Мэри Герберт. Псалом 137. Super flumina

Сидели с плачем у реки,
Где цвет раскинул Вавилон,
И слез жемчужных ручейки
К нему с дождем шли на поклон, -
И думы были далеки:
Сион! – и арфы, что дал он
Нетронутыми сохранив,
Повесили мы среди ив.

Висели арфы средь ветвей,
И нас пленившие пришли,
Чтоб оскорбить еще сильней,
Сказали, чтобы мы, вдали,
Коль музыканты от корней,
Сиона песнь пропеть смогли.
О нет! - ни голосов, ни рук
Для этой песни наших мук.

С холмов родных пусть изгнан я
В чужую землю, где мой плен,
Рука моя – забудь меня,
Коль будешь ты, Сион, забвен;
И немотой меня казня,
Да будет мой язык смятен,
Коль брошу я тебе упрек,
Что твой позор – тебе урок!

Но, Господи, не забывай
Долги Эдомовых сынов,
Чей был кровавый урожай –
Твой град разрушить до основ.
Они кричали: «Истощай» -
Истошно – «истощай их кров.
Пустыней сделаем его,
Чтоб не осталось ничего».

О, Вавилон! от этих стен
Придет огонь к твоим стенам.
И кто воздаст тебе – блажен:
Содеяв то, что деял нам.
Тогда на вкус узнаешь тлен,
Не веруя своим глазам.
Тот счастлив, взяв детей твоих,
Кто размозжит о камни их.


Psalm 137. Super flumina

Nigh seated where the river flowes,
  That watreth Babells thanckfull plaine,
Which then our teares in pearled rowes
  Did help to water with their raine,
The thought of Sion bred such woes,
  That though our harpes we did retaine,
Yet uselesse, and untouched there
On willowes only hang'd they were.

Now while our harpes were hanged soe,
  The men whose captives then we lay
Did on our griefs insulting goe,
  And more to grieve us, thus did say:
You that of musique make such show,
  Come sing us now a Sion lay.
O no, we have nor voice, nor hand
For such a song, in such a land.

Though farre I lye, sweete Sion hill,
  In forraine soile exil'd from thee,
Yet let my hand forgett his skill,
  If ever thou forgotten be:
And lett my tongue fast flued still
  Unto my roofe ly mute in me:
If thy neglect within me spring,
Or ought I do, but Salem sing.

But thou, O Lord, shalt not forgett
  To quitt the paines of Edoms race,
Who causelessly, yet hottly sett
  Thy holy citty to deface,
Did thus the bloody victors whett
  What time they entred first the place:
Downe, downe with it at any hand
Make all flatt plaine, lett nothing stand.

And Babilon, that didst us wast,
  Thy self shalt one daie wasted be:
And happy he, who what thou hast
  Unto us done, shall do to thee,
Like bitternes shall make thee tast,
  Like wofull objects cuase thee see:
Yea happy who thy little ones
Shall take and dash against the stones.