Memento mori

Without the threat of death there’s no reason to live at all.
Marilyn Manson – “the reflecting god”




Младенец несмышленый, что в забаву углублен,
Играя с черепом, бросая его наземь пред собой,
Стучит небрежно по нему ладошкой, всем этим умилен.
Как смерть сейчас близка к нему. Он увлечен игрой.



Как смерть подкармливает жизнь, когда голодный гриф,
В крюк изогнутым клювом вспарывает брюшко тушки мертвого ягненка,
И удовольствие трапезы свежести, и еще не испарившейся теплоты вкусив,
Он будет мясо рвать, питаясь смертью. Как красота эта чарующа и тонка.



Девочка, упиваясь самозабвением, танцует у края пропасти, напевая веселую песенку.   У красивого платьица слегка поднимаются подолы, когда она вертится вокруг себя. Однажды холод пронзит ее миниатюрное тельце, когда кто-то возьмет ее за руку и куда-то поведет.
Мама? Растерянно шепнет она.
Мама! чуть громче повторит, но услышит в ответ тишину, пугающую своим безмолвием, мертвым бездыханием, и шорох капельки слезы, покинувшей ее влажные глаза и медленно катящейся по щечке вниз. 



Широким зевом распахнется окно, в которое ворвется прохлада вечернего зефира, волнуя обесцвеченные до тусклой белизны занавески, змееподобными лентами лоскутов невидимых покрывал обволакивая комнату, похотливо прижимаясь к стенам, потолку и пропитывая своей новорожденной чистотой и прозрачностью грязь и пыль пушистого багрового ворса ковра на полу. Вдруг в окошко осторожно впорхнули три ангелочка, словно слетевшие с какой-то иконы, такие же белокурые и кудрявые, сверкающие красотой своих ликов. Здесь в комнате они увидели детскую колыбельку, стоящую прямо в центре помещения. Подлетев к ней на своих шелестящих крылышках, они отодвинули шторку, защищающие ребенка от окружающего, заглянули внутрь и увидели спящего младенца, повернувшего головку чуть набок, скованного глубоким сном.
Один из ангелов восхищенно сказал: “ О как он божественно прекрасен, он походит на нас, а мы умеем летать, давайте полетаем с ним, покажем ему наш дом, покажем рай и нашего творца”. В ответ он услышал одобрение и желание благодеяния со стороны своих собратьев.
Втроем вынув чадо из колыбельки, они поднесли его к окну и бросили в него.


На их ликах личина испуга застыла,
О, как отчаянна она, порочна и уныла,
Растаяла улыбка озорная льнувшая к устам,
Он полетел, но не навстречу небесам.