку…

   Так всё и продолжалось – мы вместе переживали это жаркое лето… прикормленная мною стая ос относилась ко мне с должным почтением… соседи смотрели на меня с изумлением, когда порой, из-за забора наблюдали, что я разговариваю с кем-то, кого они не видят… у соседа, однажды мною приглашённого к обеду, чуть не случился сердечный приступ – когда вся стая моих жёлто-поласатых, как обычно, явилась с проверкой и  желанием продегустировать, что мы собираемся есть?.. он начал отмахиваться от моих красавиц, а у меня сердце чуть не остановилось тоже, когда я представила, что сейчас он их разозлит, если хоть одну мою гостью заденет… не привыкли мои полосатенькие к такому во  неуважению со стороны человека… я попыталась объяснить ему, что не нужно обращать внимания на них, только необходимо следить за тем, чтобы севшая на ложку оса не попала в рот… и не проглотить её – это опасно и оску, опять же, жалко… но мой приглашённый вскочил в полном ужасе и, даже не приступив к еде, бегом пустился прочь… больше он ко мне не заходил, и даже не здоровался при встрече, отводя глаза в сторону… и чего он так напугался?.. мой рой за всё лето не сделал ни одной попытки ужалить меня… или кота, который теперь уже не дивился их присутствию в нашей одинокой жизни, а мудро смотрел со стороны, смирившись с постоянным жужжанием…
   Однажды, уже под вечер, мои красавицы начали кружить вокруг меня как-то уж слишком настойчиво и слишком громким и встревоженным послышалось мне их жужжание… обычно в это предвечернее время они кружили надо мной ласково и тихо, словно благодаря за моё внимание и варенье, за прожитый со мной вместе день… а тут – роились вокруг меня, пугая тревожными нотками своего жужжания… я, подумав, что варенье съедено ими уже и пора бы заменить пустую плошку на полную – направилась к их «столовой» и вдруг заметила в, почти полной, плошечке с вареньем – здоровенную, со спичечный коробок, осу… это чудище ползало по варенью, отгоняя маленьких, на фоне её, моих осочек и лакомилось вовсю их вареньем… я впервые видела такую красоту… и такую агрессию… немудрено, что стайка моя взволновалась-встревожилась и позвала меня на помощь… Я стояла, рассматривая эту полосатую «невидаль», сама опасаясь что-либо предпринять… чудище было явно «не из ласковых». Наевшись и покрутившись ещё по тарелке, чтобы разогнать моих маленьких полосатиков, оно, ничем не отличавшееся от ос, кроме своего размера – взлетело со страшным жужжанием, напоминающим звук пропеллера и унеслось в вечернюю дымку… я, с облегчением вздохнула, а осы продолжали кружиться встревоженным роем вокруг меня…

  Утро настало, как и всегда… мои оски поздоровались со мной… а я пошла ставить им новое угощение… к своему ужасу – обнаружив на всегдашем месте кормления несколько обездвиженных моих полосатиков и разгуливающих среди них – двух особей, таких же как вчерашнее «чудище», напугавшее мою стайку… Тааак… он вновь прилетел, да ещё и второго прихватил с собой террориста!.. Похоже, что это вот и есть шершни… говорят, что страшнее их среди всего летающего – только муха-цеце… и что они очень агрессивные и наглые… и что укус их для человека – может и летальным оказаться… только этого мне не хватало – подумала я…-уж их-то я приручать не стану…
Осы мои встревожено летали надо мной, не решаясь приблизиться к тарелке, на которой лежали
 уже их рисковые сёстры… наверное, они уже не живые – подумала я, не зная что предпринять…
Мои полосатые подопечные имели теперь доступ к кормушке только тогда, когда эти ненасытные и злобные твари, тоже жёлто-полосатые, улетали, наевшись… но потом они стали летать по очереди и стая моя совсем изголодалась и стала нервной и очень громкой… мне было жаль их… но я никак не могла придумать, что же делать со всем этим?.. эти  огромные негодяи совсем почувствовали безнаказанность и обнаглели, не подпуская к плошкам не только ос, но и меня, кружа надо мной и отгоняя…
Жадность их и сгубила… однажды, решив не улетать на ночь глядя в свои пенаты, они остались ночевать на тарелке с вареньем, где были застигнуты дождём, пролившимся наконец на землю… утром я нашла их в плошке, полной водой, утонувших… наконец-то я смогла, пересилив свой страх, двумя палочками вытащить их из этой сладкой ванной, и рассмотреть поближе… красота была необычайная… точь-в-точь – оса по окрасу и по форме тельца… и я подумала: Вот ведь как обманчива бывает она, эта самая красота!.. А злобы-то в ней, оказывается, сколько может вмещаться…

 Всё вернулось в нашей жизни на круги своя… приближалось время осени…солнышко, наконец-то подобрело и не жарило так, как в начале моего знакомства с полосатыми… осочки мои всё реже и реже стали прилетать ко мне… я заскучала без них… три трёхлитровых банки с вареньем были ими съедены… было наварено новое варенье…
Жду вас следующим летом – пропела я покидая свою фазенду нескольким, самым влюблённым в меня «полосаткам», которые всё ещё кружили около меня, едва прикасаясь к моим рукам, когда я, уезжая, выставляла им последнее блюдце с вареньем…