Первое воспоминание детства

Не помню мартовского плача
великого и как убрали Берию.
Не ведаю, как ликовали тюрьмы,
и страна, очнувшись, выходила
из кровавых снов анабиоза,
хотя студёное зловонное дыханье
эпохи черноусого тирана
я ощущал в своей судьбе десятилетья.

Пятидесяти трёх годов столетья отметина,
всего лишь третье лето моей жизни
и первая глубокая зарубка
на древе памяти. С могучими ветвями,
узорной кроной, уходящей в поднебесье
грядущего, с глубинными корнями,
проросшими во тьму тысячелетий,
сознанья моего дремучий ствол
прорезал первый шрам переживанья.

Пустяк, былинка – маленькая брошь
на белом платье маминой подруги,
фосфоресцирующий розовый цветок…

По трезвым меркам нынешних времён,
к нам радиоактивный изотоп
струил небезопасное свеченье,
но по наивному неведенью тех лет –
забавная и модная игрушка,
невинное свидетельство прогресса
огромной процветающей страны.

Но то страна. В растворе детских глаз
моих всё выглядело несколько иначе.
В косматом космосе, глухом и непроглядном,
в пространстве чёрном комнаты моей
трепещущие зёрна расцвели
непостижимо крошечных галактик,
заполыхали медленным огнем,
бросая отсветы и мягко озаряя
глаза мерцающие, птицу тонких губ,
глубокий вырез, ствол высокой шеи.

И Мать Вселенной, Млечная Звезда -
ушедших поколений древний идол -
со мной заговорила в тишине,
наполненной таинственным свеченьем.
Ни слова, ни ползвука не издав,
заворожённый совершенством мира,
я растворялся в ледяной волне
испуга, изумленья и восторга…

Я в этой комнате стою и посейчас
трёхлетним потрясённым мальчуганом.