Переводы с английского в апреле

Какое замечательное открытие сделала я при чтении некоторых опубликованных в апреле переводов. Оказывается, Сильвия Плат (1932-1963) и Уильям Блейк (1757-1827) – это вам не какие-нибудь серьезные поэты, пылящиеся в учебниках по зарубежной литературе. Это очень непростые поэты. Это такие поэты, которые очень даже “rock’n’roll”, выражаясь словами британской желтой прессы. А раз они rock’n’roll, придется “обозреть” их в разделе переводов популярных текстов вместе с “Aerosmith” и “Iron Maiden”. Вот, например, перевод стихотворения Плат:

http://www.stihi.ru/2004/04/05-610
Синдикэт

О чем судачили улитки на листах?
О чем-то о другом… Да ну их нах!

Не уксус ли в бутыли был под пробкой?
Не думайте – окажется на&#@кой!

Кольца, а солнца луч на нем - печать?
Сплошная лажа. Лажа и печаль.

Замерзли листья, внешне безупречны,
Трещат и валятся… Ведь и они не вечны…

И на вершину всех нас умыкнуло.
Чернеют Альпы. Девять – как назгулы.

И разрушение из зеркала глядит,
Прибоем серым вдрызг мой мир разбит.
Любовь, любовь, иди-кось ты, иди!


Зверской же женщиной была Миссис Плат, судя по переводу. Должно быть, она возглавляла небольшую банду поэтически настроенных юных отморозков – а-ля Алекс со товарищи из “Заводного апельсина” – где-нибудь в полях Девона. Завидев ее черный капюшон, деревенские жители и мирные овцы неслись со всех ног и копыт в ближайшие кусты. Скупая слеза появлялась на щеке поэтессы всякий раз, когда рядом с ней какой-нибудь лист “трещал и валился” с дерева, пробивая огромные дыры в подмерзшей осенней почве. Я так понимаю, заинтригованные, все теперь хотят увидеть оригинал. Пожалуйста:

The Couriers

The word of a snail on the plate of a leaf?
It is not mine. Do not accept it.

Acetic acid in a sealed tin?
Do not accept it. It is not genuine.

A ring of gold with the sun in it?
Lies. Lies and a grief.

Frost on a leaf, the immaculate
Cauldron, talking and crackling

All to itself on the top of each
Of nine black Alps.

A disturbance in mirrors,
The sea shattering its grey one -

Love, love, my season.

В то время, как Сильвия Плат поглощена “лажей и печалью”, ее коллега Уильям Блейк, наоборот, наслаждается жизнью. Его лирический герой – простой английский чувак, которому все по приколу; он пребывает в хорошем настроении, и племенные овцы не бегут от него в кусты, а наоборот, издают радостные звуки и машут хвостами в знак приветствия:

Пастух (Вильям Блейк)
Naftalin

Прикольно быть, ребята, пастухом.
Сиди себе с рассвета до заката
На горке. Не нужна ума палата,
Когда лишь овцы серые кругом.

Ты слышишь их невиннейшее «Бээ»,
Ничем не озабочен совершенно:
Бредут они, покорные судьбе,
Лишь за тобой, за пастырем блаженным.


The Shepherd

How sweet is the Shepherds sweet lot,
From the morn to the evening he strays:
He shall follow his sheep all the day
And his tongue sliall be filled with praise.

For he hears the lambs innocent call.
And he hears the ewes tender reply.
He is watchful while they are in peace,
For they know when their Shepherd is nigh


Оригинал не содержит никакого “невиннейшего Бээ”. Это сомнительное приобретение пришло в процессе переводческой трансформации. И цвет овец в английской версии не указан. Серые овцы? Вероятно, переводчик имел в виду, что овцы просто грязные. Или, может, что они глупые. Или – глупые и грязные сразу, что совсем ужасно.
Ладно, ребята, я понимаю, что вы так пошутили. Ну, я надеюсь. Что-то мне об этом говорит. У [author_login=sindicat]а, например, есть еще несколько переводов Плат, которые уже не содержат нецензурных выражений:
http://www.stihi.ru/2004/04/05-604
http://www.stihi.ru/2004/04/05-598

Есть еще один довольно интересный случай смелого выбора лексики, который мне хочется включить в обзор:

РОБЕРТ БЕРНС: ЭПИТАФИЯ ГРИЗЗЕЛ ГРИМ
Феликс Рeзниченко

В могиле ведьма Грим и смерть
Навек сплели объятья..
Я не могу уразуметь –
Как лечь с такою ****ью?

ON GRIZZEL GRIM

Here lies with death auld Grizzel Grim
Rineluden’s ugly witch.
O death how horrid is thy taste,
To lie with such a bitch!

Вероятно, переводчик хотел передать “сексуальнo-некрофилический” оттенок иронии поэта – смерть в англоязычной культуре – это “он”, а не “она”, как в русской. Если этого не знать, то в переводе получается, что имеется уже не одна, а целых две старухи, которые – о ужас – ко всему прочему “сплели объятья” при самых подозрительных обстоятельствах. Бернс здесь высмеивает “мужской” вкус смерти в выборе женщин. Однако, превратившись из bitch в ****ь, Гриззел Грим получает дополнительные обязанности. Теперь это не просто злая ведьма, но еще и старуха легкого поведения, так сказать. По экспрессии английские ругательства значительно уступают русским, да и слово bitch подразумевает скорее животную злобу, нежели сексуальную распущенность. Поэтому перенос активной “сексуальной роли” со смерти на старуху считаю странным выбором.

Количество же текстов популярных песен в апреле было настолько мало, что их можно было бы опять проигнорировать, как я сделала в марте. Но раз уже я обещала старичков “Aerosmith” и “Iron Maiden”, чтобы создать компанию Сильвии Плат, то вот они:

http://www.stihi.ru/2004/04/03-535
http://www.stihi.ru/2004/04/01-199

Как видите, рядом с Плат и Блейком и старые коммерческие рокеры, и старые коммерческие металлисты смотрятся недостаточно rock’n’roll. Тут нужен кто-нибудь вроде Джонни Роттена или того товарища по имени Eamon, который написал самую модную нынче песню “Да иди ты на... Ты мне больше не нужна” (“F*ck it. I don’t want you back”). Жалко только, что от этой песни западная музыкальная цензура оставила только “решето”.
И уж совсем не rock’n roll выглядит Dido, воспевающая проблемы английского “среднего” среднего класса (преимущественно из Лондона и окрестностей):

http://www.stihi.ru/2004/04/14-1355

Делающие карьеры англичане действительно часто переезжают с места на место и не имеют семьи до сорока лет. Правда, переводчик воспринял их проблемы слишком буквально. “For rent” переводится как “внаем”, а не как “в кредит”. Это два совершенно разных экономических понятия. Перевод Леди Мoрганы увел песню Дидо от абстрактных размышлений об одиночестве и надвигающемся кризисе среднего возраста и сместил ее в сторону размышлений о тягости ипотечных выплат и кредите на Пежо-206 (серебряный металлик, литые диски, аудиосистема, кондиционер, эл.стекла). Хотя... подход Леди Морганы ничуть не портит – даже наоборот – дополняет облик английского менеджера среднего звена и делает его более понятным неискушенному русскому читателю/потребителю попсы.
В апреле в разделе переводов популярных песен я встретила несколько “серийных” вещей: очередной перевод “Killing me softly” (http://www.stihi.ru/2004/04/23-1456, оригинальный текст Нормана Джимбела) и перевод либретто еще одного мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера (http://www.stihi.ru/2004/04/10-87, “The phantom of the opera”, слова: Mike Batt, Charles Hart, Richard Stilgoe). С “Killing me softly” все понятно: это любимая песня всех времен и народов, все хотят ее спеть или, на худой конец, перевести на какой-нибудь язык. Норман Джимбел – довольно известный эстрадный поэт, а потому соревноваться с ним не так просто, как может сначала показаться. Апрельский перевод “Killing me softly” не понравился, но – то ли в феврале, то ли в марте этого года (лень искать) – я видела образец и похуже. А Уэббер – это замечательно, только я все жду, когда люди возьмутся за “Rocky Horror Show” самоуверенного господина Ричарда О’Брайена (он же Riff Raff в экранизированной версии собственного творения). Вот это правда весело. Хочется посмотреть, как песня главного трансвестита шоу будет выглядеть на русском языке.

В разделе “серьезных” авторов мало что изменилось с марта. Роберта Геррика (Robert Herrick, 1591-1674), поэта-кавалера и героя-любовника, продолжает замечательно переводить Санталов (http://www.stihi.ru/2004/04/01-365). Мартовские переводы Санталова и assonnetor перекочевали на страницу собирательного клона по имени Роберт Геррик (http://www.stihi.ru/cgi-bin/authors.pl?author_login=herrick). Народ без устали трудится над Шекспиром. “Всплыл” Уильям Моррис (1834-1896), очень неплохо переведенный Северьяновым:

[http://www.stihi.ru/2004/04/22-49
[http://www.stihi.ru/2004/04/22-44

Ни один месяц не обходится без Одена (1907-1973) (http://www.stihi.ru/2004/04/22-420) и Киплинга (1856-1936):

http://www.stihi.ru/2004/04/27-812
http://www.stihi.ru/2004/04/08-1038

В большом количестве появилась Эмили Дикинсон (1830-1886), над которой трудятся господа Натик, Цыпина и C.Rusanov:

http://www.stihi.ru/2004/04/09-1411
http://www.stihi.ru/2004/04/09-275
http://www.stihi.ru/2004/04/22-452

Некто с привлекательным именем Сладость даже перевел стихотворение из “Властелина Колец” Толкиена:

http://www.stihi.ru/2004/04/20-1154

Особо хотелось бы отметить работы Северьянова и Сэнди. Северьянов опубликовал в апреле перевод “Викария” У. Прэда (“The Vicar”, Winthrop Mackworth Praed (1802-1839). Это отлично выполненный классический перевод, на мой взгляд, лучшая работа за прошлый месяц:

http://www.stihi.ru/2004/04/01-1075

О Сэнди я много писала в марте. Мне у него нравятся практически всё – из такого количества хороших вещей даже трудно выбрать несколько ссылок для обзора. Выбираю исключительно на свой вкус:

http://www.stihi.ru/2004/04/06-159
http://www.stihi.ru/2004/04/03-1338
http://www.stihi.ru/2004/04/03-136

Кстати, нашелся поэт “из публики”, который откликнулся на мой призыв перевести стихотворение Геррика про ножки Юлии:

HER LEGS
Fain would I kiss my Julia’s dainty leg,
Which is as white and hairless as an egg.

Поэта зовут Юрий Зет Грин, вот его версия:

C каким желаньем моей Юлии я поцелую ножку
Изящную с яично-бело-безволосой кожей

Как видите, Роберт Геррик был по меркам своего времени очень даже rock’n’roll. И это еще не все, на что он способен. ВОТ ОН, НАСТОЯЩИЙ rock’n’roll в исполнении поэта-кавалера:

Robert Herrick, THE VINE

I dreamed this mortal part of mine
Was metamorphosed to a vine,
Which, crawling one and every way,
Enthralled my dainty Lucia.
Methought, her long small legs and thighs
I with my tendrils did surprise:
Her belley, buttocks, and her waist
By my soft nervelets were embraced
About her head I writhing hung
And with rich clusters (hid Amoung
The leaves) her temples i behung,
So that my Lucia seemed to me
Young Bacchus ravished by his tree.
My curls about her neck did crawl,
ANd arms and hands they did enthrall,
So that she could not freely stir
( All parts there made one prisoner).
But when I crept with leaves to hide
Those parts which maids keep unespied,
Such fleeting pleasures there I took
That with the fancy i awoke,
And found (ah me!) this flesh of mine
More like a stock than like a vine.